Это было страшно – как выживали кризисные центры в период ЧП
Фото: pixabay
Название кризисного центра, по словам его директора, переводится как «поддержка души». Здесь женщины и дети могут прожить до полугода на полном государственном обеспечении, хотя замысел организации – как можно скорее дать подопечным возможность вернуться к нормальной, более счастливой и успешной жизни. Этого учреждения не найдешь на карте города: адрес не разглашается. Здание огорожено высоким забором, попасть внутрь можно, только миновав пост охраны, состоящей из женщин. Все – ради безопасности и спокойствия жертв бытового насилия.
Попав сюда, женщины могут рассчитывать на разные виды услуг – от проживания до оформления документов и психологической помощи. Первые пару дней сотрудники их вовсе не беспокоят – дают время на восстановление после факта насилия. Женщин, покинувших центр, курируют в течение месяца, далее связь поддерживается по желанию самих подопечных. Как призналась Зульфия Байсакова, некоторые впоследствии, встречая сотрудников на улице, делают вид, что не узнали их.
В перечень услуг входит также доврачебная помощь: женщинам сообщают, каким специалистам им следует показаться.
Фото: соцсети
Вы же понимаете, что у нас все сейчас на платной основе, ОСМС распространяется только на граждан Казахстана. А у нас 30% – недокументированные лица и иностранцы. Приходится все свои контакты подключать. Ну, флюорографию у нас все обязательно проходят – опасность туберкулеза. Берем общий анализ крови. Нам помогают больницы, роддома.Зульфия Байсакова
Как влияют ограничительные меры на уровень насилия
Как сообщила директор центра, еще до последнего режима ЧП, во время пандемии, уровень насилия в казахстанском обществе вырос в три раза.
Когда происходит чрезвычайная ситуация, нас закрывают в одном помещении, не разрешают выходить. А люди не готовы проводить вместе 24 часа в сутки. Обычно мы приходим домой с работы, уставшие, ужинаем вместе. Кто-то ложится спать, кто-то садится смотреть телевизор. Общение друг с другом нас не напрягает. А когда мы не ходим никуда и при этом не имеем возможности общаться со знакомыми, родственниками, усиливается понимание того, что люди, которые хотели жить вместе всю жизнь, не умеют этого. Их же никто не учит. Они не умеют слышать и слушать друг друга, дети не готовы все время быть под присмотром родителей. Насилие – это вообще про власть и контроль. Когда один человек хочет контролировать действия другого. Если человек выходит из-под его контроля, он применяет насилие, чтобы вернуть его. Зульфия Байсакова
По нашей просьбе собеседница рассказала несколько историй из жизни жертв бытового насилия, имевших место после введения режима ЧП. Например, о женщине, находящейся в конфликте с собственной матерью.
Вчера буквально с ней разговаривали. Мать ненавидит ее до такой степени, что избивает скалкой, бросается всем, что под руку попадется. Что интересно, у обеих есть свои квартиры. Но человек настолько затерроризирован, что не может самостоятельно принять решение о выселении матери со своей жилплощади, при том что последней есть куда пойти. У взрослого человека не сформировано чувство ответственности за своего ребенка, нет смелости в принятии решений. Все эти моменты прорабатываются нашими психологами, решаются юридические вопросы. У нее нет проблем с оформлением квартиры, но если нужна юридическая консультация, у нас есть и она. Зульфия Байсакова
Байсакова уверена: дело не в отсутствии правовой грамотности у населения, а в том, что люди порой не умеют пользоваться имеющимися знаниями. Не разбираются, как подать заявку онлайн, получить и оформить АСП, записаться на прием к консулу и т.д. Так, недавно в «Жан-Сае» оказалась пожилая гражданка Узбекистана, 15 лет прожившая без документов. Специалисты центра помогли ей восстановить гражданство. Нередко они помогают также узнать очередь по жилью, устроить ребенка в детский сад, решить вопросы обучения, организовать выписку из роддома, провести подобающие обряды.
