Ермек Серкебаев: Москва меня очень любила
Фото: zakon.kz
В Алматы прошло прощание с Ермеком Серкебаевым. Последний раз в Москве он выступал в Большом зале консерватории 21 сентября 2006 года с сольным концертом в связи с 80-летним юбилеем. Незадолго до этого он дал интервью журналисту Торгын Нурсеитовой и это интервью стало одним из последних в жизни этого замечательного, выдающегося человека, патриарха оперы и эстрады. Предлагаем это интервью вашему вниманию без изменений и сокращений.
Ермек Серкебаев - выдающийся казахстанский певец, исполнитель народных песен, романсов и главных оперных партий советского и современного периода. Ермек Серкебаев - лауреат 4-го Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Бухаресте, Всесоюзного конкурса вокалистов и артистов балета в Москве, народный артист СССР, лауреат Государственных премий СССР и КазССР, Герой Социалистического труда, кавалер орденов Ленина, Октябрьской революции, Трудового Красного Знамени, «Отан». Выступал с концертами в более чем 50 странах, снимался в фильмах «наш милый доктор», «Песня зовет», «Ангел в тюбетейке». Жена Альфия Усмановна - заведующая литературной частью ГАТОБ им. Абая. Старший сын Алмас - композитор, автор балетов «Аксак-Кулан», «Брат мой Маугли», симфоний и фортепианных концертов, музыки для художественных и документальных телефильмов и мультфильмы. Живет в США, работает в Бостон-балете музыкальным руководителем, пишет балет «Демон» и оперу «Томирис». Второй сын Байгали - солист группы «А-Студио», играет на клавишных инструментах, известен еще как композитор и аранжировщик. На днях, 4 июля, патриарху оперы и эстрады Ермек-ага исполнилось 80 лет.
«Славно поешь, мой мальчик»
- Ермек-ага, благодарим вас за интервью и поздравляем с юбилеем! Интересно, что человек чувствует, ощущает в 80 лет?
- Я ощущаю старость, но стараюсь держаться. Что ни говори, 80 - это один из финальных моментов человеческой жизни, и не все доживают до этого возраста. У меня родители были долгожителями. Папа умер под 90, мама - в 91 год. Жизнь пролетела быстро, я многое увидел, и многое не увидел. Человек - существо ненасытное, ему еще чего-то хочется посмотреть, еще раз куда-то съездить, что-то сделать.
- Что, по вашему мнению, значит для казахстанской культуры и казахстанского народа обладатель прекрасного лирического баритона, лучший в мире Фигаро?
- Как-то мой старый друг, бывший первый секретарь ЦК комсомола Казахстана, ныне депутат Парламента Серик Абдрахманов сказал мне: «Ереке, ваше достоинство казахи оценивают недостаточно, они не знают, кто вы на самом деле, каков ваш истинный вклад в песенное искусство Казахстана. Я им говорю: «Аллах Ермека послал в этот мир один раз, для вас, второго такого Ермека не даст, поэтому сегодня, пока он жив, ваше внимание к нему должно быть очень высоким». Люди могут сказать, вот расхвастался, зазнайка. Нет, это не хвастовство. Это 80 лет и я подвожу итоги. Наше будущее поколение хорошо должно знать своих выдающихся предков, и речь здесь не только о личности Серкебаева. Мы должны всячески пропагандировать ярких представителей национальной культуры, о них должны знать в республике и мире.
- Ваш блестящий талант передался вам по генам? Кем были ваши родители?
- Отец Бекмухамед Хусейинович был учителем казахского языка, редактором газеты «Кедей сози» в Петропавловске, писал статьи, сценарии для казахских спектаклей, которые шли в Оренбурге и Омске. Мой отец был одним из первых казахских интеллигентов, одним из первых членов Союза писателей Казахстана. Его хорошо знал ученый мир того времени, академики, писатели-классики Сабит Муканов, Габит Мусрепов и другие, его лучшим другом был Магжан Жумабаев, которого расстреляли в годы репрессий, а мой отец чудом остался жив. Он был духовно развитым человеком, окончил в Уфе знаменитое медресе «Галия», затем гимназию в Омске, там он повстречался с Мухтаром Ауэзовым. Когда мы в 1937 году переехали из Кокчетава в Алма-Ату, я часто на спектаклях видел Мухтара Омархановича, и он рассказывал мне, что хорошо знал моего папу и говорил: «Обращайся к своему отцу с уважением, береги, цени его».
Мою маму звали Залиха. по национальности она была татарка, но с папой стала такой казашкой, что казахский язык, народные традиции и обычаи знала лучше иных казахов. Она тоже была образованным человеком, училась у самого Магжана Жумабаева, обладала тонки музыкальным слухом и красивым голосом.
