Зульфия БАЙСАКОВА: В Казахстане ежегодно погибает до 500 женщин из-за бытового насилия
Zakon.kz: - Зульфия Мухамедбековна, так что делать этой молодой женщине, к какой НПО обращаться?
З. Б.: - Вот видите, вы обращаетесь не к государству, а к нам, но мы не можем все время поддерживать всех жертв бытового насилия. Если раньше в том же Алматы у неправительственных организаций было более десяти приютов для жертв бытового насилия, то сегодня остался только один. Так называемые государственные приюты - это одно лишь название, это не государственные приюты, а приюты для лиц без определенного места жительства, поэтому туда многие и не идут.
Что можно посоветовать таким женщинам? Необходимо отстаивать свои права. Если есть дети, то суд должен четко определить, с кем они могут, и будут проживать. Если есть нажитое совместно имущество, то надо требовать его раздела. Да, сейчас стало модным дарить квартиру на свадьбу. Если такой подарок сделан со стороны жениха, то невеста не имеет права на эту жилплощадь, а вот дети, которые потом родились в совместном браке, имеют свою долю. Это первый момент.
Второй - при определении места жительства детей, с кем из родителей они могут остаться, судьи все чаще стали решать в пользу мужчин. Почему? Здесь ряд причин.
Женщины более уязвимы, во время декретного отпуска, то есть ухода за ребенком, они не работают, теряют свою квалификацию, у них нет пенсионных отчислений. Работодатели нехотя берут таких женщин на работу и их можно понять. Я сама работодатель и знаю, что если она придет, то ее надо будет постоянно обучать, она мыслями все время будет дома, у нее маленький ребенок, который будет часто болеть и т.д. и т.п.
У нас экономически более сильные мужчины. Он, как правило, работает, квалификацию не теряет, а, наоборот, повышает. Ему не нужно бежать в садик, он приходит на работу без опоздания, а вечером может задержаться. Естественно, он ценный кадр, за него держатся, и к тому же он получает более приличную зарплату, поэтому судьи стали смотреть, кто может обеспечить детям более лучшие социально-экономические условия для проживания. Как правило, это мужчина, отец. Женщине в этом плане сложнее, она несет ответственность еще и за детей, поэтому хочется посоветовать ей, чтобы она собрала весь пакет документов и боролась за свое существование. Нужно самой определяться.
Zakon.kz: - Самой - это как? Вот избили женщину и выгнали на улицу в халате и тапочках, детей отобрали. Куда ей идти? Кому жаловаться? Ведь таких жертв десятки, сотни, а то и тысячи. Поддерживает ли наше государство женщину в такой ситуации, предоставляются ли ей временное жилье, психологическая, юридическая помощь? Или в Казахстане жертва домашнего насилия вынуждена унижаться, чтобы выжить?
З. Б.: - Я поняла вас. Таких историй много, они однотипны, поэтому нужно развивать эту инфраструктуру, чтобы были короткие легкие бесплатные номера телефонов, куда можно обратиться, чтобы при необходимости женщина могла попросить проходящего человека позвонить с его мобильника. Чтобы за ней приехала машина и забрала ее, разместила во временный приют, чтобы потом полицейский пошел и забрал ее личные вещи и документы. Чтобы на время, пока суд решает, куда определять ребенка, она спокойно могла бы видеться с ним. Все это должно быть, а у нас нет.
Закон о профилактике бытового насилия существует уже два года, но местные органы власти его не исполняют. Мы провели общественные слушания по имплементации этого закона, привлекли к этому прокуратуру и что выяснилось? Из десяти субъектов этого закона его исполняют всего лишь два-три органа. Это сами полицейские, это неправительственные организации, а также некоторые управления здравоохранения, образования на местах, которые начали более или менее работать. А так государство на эти цели средств не выделяет. На международные гранты НПО бесконечно жить не могут. Иногда мы несчастных женщин берем к себе домой. А куда ее девать, если ты видишь, что ей некуда идти?
Zakon.kz: - Очень часто в молодых семьях конфликты и вытекающие отсюда последствия случаются из-за свекрови и мужниной родни. Есть ли на них управа? Какую ответственность несут они за учиненный произвол и насколько это действенно, эффективно?
З. Б.: - Управа есть. Меры наказания определяют закон о профилактике бытового насилия и Кодекс об административных правонарушениях, где в статье 79 предусмотрено привлечение к ответственности в виде общественных работ и штрафных санкций. На сегодняшний момент вносятся изменения, чтобы убрать штрафные санкции и оставить общественные работы. Это нужно для того, чтобы люди знали, что, допустим, по улице Сейфуллина работают люди, которые подвергали кого-то бытовому насилию, а на Саина - педофилы и тому подобные и так далее.
