Как обстоят дела с защитой интересов добросовестного залогодержателя в судебной практике?
Недействительность сделок – проблема для залогодержателя
Проблема применения конструкции добросовестного приобретателя в казахстанской судебной практике мною освещалась ранее. Все достаточно печально.
В отношении добросовестного залогодержателя дела обстоят намного хуже, чем с защитой прав и интересов добросовестного приобретателя вообще.
В каких ситуациях возникает проблема? Предположим, недвижимое имущество передано в залог кредитору в обеспечение исполнения обязательства по возврату банковского займа. Залогодатель в свое время приобрел недвижимое имущество у продавца – компании А. В свою очередь компания А много лет назад приобрела это имущество у государства.
И вот по прошествии стольких лет прокуратура предъявляет иск о недействительности сделок:
- между государством и компанией А;
- между компанией А и залогодателем;
- залога между кредитором (залогодержателем) и залогодателем.
Основанием для оспаривания первой сделки служит, допустим, выявленное прокуратурой нарушение законодательства – не имел, мол, госорган или должное лицо права отчуждать имущество. Раз так, то эта сделка и все последующие сделки с этим имуществом, включая договор залога, являются недействительными.
Суд, невзирая на пропуск всех мыслимых и немыслимых сроков исковой давности, несмотря на добросовестность приобретателей, иск удовлетворяет, сделки признаются недействительными. Кредитор утрачивает залоговое право на имущество, кредит остается необеспеченным.
Утрата права залога неизбежна?
Описанная ситуация становится, увы, характерной для правовых реалий современного Казахстана. Ни добросовестным приобретателям, ни добросовестным залогодержателям в подобных спорах не удается защитить свои права и интересы. Все последующие сделки до N-го колена признаются недействительными, равно как и договоры залога. Причем такой итог вовсе не связан исключительно с оспариванием приватизационных сделок многолетней давности. Признаются недействительными сделки и договоры залога также обычного, так сказать, свойства, не связанного с пресловутым "возвратом активов".
Справедливости ради отметим, что до недавнего времени хоть и редко, но встречались судебные акты, в которых за добросовестными залогодержателями сохранялось право залога при признании предшествующих сделок недействительными (1). Однако это, скорее, исключения из общего тренда отказа в сохранении залогового права в отношении добросовестного залогодержателя.
Можно утверждать, что данный тренд даже усилился за последние пару лет, особенно по спорам с участием прокуратуры и госорганов.
При оспаривании первой сделки с бывшим собственником и последующих сделок с имуществом договор залога почти со 100%-ной вероятностью казахстанским судом будет признан недействительным. Зачастую суды ничем не обосновывают недействительность договора залога, просто ссылаясь на недействительность предшествующих сделок. Встречающиеся же порой обоснования сводятся к двум аргументам:
- недействительная сделка не влечет юридических последствий, кроме связанных с ее недействительностью (пункт 2 статьи 157-1 ГК). Поэтому недействительность сделки, по которой залогодатель приобрел имущество, исключает возможность совершения сделки по залогу;
- поскольку залогодателем может быть собственник имущества (статья 305 ГК), в силу недействительности сделки по приобретению имущества залогодатель утратил статус собственника; следовательно, договор залога является недействительным.
Забегая вперед, отмечу не бесспорность указанных аргументов. Во-первых, приведенные обе нормы ГК допускают исключения, устанавливаемые законодательными актами. Одним из таких исключений служат нормы ГК о добросовестности приобретателя и добросовестности кредитора по закону "О возврате государству незаконно приобретенных активов". О применимости этих норм к залоговым отношениям подробнее будет сказано ниже. Во-вторых, основания недействительности сделок четко определены законодательными актами. Однако, строго говоря, среди них отсутствует такое основание, как недействительность предыдущей сделки. В-третьих, в подобных спорах суды прекращают право залога как следствие недействительности договоров залога. Но среди оснований прекращения залога, перечисленных в статье 322 ГК, такое основание, как недействительность договора залога, отсутствует (кстати, в отличие от российского ГК, в ст. 352 которого недействительность договора залога прямо указана как основание прекращения залога).