- С чьей легкой руки вы вышли на большую сцену?
- Когда я первый раз исполнил арию Евгения Онегина из оперы Чайковского «Евгений Онегин», у нас оперным классом заведовал профессор Московской консерватории Григорий Столяров, который высоко оценил мое пение. Он был потрясающей личностью, приехал к нам во время эвакуации в годы войны вместе с другими своими российскими коллегами. Григорий Арнольдович поставил оперу «Биржан-Сара», и львиная доля ее успеха принадлежит именно ему. Я не задеваю достоинство моего друга Мукана Тулебаева, также внесшего свою лепту в мою судьбу. Когда я пришел работать диктором на Казахское радио, он был там художественным руководителем. Услышав меня, сказал: «Эй, бала, ты по радио что-нибудь спой». Ну я спел арию из «Евгения Онегина». Это услышали люди, сразу заволновались, началась реакция. Дирекция театра Абая тут же пригласила меня на работу, предложила солидный оклад и паек. А я испугался, не пошел. Посмотрел на сцену, а она размером 600 квадратных метров, думаю, батюшки, где я буду петь?! И убежал от греха подальше.
Потом все же поступил в консерваторию и учился у известного русского певца Александра Матвеевича Курганова, тоже приехавшего к нам с многотысячной толпой эвакуированных. Он был партнером Шаляпина, Собинова, Неждановой, открыл у нас класс по усовершенствованию голосов. В 1949 году его учеников - Кенжетаева, Жалыспаева и Серкебаева вызвала Москва на смотр студентов консерваторий со всего Советского Союза. Ректор нашей консерватории Ахмет Жубанов на свой страх и риск посадил нас, бедных студентов, в элитный вагон-класс. Он был сделан из красного дерева, шикарно отполирован, всюду ковровые дорожки, мягкая постель… Потом, говорят, Ахмету Куановичу попало от минфина за нарушение финансовой дисциплины. А он рассудил по-своему: «В Москву же едут ребята, так пусть по-человечески едут, а не как сиротливые ягнята».
В Златоглавой я познакомился с ректором Московской консерватории Александром Васильевичем Свешниковым, там я спел русскую народную песню «Не бушуйте, ветры буйные» в обработке Матвеева. И когда спел ее, весь огромный зал аплодировал мне стоя. Меня поздравляли знаменитые русские певцы Иван Семенович Козловский и Антонина Васильевна Нежданова. Помню, они стояли у входа в зал, и я подошел к ним, такой худенький, скромный, и задрожал от страха. Матвеев с гордостью сказал: «Это мой ученик Ермек». Антонина Васильевна погладила меня по плечу и произнесла: «Очень славно поешь, мой мальчик». Среди наших только я вырвался на заключительный концерт, на котором присутствовал сам Климентий Ворошилов и исполнил эту же песню.
- А почему вы пели русскую народную песню, а не казахскую или татарскую?
- Я говорил Свешникову: «Я представитель Казахстана, может быть, вы мне дадите исполнить казахскую песню, вот у меня ария Абая есть». А он улыбнулся и ответил: «Я с большим уважением отношусь к вашему народу, к вашим музыкантам, но понимаете, когда молодой казах блестяще исполняет русскую народную песню на самой большой сцене страны, в центре музыкального гнезда Союза - вот в чем заключается смысл твоего выступления». Возможно, он был прав. Старые москвичи до сих пор помнят тот концерт. Однажды, спустя много лет, когда я приехал в Белокаменную уже народным артистом, известным певцом в качестве члена жюри Международного конкурса вокалистов имени Глинки, мне кто-то постоянно приносил огромный букет цветов. Ухожу на перерыв - никого нет, прихожу - на стуле цветы, и так каждый день. В конце ко мне подошел пожилой интеллигентный мужчина и сказал: «Ермек, здравствуйте. Я ваш поклонник. А поклонником вашим я стал в 1949 году, когда вы спели у нас «Ветры буйные».
«Дикарь», привязанный к дому
- Ермек Бекмухамедович, в свое время Москва приглашала вас в Большой театр солистом, но вы не пошли, и многие это расценили как безумие. Почему отказались?
