Гласность и публичность уголовного суда, его открытость для всех закреплена в Казахстане законодательно. Тем не менее периодически в адрес того или иного конкретного суда приходится слышать упреки. Такие, например.
Не всем желающим присутствовать на заседании нашлось место в зале.
У кого-то секретариат требовал удостоверение личности, а при его отсутствии – отказал в пропуске.
СМИ также порой недовольны из-за того, что судья запретил видеосъемку, притом, что разбирательство не объявлено закрытым.
Насколько все это законно? Какие вообще в мире существуют правила, связанные с распространением информации из зала суда? Насколько казахстанская практика соответствует общемировой?
Вопреки распространенному мнению гласность суда – это не завоевание сравнительно недавних демократических реформ. С древних времен суд был не только способом защиты нарушенных прав и определения наказания виновных, но и, если угодно, публичным зрелищем. А именно, наглядным ритуалом восстановления справедливости. Категории крайне важной для любого общества (а натуралисты утверждают, что для всех живых существ).
И потому право каждого человека "при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявленного ему, на справедливое публичное разбирательство" предусмотрено не только Европейской конвенцией прав человека 1950 года (статьей 6), но и соблюдалось еще в Древнем Риме и Афинах, во времена Цицерона и Платона, что последние и засвидетельствовали.
Но вернемся к современности. В Уголовно-процессуальном кодексе РК принцип гласности сформулирован следующим образом (пункт 1 статьи 29 УПК):
"Разбирательство уголовных дел во всех судах и судебных инстанциях происходит открыто. Ограничение гласности судебного разбирательства допускается, лишь когда это противоречит интересам охраны государственных секретов и иной охраняемой законом тайны. Закрытое судебное разбирательство допускается по мотивированному постановлению суда по делам об уголовных правонарушениях несовершеннолетних, по делам о половых преступлениях и другим делам в целях предотвращения разглашения сведений об интимных сторонах жизни участвующих в деле лиц, а также в случаях, когда этого требуют интересы безопасности потерпевшего, свидетеля или других участвующих в деле лиц, а также членов их семей или близких родственников".
То есть по общему правилу суд – открытый. И лишь в оговоренных случаях разбирательство объявляется закрытым.
"Под гласностью судопроизводства следует понимать не только проведение открытого судебного разбирательства, но и обеспечение участия в нем сторон, возможности присутствия иных лиц, не участвующих в деле", – считает нужным растолковать Верховный суд РК в Нормативном постановлении "О соблюдении принципа гласности судопроизводства по уголовным делам" (пункт 3).
Из чего следует, что в открытом суде могут присутствовать все желающие, в том числе и журналисты, осуществляющие свою профессиональную деятельность.
Присутствовать – да. Но вот могут ли они фиксировать происходящее на камеру – уже другой вопрос. В вышеупомянутом НП ВС (пункт 10) по этому поводу сказано следующее:
"Председательствующий может разрешить фотографирование, применение аудио-, видеозаписи с согласия участников процесса в ходе всего главного судебного разбирательства, а также в определенной части главного судебного разбирательства либо в отношении некоторых участников процесса и иных лиц. Эти действия не должны мешать нормальному ходу судебного разбирательства".
То есть на усмотрение судьи – "может разрешить". Что выглядит, казалось бы, как парадокс. С одной стороны, у СМИ есть законодательное право на освещение уголовного процесса. С другой стороны, на практике реальная возможность снимать материал отнюдь не гарантирована. Что это? Традиция писать законы так, что их можно толковать, как угодно?
В каком-то смысле – да. Но только традиция эта вовсе не отечественная. Общемировая. Каковая сложилась испокон веков.
Казахстанский закон еще выглядит весьма прогрессивно и либерально по сравнению, например, с англо-американским правом. В США Федеральные правила уголовного процесса в окружных судах (1946 года) прямо запрещают фотографирование и радиотрансляцию уголовного разбирательства (правило 53). Вообще. Притом, что суд вообще-то декларируется, как и в подавляющем большинстве стран, открытым и публичным.
Правда, позиция отдельных штатов может до известной степени противоречить федеральной. Периодически там осуществляются пилотные проекты, снимающие табу в принципе, но в каждом конкретном случае решение все равно остается за судьями. А поскольку судьи, как и судопроизводство в целом, консервативны, то журналисты, чтобы не зависеть от настроения переменчивой Фемиды, давно изобрели выход – судебные зарисовки, чаще всего – простым карандашом. Поскольку рисунки – это технически не видеофиксация, запрета на них и последующую публикацию нет.
Понятно, что придумали судебные зарисовки не в США, а задолго до их возникновения, еще в Европе. Но именно в Америке эта традиция сегодня в наибольшей степени развивается и даже стала своего рода искусством.
Делают судебные зарисовки и в Англии с Уэльсом. Однако если в США их можно создавать прямо в зале суда, по ходу процесса, то английские суды более строги. Что в самом Туманном Альбионе, что в некоторых его бывших колониях, где продолжают использовать английское право, рисунки по уголовным кейсам не разрешается делать непосредственно в зале суда. Судебные художники (есть такая профессия) запоминают участников и то, что происходило в ходе процесса, выходят из помещения и пишут по памяти.
И аналогичная диспозиция: суд признается гласным, открытым и публичным, но на практике есть множество ограничений, включая право судьи не разрешить фото-, видео-, и аудиофиксацию, – свойственна всему так называемому демократичному, цивилизованному миру.
Почему? Сами суды объясняют это тем, что вспышки фотоаппаратов и возня кинооператоров мешают нормальной работе. Осуществление правосудия якобы превращается в фарс. Ну, или в цирк, как это назвал председательствующий судья в нашумевшем деле 1930 года о похищении ребенка известного воздухоплавателя Чарльза Линдберга. А еще, на выбор: давление, вмешательство и даже скандализация суда… Собственно, из-за недовольства судей по этому и некоторым другим делам и родился федеральный запрет на фотографирование и радиотрансляции в США.
Но есть и другое объяснение. Оно проще и в то же время глубже, что ли. Ведь, помимо публичности, другим архетипным свойством суда с самого его возникновения была тайна, посвященность немногих в знание законов вообще и подробности конкретного дела – в частности. Мощное парадоксальное сосуществование публичности и секретности обеспечивало грозную харизму суда и в конце концов вылилось в такую форму, как суд присяжных, где коллегия из приглашенных обывателей подчеркнуто обсуждает и выносит вердикт лишь относительно того, что позволительно знать всем, а все остальное хранится в томах уголовного дела.