К сожалению, на практике указанные возражения не учитываются.
Неуслышанный залогодержатель
Интересы залогодержателя оказываются ущемленными. В чем это проявляется?
Допустим, кредитор профинансировал какой-то проект под залог имущества, право собственности на которое впоследствии оспорено третьим лицом. Не будь предмета залога, кредитор попросту не дал бы денег на проект. Но получается, что он не может воспользоваться своим залоговым правом погасить долг путем обращения взыскания на предмет залога. При всем этом кредитор-залогодержатель никакого касательства к предыдущим сделкам не имел.
Попытки залогодержателей в таких судебных спорах сослаться на свою добросовестность, как правило, тщетны – суды даже не удосуживаются дать оценку доводам залогодержателей о добросовестности. В судебных актах вы вряд ли найдете рассуждения о том, следует ли считать залогодержателя добросовестным или нет, применима ли вообще в данном случае конструкция добросовестности. Судами просто констатируется недействительность договора залога как следствие недействительности предыдущих сделок.
Так, по одному делу о недействительности сделок 22-летней (!) давности по иску транспортной прокуратуры признаны недействительными, помимо прочего, и договоры залога. Обоснование уместилось в паре строчек: договоры залога недействительны как совершенные на основании недействительных договоров купли-продажи. В судебных актах нет ни оценки добросовестности залогодержателя, ни вывода о судьбе обременения при применении последствия признания сделок недействительными. В них даже нет упоминания о заявленном залогодержателем доводе о своей добросовестности (2).
В другом деле суды, признавая по иску прокуратуры об отмене постановления акимата 19-летней (!) давности о предоставлении земель и последующие сделки с имуществом недействительными, не дали никакой оценки тому обстоятельству, что оспариваемое имущество находится в залоге. Суды просто проигнорировали тот факт, что спорное имущество выступает в настоящее время предметом залога. Но как можно выносить решение о недействительности сделок без разрешения вопроса о судьбе обременения, без учета интересов заинтересованной стороны – залогодержателя? Рассмотрение споров в подобном ключе просто недопустимо (3).
Ситуация усугубляется тем, что на практике достаточно получить решение о недействительности сделок – и все. Регистрирующий орган аннулирует как запись о праве собственности, так и запись об обременении в виде залога. Порой даже достаточно судебного решения о недействительности сделки, по которой залогодатель приобрел право собственности, без решения о недействительности договора залога (такая практика, кстати, не соответствует правилам статьи 33 Закона РК "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество"). Запись о прекращении права залога происходит, таким образом, автоматически, не дожидаясь отдельного решения вопроса в части последствий применения недействительности договора залога.
Пример, достойный подражания
Некоторые практикующие юристы полагают, что одной из причин такого глухого непонимания и нежелания судов учесть интересы добросовестного залогодержателя является ошибочное мнение о том, что конструкция добросовестного приобретателя неприменима к залогодержателям; последнего, якобы, нельзя считать приобретателем в смысле нормы статьи 261 ГК. Раз так, то защитой от истребования у него предмета залога и требования о прекращении залога добросовестный залогодержатель воспользоваться не вправе.
Между тем в рамках действующего казахстанского законодательства конструкция добросовестного приобретателя вполне применима к добросовестному залогодержателю.
В этом смысле весьма полезен опыт развития правоприменительной практики по этой проблеме в Российской Федерации. Он достоин внимательного изучения.
Изначально ГК РФ не регулировал напрямую вопросы защиты добросовестного залогодержателя, предусматривая защиту при применении последствий недействительности сделки только для добросовестного приобретателя. Поэтому поначалу арбитражные суды исходили из того, что добросовестность залогодержателя не имеет правового значения, поскольку, мол, нормы ГК РФ о добросовестности приобретателя к залоговым отношениям не подлежали применению.
Однако в 2011 году Высший Арбитражный суд РФ принял знаменательное постановление, которое послужило отправной точкой формирования судебной практики о праве добросовестного залогодержателя на защиту от прекращения залога (4).