Помню, одна из наших рожениц была настолько истощена, что оказалась непохожа на собственное фото в удостоверении. Мы никак не могли добиться, чтобы ей сделали новый документ, а ей уже рожать пора было. Мы даже нашли свидетелей, которые подтвердили, что это действительно она. В итоге удостоверение ей все-таки восстановили, она поступила в больницу и благополучно родила.Зульфия Байсакова
Зульфия рассказала о недавней значимой победе центра. В нем проживала россиянка с двумя детьми, один из которых родился в Казахстане. Женщина не могла встать на консульский учет, просрочила время пребывания в нашей стране. Прежде чем покинуть республику, ей нужно было выплатить штраф.
Она, кстати, была у нас дважды – в первый раз простила мужа. Но ситуация не изменилась. Когда она вернулась к нам, мы помогли ей собрать деньги на выплату штрафа, нашли партнеров, готовых купить ей билеты до Новосибирска, сдали необходимые документы в миграционную полицию – и тут случилось ЧП. Сами полицейские позвонили нам и сказали, как можно отправить эту женщину на родину. Она уже прилетела домой. Зульфия Байсакова
Среди постоялиц приюта есть женщины с искривленными конечностями, постоянными головными болями, больным позвоночником, огнестрельными ранениями, инсультом. Все это – последствия домашнего насилия. Естественно, страдают от него и дети, изо дня в день наблюдающие издевательства над своими матерями. Психологические проблемы подчас переходят в физические, к примеру, проблемы с обучением, сном, недержание.
Телефон «150» – единственная на сегодняшний день структура в Казахстане, которая бесплатно принимает звонки со всей страны. Плюс это легкий в запоминании, короткий номер. На «102» трудно дозвониться, но различия не только в этом. Когда вы звоните на первый, вам говорят: «Вы позвонили на телефон доверия «150», что случилось?». Если позвонили на «102», у вас спрашивают фамилию, имя, отчество, адрес проживания, пробивают по базе. Мы работаем анонимно и конфиденциально. Если человеку достаточно консультации, он не хочет обращения в правоохранительные органы, то консультацией все и заканчивается. Этот телефон, как и «102», работает круглосуточно. Почему такое огромное количество звонков? Потому что туда можно обратиться, когда тебя не видят и не слышат. Во время пандемии мы подключили еще и сотовый телефон, там предусмотрено в том числе обращение на WhatsApp. И это многим помогло.Зульфия Байсакова
Возможность обратиться за помощью тихо, через мессенджер, вероятно, спасла жизнь очередной жертве домашнего насилия. Женщина написала, что ее избивает муж, и попросила о помощи. Сотрудники центра запросили геолокацию и поделились ею с полицейскими.
Полиция нашла ее и выехала на место. Нас поставили в известность. Мы написали жертве: «Когда придет полиция, не прячьтесь в комнате – подавайте сигналы, стучите, кричите, тогда они зайдут». Когда стражи правопорядка постучались в дверь, ее открыла свекровь и сказала, что полицию не вызывала, у нее в доме все в порядке. Но в это время женщина выскочила из комнаты со своим ребенком. Если бы она не была предупреждена, она, скорее всего, наоборот, затаилась, а сотрудники бы ушли ни с чем. Зульфия Байсакова
По ее словам, самым страшным открытием последнего времени стало то, что в Алматы крайне высок уровень насилия над молодыми женщинами как раз со стороны свекровей.
В практике центра был случай – свекровь три дня не позволяла невестке, кормящей матери, поесть. Когда несчастная поступила в приют, ребенок не переставая плакал. Сотрудники центра попросили женщину успокоиться и покормить ребенка грудью. Тогда она и призналась: «Молоко пропало, я три дня ничего не ела».
