Что и как произошло 12 мая 2019 года - предстоит установить следствию. У отца Лизы Александра Пылаева есть своя версия случившегося, которую он широко озвучивает в соцсетях и в прессе. Мама погибшей Лизы – Марина Рыжакова до недавнего времени хранила молчание. Не отвечала на нападки, не контактировала с журналистами. Она сейчас, в принципе, мало выходит из дома и остается под наблюдением врачей… Впервые Марина решила ответить на сложные вопросы, которые не устают задавать неравнодушные к этой трагедии алматинцы в соцсетях, и откровенно рассказала нам о том, что она думает и что чувствует по поводу страшного события, перевернувшего ее жизнь.
- Марина, наверное пришло время поговорить. Люди, которые следят за этим резонансным делом, за его расследованием, хотят знать - почему вы в течение года молчали? Почему со дня смерти Лизы, ни разу не давали интервью СМИ, не выступали в соцсетях?
- Мне казалось, что это очевидно… У тех, кто потерял близких, тем более, ребенка, нет и не может быть желания сразу же делиться этим. Хочется, наоборот, закрыться от всех. Не общаться ни с кем, отгородиться. Вы говорите прошел год, а для меня это как будто только что произошло… Мне и сейчас сложно говорить о случившемся. У меня, как у человека, проходящего самое страшное в этой жизни, просто не было сил давать комментарии. И о чем мне было говорить? Кричать на всех углах и поворотах, что мой ребенок погиб? Да, я больше года не комментировала гибель моей дочери. Но время идет, и, хотя расследование все еще продолжается, мой бывший муж Александр Пылаев, его мать Алла Пылаева и их «группа поддержки» все громче заявляют о виновности моей семьи. И я решила больше не молчать.
- Вы следите за тем что пишут ваш бывший супруг Александр Пылаев и ваша бывшая свекровь Алла Пылаева о вас в социальных сетях?
- Нет. Я лично не пользуюсь соцсетями, не заводила никогда страницы там. Когда мне сказали, что Александр выложил фото Лизы у себя, где она в том состоянии, в котором ее привезли в больницу, я поняла, что не хочу общаться с ним даже в соцсетях. Так уж сложилось, что вопрос об определении порядка воспитания Лизы, у нас разрешался в суде. И, на мой взгляд, решение суда по данному вопросу полностью отвечало интересам Лизы, которая проживала и со мной, и со своим отцом. Я никогда не препятствовала их общению. О произошедшей трагедии я сразу оповестила Александра, как и всех родных. В глубине души надеялась на его поддержку… Я была совершенно растеряна в тот момент и не понимала, что делать. Но Александр, прибыв в больницу, принялся обвинять меня и других родственников в убийстве Лизы. А, увидев Лизу, начал ее фотографировать. Я уже не знаю, как и чего ждать от него в дальнейшем. Но распространение ужасных фотографий и обвинение нашей семьи в убийстве Лизы не могу объяснить даже стремлением узнать правду о смерти Лизы, которым он оправдывает свои поступки.
- Возвращаясь к трагедии, почему ребенок остался без присмотра в доме с большим количеством взрослых?
- Это был самый наш обычный день. Лизу старший брат Кирилл покормил, после чего посадил в домашнем кинотеатре смотреть мультфильмы, а сам поднялся в комнату продолжать делать уроки. Я была в тот момент у себя. Бабушка какое-то время находилась в зале рядом с Лизой. Потом поднялась наверх примерно на 20 - 30 минут, чтобы проконтролировать Кирилла - она помогала ему с уроками, и подать лекарство папе, который был с дороги, недавно приехал… И потом опять пошла вниз. Когда спустилась, Лизы уже в доме не было. Бабушка попросила нашего садовника Ухтама поискать Лизу в саду. Там он и обнаружил мою дочку, лежащей под садовой статуей. Садовник закричал. Мама, Лизина бабушка, побежала туда, тоже истошно закричала, стала звать нас...
- А кто-нибудь до этого слышал какой-нибудь шум или крик, доносящийся из сада?
- Садовник находился в домике охраны, это близко к дому, но около 60 метров от места происшествия. И никто из нас в доме тоже ничего такого не слышал.
- Почему, когда ребенка с травмами и ранами обнаружили в саду, не вызвали скорую и не отвезли в детскую больницу? Вы же, как мама, должны были знать, где она находится? А повезли ее во взрослую, 12-ую Центральную?
- Сидеть и ждать скорую было бы невыносимо. Счет шел на секунды. Когда мы сели в нашу машину и помчались в больницу, мне казалось это правильным решением. Папа, дедушка Лизы, был за рулем и поехал в Центральную, где принимают абсолютно всех, и он хорошо эту больницу знает. Я помню, что злилась на папу – мне казалось, что он едет слишком медленно, и на себя, что я не знаю, как и чем помочь. Мне казалось, что я должна делать что-то. Я делала искусственное дыхание Лизе. И я просто не допускала мысли, что ребенок может умереть. До последнего ведь веришь, что есть шанс на спасение! Я спасала свою дочь. Сейчас очень просто рассуждать и говорить, кто и как на моем месте поступил бы иначе… Но не дай Бог никому оказаться в такой ситуации!
- Это правда, что вы не оповестили немедленно отца ребенка о случившемся?
- Я отца ребенка сразу же оповестила. Я обзвонила всех своих родных и близких, отца Лизы, мою сестру, мужа сестры... Я просила, чтобы все ехали в больницу и каждый помогал, чем может. Мы мчались в больницу, и врачи нас там встретили. Я позвонила всем абсолютно.
- Почему не работали камеры видеонаблюдения по периметру двора, и почему нет данных о камерах видеонаблюдения соседей?
- Система видеонаблюдения не работала у нас уже несколько лет. Не было острой необходимости ее восстановить при двойной охране - городка и дома. И единственная улица, по которой мы можем выехать из городка, находится под постоянным видеонаблюдением. А данные с камер соседей у следствия есть.
- Почему уголовное дело было возбуждено по статье «Убийство»?
- Насколько я поняла, потому что на теле Лизы были раны. В этом случае всегда возбуждается дело по такой статье, и проводится расследование, не была ли смерть насильственной. Я и вся семья, включая старших детей, участвуем во всех следственных действиях, ни от кого не прячемся и ничего не скрываем, как пишут иногда в соцсетях. По-моему, сейчас уже проверены несколько версий случившегося, на которых настаивал Александр Пылаев. Я понимаю, какое давление на правоохранительные органы идет со стороны моего бывшего супруга. Он устраивает пресс-конференции, пишет посты в соцсетях, оперируя не фактами, а голословными обвинениями. Все его версии, даже самые абсурдные, отрабатываются следствием в полном объеме. И не находят подтверждения. А наши версии, которые намного более обоснованы, почему-то остаются без внимания. В этой связи, наши адвокаты написали множество жалоб, и мы вынуждены просить передачи дела в Генеральную прокуратуру и создания межведомственной оперативно-следственной группы, в которую вошли бы представители разных ведомств.
Единственное чего хочу я - это объективного расследования. Смерть Лизы - моя трагедия. Мне с этим жить. Я понимаю желание людей узнать детали и подробности. Но следствие еще не закончено, а мы давали подписку о неразглашении. И поэтому я прошу всех не торопиться с выводами и воздержаться от громких высказываний в адрес моей семьи. Узнать, как продвигается дело, можно на странице «Лиза. Любим. Помним» в Фэйсбуке или в Инстаграме – на @lizalovememory. Там есть группы поддержки, где публикуют то, что позволено говорить в ходе следствия.