В том деле оспаривалась сделка по приобретению имущества, которое впоследствии выступило предметом залога перед банком. С признанием сделки, по которой залогодатель приобрел имущество, ВАС РФ согласился, но в части прекращения права залога решения нижестоящих судов отменил. Высшая судебная инстанция пришла к выводу, что ипотека в отношении добросовестного залогодержателя сохраняется, в том числе, если сделка в отношении залогодателя признана недействительной.
Основанием для такого вывода послужила ссылка на два ключевых момента:
- общий принцип равенства участников гражданских отношений;
- необходимость обеспечения стабильности гражданского оборота.
ВАС РФ указал, что, если разрешение вопроса о действительности сделки купли-продажи, послужившей основанием для регистрации права собственности покупателя (залогодателя), зависит от добросовестности последнего, то залогодержатель вправе самостоятельно использовать аналогичный способ защиты своего права залога, ссылаясь на собственную добросовестность.
Иными словами, если закон предоставляет покупателю (залогодателю) право ссылаться на добросовестность, то аналогичным правом должен пользоваться и залогодержатель.
В противном случае на добросовестного залогодержателя при отсутствии к тому должных оснований будут возлагаться риски последствий от действий предшествующих владельцев имущества и других лиц.
ВАС РФ подчеркнул, что судам следовало указать не просто на возврат недвижимого имущества продавцу, но и на то, что имущество возвращается собственнику с сохранившимся обременением в виде ипотеки.
Таким образом, как последствие недействительности сделки двусторонняя реституция применяется, но с сохранением залогового права добросовестного залогодержателя. К первоначальному собственнику имущество подлежит возврату с обременением.
Примечательность приведенного постановления заключается в том, что в условиях отсутствия прямого законодательного регулирования высшая судебная инстанция взяла на себя смелость четко обозначить свою правовую позицию, основываясь на общих принципах и целях регулирования гражданских отношений.
Впоследствии российский законодатель также последовал путем создания механизма защиты интересов добросовестного залогодержателя, закрепив с 2014 года в Гражданском кодексе гарантии сохранения залогового права в отношении добросовестного залогодержателя (пункт 2 статьи 335 ГК РФ).
Правовая позиция ВАС РФ о сохранении залогового права при оспаривании предшествующих сделок приобретения подтверждалась и после упразднения Высшего Арбитражного суда (5). Более того, в 2016 году Верховный суд РФ привел дополнительный аргумент, сославшись на норму пункта 1 статьи 353 ГК РФ о сохранении залога при переходе прав на заложенное имущество к другому лицу (аналог нормы пункта 1 статьи 323 ГК РК) (6).
Основания для защиты есть, было бы желание
Теперь позволим себе рассуждения о том, что же мешает казахстанским судам последовать примеру российских коллег – при применении последствий недействительности сделок сохранять право залога в отношении добросовестного залогодержателя.
Ровным счетом ничто не мешает внедрить у нас подобную практику!
Как упоминалось ранее, к 2011 году – моменту принятия проанализированного выше постановления ВАС РФ – в российском ГК отсутствовало специальное правовое регулирование защиты добросовестного залогодержателя. Примерно такая же ситуация сейчас в Казахстане. ГК РК не содержит понятия "добросовестный залогодержатель".
Но при этом казахстанский ГК содержит в себе те же нормы, на которые в свое время опирался ВАС РФ при формировании правовой позиции по добросовестному залогодержателю.
Что может служить обоснованием такой же правовой позиции в реалиях казахстанского законодательства?
Во-первых, общий принцип равенства участников гражданских отношений прямо закреплен в норме пункта 1 статьи 2 ГК РК. Действительно, если закон предоставляет приобретателю (в нашем случае залогодателю) правовую возможность ссылаться на свою добросовестность как способ защиты своих интересов, то, исходя из принципа равенства участников гражданских отношений, аналогичным образом право на защиту своих интересов должно принадлежать и добросовестному залогодержателю.