В целом в упомянутом выше законе говорится где-то о десяти формах работы по профилактике бытового насилия и, кроме того, выписывается защитное предписание, которое рекомендует насильнику не подходить к своей жертве на расстоянии нескольких шагов. Извините, но если у меня однокомнатная квартира, если я с мужем сплю на одной кровати, то о каком таком не касании может идти речь? Мы же все понимаем, что это не реально. Поэтому здесь нужно ставить вопрос о том, чтобы при выписке защитного предписания насильно заставлять жертву покинуть это злополучное помещение, как это делается во всем мире.
Zakon.kz: - Каков возраст этих жертв?
З. Б.: - Разный, ведь бытовое насилие распространяется на все категории женщин - бедных, богатых, образованных, необразованных, сельских и городских, молодых девушек, которые только вышли замуж и пожилых апашек, проживших в браке 20-30 лет…
Zakon.kz: - Жены высокопоставленных мужей встречаются среди них?
З. Б.: - Ну, они же к нам не придут. Жены публичных людей скрывают свои семейные нелады, закрашивают фингалы под глазами, берут больничные листы, снимают гостиницу, чтобы никто не видел ее избитой, несчастной, подавленной. Кстати, по статистике, бытовому насилию подвергается очень много жен представителей правоохранительных органов, а по неофициальной статистике их еще больше.
Zakon.kz: - Нельзя ли о мужьях-деспотах, занимающих высокое положение в обществе, начальствующую должность, сообщать на их работу, пусть знают, какой он есть на самом деле. А то дома изверг несусветный, а на работе - лапочка. Вот, у племянницы астанчанки, которая нам звонила, муж - начальник департамента в одном из министерств.
З. Б.: - Пожалуйста, если она, жертва, хочет этого, то это можно сделать. Но для этого нужно ее согласие и открытость, она при этом не может оставаться анонимом. Конечно, не каждая женщина осмелится на такой шаг, поэтому, на мой взгляд, правоохранительные органы при регистрации заявления жертвы должны ставить в известность работодателя, что такой-то их сотрудник подвергает насилию другого человека в семье и что он может быть неадекватным.
Zakon.kz: - Закон о профилактике бытового насилия требует от местных органов власти создавать реабилитационные организации, финансировать и обеспечивать поддержку пострадавшим от бытового насилия. Выполняется ли эта норма?
З. Б.: - Нет. Не выполняется по той простой причине, что Бюджетный кодекс не позволяет финансировать эту статью. Некоторые создают приюты, но создают, как я уже сказала в начале беседы, по совершенно другой программе для людей без определенного места жительства.
Zakon.kz: - Давайте, более подробно поговорим о законе по профилактике бытового насилия. По сути, он должен стать основой для искоренения произвола в семье. Работает этот закон или нет? Стал ли он, как ожидали, серьезным прорывом в законодательстве?
З. Б.: - Я сама была членом рабочей группы по разработке этого многострадального закона, и в общей сложности нами было предложено более двадцати вариантов законопроекта. Априори он был направлен на пресечение самого факта бытового насилия, но в связи с гуманизацией законодательной политики был взят крен в сторону профилактики правонарушений. Мы всегда стремимся быть впереди планеты всей, но на этот раз мы оказались четвертыми после Украины, Киргизии и Грузии, где принят аналогичный закон. Все женские организации принимали активное участие в лоббировании и принятии этого закона, и нам очень хотелось, чтобы он работал. В итоге мы добились, чтобы профилактика бытового насилия была направлена не только на защиту прав женщин, но и всех членов семьи, особенно более уязвимых - инвалидов, стариков и детей, потому что бытовое насилие многие правоохранительные органы до сих пор рассматривают как частное дело и поэтому эти преступления носят латентный характер. Ведь никто не побежит и не расскажет первому встречному или даже полиции, что его избил супруг или супруга, сын или дочь…
В данном законе впервые введены понятия четырех видов насилия - физического, сексуального, экономического и психологического. Как показывает правоприменительная практика, у нас работа в основном ведется по профилактике и учету именно физического насилия. А вот почему у нас нет фактов привлечения к уголовной или административной ответственности за совершение, допустим, психологического насилия в семье? А потому что нет критериев, индикатора определения психологического насилия. К примеру, у меня левый глаз дергается или аппетит пропал - является ли это признаком того, что я подверглась психологическому насилию со стороны родственников или нет? Никто это не может определить. Также нет индикатора определения сексуального насилия со стороны мужа. Министерство здравоохранения могло бы как раз взять на себя разработку этих идентификационных критериев, по которым можно было бы определить, происходит ли то или иное насилие в семье или нет.
И еще мы предлагаем, чтобы Министерство здравоохранения включило в перечень объема гарантированной медицинской помощи услуги психолога и социального работника. Если я подверглась насилию, и мне нужна помощь психолога, то почему я должна бегать и сама искать его где-то. Он должен быть в медучреждении и должен помочь мне выйти из состояния депрессии, стресса, преодолеть чувство страха, безысходности, отчаяния, ведь не зря у нас среди людей, подвергшихся бытовому насилию, высокий уровень суицида.