Мы давай ее кормить экстренно. Когда распеленали малыша, увидели, что вся кожа покрыта опрелостями… Оба были в запущенном состоянии. Каков же был мой шок, когда через три дня я увидела у нас в фойе очень красивую, будто незнакомую женщину, а она оказалась той самой подопечной. Она будто стала другим человеком. Правда, прожила у нас недолго и вернулась к мужу, пообещавшему жить отдельно от свекрови. Сейчас связи с ней нет, но, по крайней мере, в случае чего она знает, куда обращаться. Зульфия Байсакова
Как выживали кризисные центры
Зульфия Байсакова по совместительству является председателем правления Союза кризисных центров, куда входит 19 организаций. Проблемы жизнеобеспечения подобных учреждений в условиях ограничений выявились еще в разгар пандемии.
Мы тогда писали на имя президента очень много писем, но, увы, не были извлечены уроки. Ведь то, что мы испытали в этот раз, – это тоже чрезвычайная ситуация. К сожалению, объекты социального направления, например, приюты, оказались самыми незащищенными. Не было предоставлено спецохраны – нас охраняли женщины из охранного бюро. Они бы ничего не смогли сделать, если бы пришли три-четыре взрослых мужика, перелезли через забор. Я не знаю, что они могли бы сделать с нашими женщинами и детьми – это страшно. И такой же страх испытывали все кризисные центры, приюты. Зульфия Байсакова
Чрезвычайное положение принесло с собой перебои с поставками хлеба. Позже проблема была решена, но какое-то время на помощь сотрудникам центра приходили женщины, нашедшие здесь приют – пекли лепешки и обслуживали себя самостоятельно.
Между тем кризисные центры обменивались между собой полезными контактами и делились туалетной бумагой, которая резко оказалась в дефиците.
Вчера мы узнали, что депутаты маслихата Алматы организовали фонд поддержки. Мы написали заявку. Если честно, я не верила, что нам что-то дадут. Мы буквально по килограммам рассчитали, сколько основных продуктов нам нужно, и изложили в заявке. И нам все предоставили в полном объеме! Мы благодарны, но это все хорошо, когда ситуация устаканилась. А в момент максимального напряжения были перебои даже с медикаментами, мы сами искали выходы из ситуации. Просить кого-то что-то привезти – значит, подвергнуть его опасности. Хотя 6 января нам привезли продукты от местной школы: картофель, яйца, хлеб. Больше всего боялись, что не хватит хлеба, а теперь сушим сухари. Здорово, что обычные люди помогают, не боятся порицать насилие. Зульфия Байсакова
Несмотря на гнетущую атмосферу в дни беспорядков, измененный график работы и повышенный риск, сотрудники центра всеми силами старались успокоить женщин и развлечь детей – лишь бы у них не повысился уровень тревожности.
Всевозможные продуктовые корзины – не решение проблем, их нужно решать системно. На мой взгляд, медико-социальные учреждения нуждались в большем внимании со стороны властей – это раз. Во-вторых, мы за единое пособие на каждого ребенка. Льготы только загоняют людей в рамки. Они вместо того, чтобы стремиться к повышению уровня жизни, наоборот, ищут пути попадания в перечень нуждающихся: разводятся, избавляются от скота, живут во времянках. Если будет пособие, государство сможет спрашивать у родителей, что было сделано для детей. В-третьих, мы уже много лет настаиваем на криминализации бытового насилия. В качестве одной из мер наказания ввести бесплатное прохождение психокоррекционной программы по снижению агрессии. Насилие «вышло из дома». 15 лет назад мы говорили, что надо остановить насилие в семье, потому что безнаказанность формирует политику насилия в обществе. Посмотрите, какой уровень агрессии мы получили в школах, на улицах. Зульфия Байсакова
Круглосуточная национальная телефонная линия доверия: «150», +7 708 106 08 10 (с поддержкой WatsApp) оказывает психологическую, консультационную помощь для людей, подвергшихся насилию или попавших в трудную жизненную ситуацию.