Во-вторых, возложение рисков, связанных с допущенными нарушениями по предшествующим сделкам, на добросовестного залогодержателя представляется неоправданным и несправедливым. Почему он должен разделять риски и ответственность за нарушения, допущенные участниками предыдущих сделок по отчуждению/приобретению имущества, а порой – и самим бывшим собственником?
Концепция добросовестного залогодержателя, как и в целом добросовестного приобретателя, как раз направлена на соблюдение баланса интересов кредиторов залогодержателя, бывшего собственника, последующих приобретателей спорного имущества. Безоговорочно возвращать имущество бывшему собственнику – значит ущемить интересы залогодержателя, который не знал и не мог знать о пороках предшествующих сделок. Безусловно сохранять право залога в пользу залогодержателя? Но получить обратно имущество с обременением было бы не в интересах бывшего собственника.
На разрешение этого клубка противоречий и нацелен механизм защиты добросовестного залогодержателя. Даже если сделка в отношении залогодателя признается недействительной, вернуть имущество бывшему собственнику можно лишь с сохранением обременения в пользу добросовестного залогодержателя.
В-третьих, применение конструкции добросовестного залогодержателя имеет ту же цель, что и применение конструкции добросовестного приобретателя – сохранение стабильности гражданских отношений. В условиях, когда словно из небытия "прилетают" иски прокуратуры и иных госорганов о недействительности сделок по приобретению, залоге имущества, ни о какой стабильности имущественных отношений говорить не приходится.
Поэтому необходимость сохранения стабильности гражданских отношений путем защиты прав и интересов добросовестных залогодержателей (как и в целом добросовестных приобретателей) – одна важнейших задач, которая должна стоять перед казахстанскими законодателем и правосудием.
В-четвертых, сохранение права залога при истребовании имущества бывшим собственником допустимо также через применение аналогии закона, а именно: норму закона РК "О возврате государству незаконно приобретенных активов" о сохранении прав добросовестных кредиторов на актив при обращении в доход государства (ч. 2 пункта 4 статьи 27).
Упрощенно суть указанной нормы в следующем. Прокурор вправе предъявить иск об обращении имущества в доход государства как актива неизвестного происхождения. При удовлетворении такого иска актив подлежит обращению в доход государству. При этом если актив обременен правами добросовестного кредитора, то эти права сохраняются. Иными словами, имущество переходит в собственность государства с имеющимся обременением добросовестного кредитора; добросовестный кредитор сохраняет свое право залога на это имущество (актив).
Приведенный механизм защиты добросовестного кредитора есть ни что иное как применение конструкции добросовестного залогодержателя. При наличии добросовестности в обоих случаях обременение на имущество сохраняется, несмотря на незаконность предшествующих обременению сделок.
Законодательство не разрешает напрямую вопрос о судьбе права залога при применении последствий недействительности предшествующих сделок, но при этом закон "О возврате государству незаконно приобретенных активов" разрешает данный вопрос при применении последствий обращения имущества в доход государства.
Учитывая сходство общественных отношений, нет препятствий для применения по аналогии закона правила о сохранении прав добросовестного кредитора на имущество при обращении последнего в доход государства к отношениям о судьбе права залога кредиторам залогодержателя при применении последствий признания сделок недействительными (статья 13 закона "О правовых актах", статья 5 ГК).
Таким образом, даже если признать первую и все последующие сделки недействительными, применяя последствия недействительности сделок, недостаточно решить вопрос о возврате имущества бывшему собственнику. Суду необходимо также решить вопрос о судьбе залогового права.
В этих целях подлежат выяснению как минимум два обстоятельства: 1– является ли залогодержатель добросовестным и 2 – выбыло ли имущество помимо воли либо по воле собственника или лица, которому имущество было передано собственником во владение.
Какого залогодержателя следует считать добросовестным?
В этом вопросе стоит исходить из понятия "добросовестный приобретатель".
Добросовестность – категория субъективная. Строго очертить ее понятие законодателю вряд ли удастся. Им обозначены только общие признаки.
Верховный суд Республики Казахстан, опираясь на норму пункта 1 статьи 261 ГК, определил добросовестного приобретателя как лицо, которое до передачи ему имущества по возмездной сделке не знало или не должно было знать о том, что лицо, у которого приобретено это имущество, не имело права его отчуждать (7).
