Как рассказали знакомые, перед смертью пенсионерка находилась в депрессии: ей в очередной раз отказали в госпитализации. Вернувшись накануне своей смерти из лечебного заведения, она, видимо, всю ночь обдумывала свое положение, а утром, приставив к перилам лоджии стул, прыгнула вниз.
— Последние два года ее мучили постоянные сильные боли, — говорит соседка погибшей Ольга Коктанчинова, — было подозрение на онкологию. Не знаю, правда, какой диагноз ей потом поставили. "Скорая" приезжала к ней часто, иногда по два раза на день. Увезут, бывало, а через час-другой она на такси возвращается. Класть бабушку в больницу никто не желал.
Вот и в тот день, как припомнили обитатели дома № 96 по проспекту Бухар жырау, где произошла трагедия, неотложка в очередной раз повезла Зою Александровну в стационар. Но к вечеру женщина, как обычно, вернулась обратно. А на следующее утро ее мертвую под балконом нашли. Ни прощальной записки, ни объяснений.
В доме, где жила погибшая, про нее вспоминают с уважением и теплотой. Зоя Александровна была женщиной образованной, интеллигентной, активной. В прошлом педагог, она много лет возглавляла совет ветеранов своей ячейки, добивалась, чтобы стариков не забывали, не обижали, предоставляли им льготы.
— Одинокой Зоя Александровна никогда не была, — рассказала другая соседка Нина Тешкина. — Много лет прожила в браке. Правда, муж давно умер. Общалась с племянницей, которая живет в Караганде. Кстати, родственница часто навещала ее, возила на медицинские обследования и даже предлагала устроить ее в больницу сестринского ухода — знаете, это в душе мы по-прежнему молодые и задорные, а в реальной действительности и память уже подводит, и давление скачет, и ноги не слушаются, и нужен уже постоянный помощник в быту… Но Зоя категорически отказалась от такой перспективы: "Там ведь неходячие находятся, не хочу в богадельню". Она стремилась попасть в обычную больницу и пролечиться там. Не знаю, почему ей отказывали в этом…
Однажды, по словам Нины Тешкиной, ей довелось лично сопровождать ее в больницу Зою Александровну.
— Доставили ее в областной медицинский центр, посмотрели, послушали, положили в отделение, — рассказывает она. — Я дождалась, пока ей стало лучше после процедур, попрощалась и пошла домой. А утром она вернулась. Пояснила, что заступивший на дежурство новый врач сказал ей, что показаний для госпитализации нет. Конечно, она расстраивалась сильно. Ну не бывает же так: боль есть, а причины нет. Не знаю, что ей сказали в последний раз, — я не могла сопровождать Зою, потому что ногу летом сломала, до сих пор хромаю. Но когда она, вернувшись, открывала двери, я тоже выглянула в коридор: "Почему тебя снова отпустили, Зоя? Что врачи посоветовали?" Она в ответ лишь рукой махнула: не спрашивай, мол, а сама чуть не плачет. Хотела к ней зайти, но она сказала, что отдохнет немного и потом все расскажет... Как она спрыгнула, я не видела и не слышала.
О том, что это был именно суицид, полицейские сделали вывод на основании того, что входная дверь у пенсионерки была задвинута на засов. Никаких следов, указывающих на то, что в квартире был посторонний человек, вроде бы тоже не обнаружили.
Однако есть все же еще один факт, который поразил соседей и подруг Зои Александровны до глубины души не менее, чем ее смерть. Буквально на следующий день в опустевшей квартире сменили двери. Приехавшая племянница не смогла попасть внутрь, потому что и дверь, и запоры на ней оказались новыми.
— Это некий Нурлан поставил, мужчина с шестого этажа, вроде как по отмашке нашего председателя КСК, — сказала Ольга Константиновна. — Когда я узнала об этом, возмутилась: "Как же так! Еще тело покойной не остыло, а вы уже ее квартиру захапали?! Хотя, по нашим традициям, нельзя вселяться в дом, где жил покойник, до истечения сорока дней. Нужно подождать, пока душа улетит. Нет, как стервятники налетели.
Были возмущены действиями соседа и другие жильцы дома.
Татьяна ЛЕБЕДЕВА
