— Рашид Мусаевич, вы любите творчество Виктора Цоя, слушаете его песни?
— Конечно, слушаю. Я впервые услышал песни группы «Кино» в плохом качестве в 1982 году на кассете, когда еще не было выпущено ни одного альбома, и уже тогда расслышал близкие мне мотивы.
Я сразу же понял, что рядом с «Аквариумом» и «Зоопарком» появился новый коллектив, та самая «молодая шпана», об отсутствии которой пел Борис Гребенщиков.
А когда поступил во ВГИК, естественным образом познакомился с Виктором и предложил ему сотрудничество. Он уже стал известен в среде фанатов подпольного советского рока и быстро прогрессировал. На моих глазах рождались новые песни, записывались альбомы. Мы с Виктором сняли два фильма: «Йя-Хха» и «Игла».
Фото: из личного архива Рашида Нугманова
Цой — не только самый близкий для меня музыкант своего поколения, но и самый близкий друг среди них наряду с Александром Башлачёвым.
— У вас никогда не возникало желания снять ремейк на постперестроечный фильм «Дикий Восток»?
— Нет, ремейк – никогда. Фильм был закончен в 1993 году, когда кинопрокат развалился и кинотеатры перестали функционировать. Во всем бывшем Союзе сложилась плачевная ситуация, это были самые неблагоприятные годы для киноиндустрии.
В результате «Дикий Восток» крутили в пиратских видеосалонах, но кинопроката не было. Киносети начали постепенно восстанавливаться ближе ко второй половине 1990-х, и те картины, которые появились в эти годы, имели больше шансов попасть на широкий экран. Фильм хорошо оценили на кинофестивалях, мировая премьера прошла в Венеции, за ней последовали Токио, Карловы Вары и многие другие.
Мне сегодня предлагают впервые выпустить фильм в прокат, и мы рассматриваем такую возможность, но прежде картину нужно довести до ума по современным техническим параметрам. Если мы сочтем, что это имеет смысл, то мы это сделаем.
— Почему вы, как режиссер игрового кино, решили снять документальный фильм о внуке Чингисхана?
— Я сторонник реалистичного, даже натуралистичного кино, но наполненного художественными парадоксами и крепкой драматургией.
«Бату» – фильм не про Чингисхана, а про его внука, знаменитого основателя Золотой Орды. Я занимаюсь этим проектом восемь лет — с 2014 года, когда мы заговорили об этой теме с Ардаком Амиркуловым.
Я перелопатил огромное количество исторического материала, задумав игровой фильм. Но чем больше я работал с документами, тем больше понимал, что эту историю невозможно рассказать в одном фильме, поскольку путь Бату неразрывно переплетается с судьбой его отца Джучи, родных дядей и деда Чингисхана.
Я перешел в формат игрового сериала, но понял, что мне надо еще глубже изучить тему с ведущими учеными в Казахстане, России, Монголии, Европе, США, Канаде.
И тогда я решил снять серию интервью с ними, следуя своему замыслу. Фильм документальный, но построен по драматургическим принципам и подан в форме следствия по делу об убийстве восьмивековой давности, где 26 ведущих ученых мира выступают в качестве свидетелей.
— Расскажите, пожалуйста, подробнее о вашей Академии кино.
— Наша академия, как и все академии в мире, существует в виде общественного объединения кинематографистов, которые доказали свой высокий профессионализм. Одна из главных форм деятельности, помимо прочих, — это поддержка высокого уровня кинопродукции и присуждение ежегодных премий путем всеобщего тайного голосования. В Америке – это «Оскар», во Франции – «Сезар», у нас – «Тулпар».
Наша цель — способствовать развитию искусства и науки кинематографии, что включает в себя и внедрение высоких стандартов в местном законотворчестве, и встраивание в мировую киноиндустрию. В число членов академии входят зарубежные коллеги, чей опыт для нас чрезвычайно ценен.
— Рашид Мусаевич, у вас есть кому передать свое творческое наследие?
— У меня есть сын и дочь, если вы имеете в виду семейных преемников. А что касается наследия творческого, то это мои студенты – назовем их так, хотя я и не занимаюсь образованием в прямом смысле этого слова. Это передача молодым слушателям из разных стран моего профессионального опыта.