Применительно к залоговым отношениям добросовестным залогодержателем следует считать залогодержателя, который до передачи ему имущества в залог не знал или не должен был знать об отсутствии у залогодателя права на передачу имущества в залог.
Таким образом, "не знал или не должен был знать" – вот ключевое в квалификации залогодержателя добросовестным. Если установить факт "знал – не знал" больших затруднений не вызывает, то определить "должен был знать и не должен был знать" уже не так просто. Проблема в определении пределов проверки, которую следовало бы провести залогодержателю перед принятием имущества в залог. Изучения каких документов, обстоятельств достаточно залогодержателю, чтобы убедиться в праве залогодателя на предоставление имущества в залог? Иначе говоря, насколько глубоко нужно копаться залогодержателю в истории приобретения прав на предмет залога, до какого "колена" предыдущих сделок по приобретению, чтобы считаться добросовестным?
Встречающиеся в казахстанской судебной практике подходы судов при оценке добросовестности залогодержателя неоднозначны. Оно и понятно: тут очень многое зависит от конкретных обстоятельств дела и суды обладают дискрецией (правом на собственное усмотрение) при их оценке.
Так, в одном деле суд счел достаточным того, что при заключении договора залога залогодержателю были представлены сведения, подтверждающие наличие у залогодателя права собственности на предмет залога; запись о регистрации права собственности на спорное имущество за залогодателем погашена не была (8).
В другом деле суд отказался считать залогодержателя добросовестным ввиду того, что стоимость предмета залога была ниже суммы долга по основному обязательству: мол, кредитор заранее знал о том, что залог не покрывает всю сумму долга (весьма сомнительное обоснование для вывода о недобросовестности залогодержателя) (9).
Казахстанским судам, конечно, предстоит еще выработать правовой подход в определении добросовестности залогодержателя.
Представляется, что в целом с точки зрения подтверждения прав на предмет залога в вопросе оценки добросовестности залогодержателя следует исходить из необходимости разграничения случаев, когда залогодержателем выступает финансовая организация (банк, организация, осуществляющая кредитование на основании лицензии, МФО) либо иное лицо, не являющееся таковым. Стандарты доказывания добросовестности должны быть разными. Различие должно проявляться, так сказать, в степени погружения выяснения прав на имущество.
Если залогодержателем выступает "обычное" лицо (то есть лицо, не являющееся финорганизацией), то допустим упрощенный подход и залогодержателю достаточно убедиться в том, что: 1 – в правовом кадастре на момент заключения договора залога за залогодателем зарегистрировано право собственности; 2 – отсутствуют записи о каких-либо обременениях, притязаниях на имущество. Принятия указанных мероприятий залогодержателем можно считать достаточным для доказывания его добросовестности. Истребование дополнительных документов было бы излишним для него.
Другая ситуация с финансовыми организациями. Для них кредитование – это часть их профессиональной деятельности. Рисковать деньгами – их бизнес. Поэтому к вопросу кредитования, принятия обеспечения они должны подходить более профессионально и тщательнее. Соответственно, к ним должен быть применим повышенный стандарт доказывания их добросовестности. Для них простого подтверждения факта регистрации права собственности за залогодателем в правовом кадастре недостаточно. Помимо сведений из правового кадастра финансовой организации следует истребовать документы, на основании которых залогодатель приобрел права на имущество, об оплате стоимости имущества. Иными словами, залогодержатель должен проявить разумную осмотрительность.
На практике банки, как правило, такую проверку осуществляют, проводя юридические экспертизы (проверки) документов на имущество, предлагаемое в залог. Истребование таких документов, таким образом, соответствует обычаям делового оборота.