- О, это было так давно! Я успешно прошел прослушивание, спел два классических произведения из оперы Чайковского. Меня похвалили, сказали, что я принят и чтобы поехал домой и привез рекомендацию от райкома партии. Но я передумал и не поехал. В то время у нас только что родился ребенок - сын Алмас. Сейчас он заслуженный деятель культуры, лауреат Госпремии, композитор, живет в Америке. Мы жили в частной квартире, точнее, ютились в одной маленькой, сырой, холодной комнате, топили печку. Люльку ставили посередине комнаты, потому что по стенам бежала вода. Из-за малыша я и не поехал в Москву. Москвичи сказали про меня: «Дикарь. Как можно не поехать в Большой театр?». А вообще, я сильно привязан к дому и во время гастролей всегда тосковал по семье и детям. Как-то мы были в Париже, и я вскоре заскучал, меня опять потянуло на родину. Ребята из Большого театра, которые со мной работали, говорят: «Скучный ты какой-то, Ермек, что случилось?». Я говорю: «Домой хочу».
Я женился четыре раза и ко всем своим женам отношусь тепло, вспоминаю их с хорошим сердцем, не ругаю их, не виню, что разошлись. Они ко мне тоже очень хорошо относятся. Ну, как к Ермеку можно плохо относиться? Как ты считаешь?
- Можно узнать, из-за чего вы расходились с женами?
- Влюблялся в одну, потом в другую. Первая моя жена Тамара Ефимовна Лебедева, химик по специальности, славная была женщина, мать моих сыновей Алмаса и Байгали. К сожалению, она умерла. Потом были сибирячки Лидия Сергеевна и Раушан. Они, слава Богу, живы-здоровы. Четвертая моя жена Альфия Усмановна Байжанова, тоже очень хорошая, интеллигентная, грамотная женщина, работает в театре Абая заведующей литературной частью. Я благодарен судьбе за то, что она на мое счастье вошла в мою жизнь, и буду с ней доживать до конца дней своих. Моей Альфиюше под 50.
- А разница в возрасте не чувствуется?
- Мне хорошо, ей тоже, хотя, если честно, старость потихоньку берет сове. Уже не та осанка, не та походка. Раньше я не ходил, а летал. В оперном театре я со второго этажа прыгал на первый, и костюмерши, которые меня одевали, говорили: «Ойбай, Ермек идет, отойдите подальше, а то он сейчас кого-нибудь снесет, убьет».
- Вы прожили целую эпоху, дружили со многими выдающимися личностями. Чей образ бесконечно дорог вашему сердцу?
- С особым трепетом вспоминаю тех, кто встретил меня на пороге театра и балета имени Абая, куда я пришел весной 1947 года. Это основоположники театра - Куляш Байсеитова, ее супруг, режиссер Канабек Байсеитов, мой учитель по режиссуре Курманбек Жандарбеков, Курмангалиев, братья Абдулловы, Кенжетаев, Досымжанов, Умбетбаев и другие. С той поры прошло почти 60 лет, но я помню всех и все. Я как начал работать в этом театре после войны, так до сих пор и работаю. Правда, сейчас я советник генерального директора. К сожалению, многие мои друзья, с которыми нас связывала большая творческая и человеческая дружба, ушли в мир иной. Среди них народный артист Советского Союза Рустем Яхин. Мы считали его современным Сергеем Рахманиновым, я спел многие его романсы и песни. И еще у меня был друг Серафим Туликов, написавший знаменитую песню «Родина». Он говорил: «Лучше чем Серкебаев мою «Родину» никто не исполняет». Много приятных воспоминаний осталось у меня об известном советском дирижере Евгении Светланове. Мы с ним получили лауреата на международном молодежном фестивале в Бухаресте. Мы очень хорошо, бережно относились друг к другу. Однажды он засобирался в Алма-Ату, и музыканты спросили у него: «Что вы там потеряли?». А он ответил: «Там живет Ермек Серкебаев».
Должен тебе сказать, что Москва меня очень любила, я выступал на всех больших концертах тех времен, во всех «Огоньках».
- Наверное, поэтому свое главное мероприятие - юбилейный сольный концерт - вы планируете провести в Златоглавой?
- Действительно, в Алматы и в Астане не будет моих праздничных концертов. Меня многие спрашивали, как же так? Но я отшучиваюсь, наверное, я уже надоел вам, отдохните. Возможно, мне придется выступить в ряде наших областных центров, но не во всех. У меня сил не хватит везде ездить и устраивать себе той. Моя главная, первостепенная задача сейчас - спеть хорошо и покорить москвичей. Все остальное - на втором плане. Мой концерт пройдет в Большом зале Московской консерватории 21 сентября. После концерта накроем дастархан, за которым надеюсь увидеть своих милых, старых друзей - Майю Плисецкую, ее мужа, композитора Родиона Щедрина. Наверное, приедет мой друг, тоже вечный баритон Иосиф Кобзон, народные артисты Советского Союза Лев Лещенко, Людмила Зыкина, Муслим Магомаев, его жена Тамара Синявская - ведущая солистка Большого театра, и другие знаменитости, с которыми нас связала и сдружила певческая судьба.
Торгын Нурсеитова