Осмотрительность разумная, но не чрезмерная
Вместе с тем мероприятия по удостоверению прав залогодателя на предмет залога должны иметь разумный, но не чрезмерный характер. На мой взгляд, разумность должна ограничиваться проверкой сделки приобретения залогодателем прав на имущество, не распространяясь на проверку предшествующих ранее сделок с этим имуществом. Залогодержателя можно считать проявившим разумную осмотрительность, если он убедился в правомерности приобретения залогодателем прав на имущество, но вот ожидать от залогодержателя проверки всех предшествующих сделок было бы чрезмерным и несправедливым.
Это связано вот с чем. Залогодержатель, действуя добросовестно, истребует документы и сведения по имуществу у залогодателя. В свою очередь, в цепочке приобретений прав на имущество залогодатель связан договорными отношениями только непосредственно со своим контрагентом, у которого он приобрел имущество. У залогодателя вполне может не оказаться ни документов по предшествующим сделкам, ни какого-либо влияния на бывших собственников, чтобы такие документы получить. Поэтому пределы проверки залогодержателем прав на имущество ограничиваются лишь сделкой приобретения прав на имущество залогодателем. В этом проявляется разумность проверки прав на предмет залога.
Помимо сказанного, проверка залогодержателем буквально всех предшествующих сделок с имуществом (не только сделки по приобретению имущества залогодателем) неоправданно затруднит весь процесс кредитования и, тем самым, негативно скажется на гражданском обороте в целом.
Нельзя забывать также, что добросовестность участников гражданских правоотношений предполагается (пункт 4 статьи 8 ГК). Из этого следует, что, по большому счету, не залогодержатель обязан доказывать свою добросовестность, а, напротив, заинтересованное лицо должно доказывать недобросовестность залогодержателя.
По воле или помимо воли
Следует помнить, что одной добросовестности залогодержателя недостаточно, чтобы сохранить за ним залоговое право при применении последствий сделок недействительными.
Так же, как и в конструкции добросовестного приобретателя, для защиты добросовестного залогодержателя важно то, каким образом имущество выбыло из владения бывшего собственника.
Исходя из нормы статьи 261 ГК, необходимо руководствоваться следующим правилом. Право залога прекращается, если имущество было утеряно собственником или лицом, которому имущество было передано собственником во владение, либо похищено у того или другого, либо выбыло из их владения иным путем, помимо их воли. В остальных случаях право залога в отношении добросовестного залогодержателя подлежит сохранению; спорное имущество возвращается бывшему собственнику с обременением.
Например, в одном деле суд отказался учесть права добросовестного залогодержателя на том основании, что отчуждение имущества (предмета залога) произошло в результате хищения путем мошенничества, о чем свидетельствует вступивший в силу обвинительный приговор. Поскольку хищение предполагает отчуждение имущества помимо воли собственника, суд в итоге, признав сделки недействительными, вернул имущество бывшему собственнику (10).
С этим выводом суда трудно поспорить. Как видно, добросовестность залогодержателя и приобретателя не сыграла правового значения при разрешении вопроса о недействительности сделки и применения ее последствий.
Однако если, допустим, имущество отчуждено юридическим лицом без согласия компетентного государственного органа (например, в нарушение законодательства о приватизации), то вряд ли такое отчуждение можно считать осуществленным помимо воли лица, которому имущество было передано во владение собственником-государством. Сделку следует считать совершенной по воле лица, которое правомерно владело имуществом (пусть эта сделка и была совершена без согласия собственника). В этом случае при условии добросовестности залогодержателя при признании сделок недействительными имущество подлежит возврату бывшему собственнику с сохранением обременения.
Во имя стабильности гражданских отношений
С сожалением приходится констатировать, что действующая в Казахстане правоприменительная практика породила у участников гражданского оборота устойчивое чувство неуверенности в том, что приобретенное имущество не отнимут по искам о недействительности сделок. Неуверенность остро наблюдается и среди банков – кредитование под залог объектов недвижимости стало достаточно рискованным. В ситуации, когда оспорить могут что угодно и когда угодно, кредиторы-залогодержатели опасаются утраты права залога и, как следствие, невозврата кредита. Банки вынуждены либо отказывать в кредитовании под залог таких объектов недвижимости, либо закладывать свои риски в повышение ставки по кредитам.
Ни надлежащая регистрация права собственности на имущество в правовом кадастре, ни тщательная проверка правоустанавливающих документов по имуществу и предшествующих сделок, ни давность предшествующих сделок по приобретению, ни даже тот факт, что право собственности установлено когда-то судебным решением – ничто из перечисленного не устраняет угрозу утраты добросовестным залогодержателем своего права залога на имущество в случае оспаривания сделок бывшим собственником или государством.
Так, регистратор не проверяет и не в состоянии проверить надлежащим образом поступающие на регистрацию документы о приобретении права собственности. Проверить самому залогодержателю все предшествующие сделки просто нереально – у него доступа-то ко всем документам предшествующих сделок нет. Исковая давность по оспариванию сделок восстанавливается с небывалой легкостью, а по искам прокуратуры и госорганов – так вообще такое впечатление, что для них никакой исковой давности не существует в принципе. Судебное решение, на основании которого когда-то было подтверждено право собственности на имущество, может запросто быть пересмотрено по вновь открывшимся обстоятельствам либо по протесту генерального прокурора хоть через 20 (!) лет (11).
Все перечисленное создает неуверенность в сфере гражданских отношений и указывает на явные недостатки их правового регулирования.
Между тем механизм защиты добросовестных залогодержателей при оспаривании сделок бывшими собственниками можно и нужно применять казахстанскими судами уже сейчас, несмотря на недостаточную регламентированность в законодательстве. Предпосылки тому имеются и о них подробно изложено выше.
Да, применение этой конструкции – дело нелегкое и непривычное для отечественных судов. Многие юристы, к сожалению, до конца ее не воспринимают: мол, как можно сохранить обременение при признании сделок недействительными? Легче ведь просто признать сделки недействительными, вернуть имущество бывшему собственнику и не заморачиваться на выяснении добросовестности приобретателей и залогодержателей, обстоятельств утраты имущества бывшим собственником.
Однако формирование новой судебной практики, нового подхода в спорах о сохранении залогового права – необходимое условие для сохранения стабильности гражданских отношений и укрепления обеспечительной функции института залога. Проблема защиты добросовестных залогодержателей остро нуждается в разрешении на уровне как правоприменения, так и законодательства.
______________________
(1) – см., напр., постановление коллегии по гражданским делам Алматинского городского суда от 9 июля 2020 года № 7599-20-2а/4702
(2) – решение специализированного межрайонного экономического суда города Астаны от 4 сентября 2023 года № 7119-23-00-2/9242, постановление судебной коллегии по гражданским делам города Астаны от 31 октября 2023 года № 7199-23-00-2а/5936
(3) – решение специализированного межрайонного экономического суда города Алматы от 1 августа 2023 года по делу № 7527-23-00-2/5941, постановление судебной коллегии по гражданским делам Алматинского городского суда от 20 ноября 2023 года по делу № 2а/8953
(4) – постановление президиума Высшего Арбитражного суда Российской Федерации от 26 июля 2011 года № ВАС-2763/2011 по делу № А56-24071/2010
(5) – см., напр., определение судебной коллегии по экономическим спорам Верховного суда Российской Федерации от 3 сентября 2020 года № 307-ЭС20-5284 по делу № А56-23506/2017
(6) – определение судебной коллегии по экономическим спорам Верховного суда Российской Федерации от 28 апреля 2016 года по делу № А43-5100/2014
(7) – см. пункт 12 нормативного постановления Верховного суда Республики Казахстан от 7 июля 2016 года № 6 "О некоторых вопросах недействительности сделок и применении судами последствий их недействительности"
(8) – см.: постановление коллегии по гражданским делам Алматинского городского суда от 9 июля 2020 года № 7599-20-2а/4702
(9) – см.: постановление коллегии по гражданским делам Алматинского областного суда от 10 марта 2021 года № №1999-21-00-2а/133
(10) – см.: постановление судебной коллегии по гражданским делам суда города Астана от 27 июня 2023 года № 7199-23-00-2а/3177
(11) – см., напр., постановление судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда Республики Казахстан от 13 июля 2023 года № 6001-23-00-3пп/68