Следующий момент, на который нужно обратить особое внимание, это необходимость налаживания работы по реабилитации и реинтеграции человека, подвергшегося бытовому насилию, и здесь большую роль играют именно неправительственные организации. На сегодняшний день это, пожалуй, единственная структура, которая занимается этим блоком вопросов. Государство не создает государственные кризисные центры. В настоящее время в одиннадцати регионах Казахстана работают тринадцать кризисных центров, но они входят в Союз кризисных центров, это не государственные организации. В среднем в год к нам поступает до 20 тысяч обращений от граждан, в приюты размещается где-то двести человек. А что такое приюты? Это съемные квартиры. На строительство приютов у НПО нет ни финансовых средств, ни других ресурсов, поэтому нам нужна помощь государства, но оно в этом отношении ведет себя пассивно. К примеру, в Алматинской области нет ни одного гранта на поддержку кризисного центра или телефона доверия для жертв, подвергшихся насилию.
Zakon.kz: - Как, по-вашему, можно стимулировать решение этой проблемы?
З. Б.: - Во-первых, мы предлагаем изучать последствия бытового насилия, правильно подходить к реабилитации и лечению человека, ведь физиологические особенности мужчины и женщины существенно отличаются.
Во-вторых, министерству труда и соцзащиты необходимо разработать перечень стандартов оказания специальных социальных услуг жертвам бытового насилия. В Казахстане очень много говорят о специальных социальных услугах, но простой человек, попав в тяжелую жизненную ситуацию, не может получить даже самые необходимые социальные услуги, хотя закон насчет этого принят еще в 2008 году. То есть если я сегодня стану жертвой бытового насилия, то я никогда не смогу получить от государства деньги на свою социальную реабилитацию, так как до сих пор не разработаны стандарты.
В-третьих, решение этой проблемы во многом зависит от исполнительной власти на местах, поэтому необходимо соизмерять деятельность акимов через рейтинговую систему оценки развития инфраструктуры в области защиты прав человека. Вот сколько, скажем, выделено из бюджета акимом той или иной области на развитие приюта или кризисного центра, или временного убежища для детей, подвергшихся бытовому насилию и так далее - вот это должно быть одним из индикаторов оценки деятельности акима. Конечно, сданные тонны зерна тоже важны, но когда люди подвергаются насилию и при этом аким даже не понимает, что такая проблема существует, наверное, очень трудно прийти к социально ориентированному, успешному государству, которое хочет войти в 50-ку конкурентоспособных государств.
Также очень важно изменить само отношение населения к этой проблеме, потому что наше с вами молчание порождает еще больший накал страстей в семье. Если, допустим, сосед по дому громко слушает музыку, то все соседи прибегут к нему и будут возмущаться, требовать прекратить это. А если он будет избивать свою жену, и она будет кричать и звать на помощь - никто не придет. Мы будем делать вид, что ничего не слышим. А если кто-нибудь возьмет, да и позвонит в полицию, то у него потом могут возникнуть большие проблемы с буйным соседом. Поэтому должны быть конфиденциальность, анонимность. За рубежом любой человек может спокойно пожаловаться на соседа, нарушающего тишину и покой, проявляющего насилие над кем-нибудь, и при этом он будет знать, что находится в безопасности, что его никто не выдаст.
И, конечно, необходимо постоянно проводить большую системную информационную работу с населением, ведь никто из нас не застрахован от семейных ссор, конфликтов, трагедий, неприятностей, они могут быть в каждой семье. Мы с мужем, например, потеряли много друзей, потому что у них тоже происходили семейные скандалы, они звонили, консультировались, а когда все это улеглось, не захотели видеться и общаться с теми, кто был свидетелем их непростых отношений. Конечно, это никому неприятно. Поэтому нам нужно научить людей слушать и слышать друг друга и ни в коем случае не проходить мимо насилия. Если мы все будем дружно идти против насилия, то его станет гораздо меньше. А пока в Казахстане ежегодно в среднем погибает до 500 женщин из-за семейно-бытового насилия.
Zakon.kz: - Сколько примерно процентов дел по фактам бытового насилия доходит до суда?
З. Б.: - Видите ли, как бы то ни было, женщина все равно стремится сохранить семью и они почти всегда пишут встречное заявление об отказе в возбуждении уголовного или административного дела, поэтому очень мало дел доходит до суда.
Zakon.kz: - Другая больная тема, насколько я знаю, это бытовое насилие в отношении несовершеннолетних…
З. Б.: - Да, это больная и самая закрытая тема на сегодняшний день. По телефону доверия 150, который существует у нас по Казахстану, ежемесячно поступает до 33 тысяч обращений. Все эти звонки зафиксированы Казахтелекомом. Только по фактам сексуального насилия в отношении детей на сегодня поступило 76 звонков. И ни один ребенок никогда не обратится к нам и не скажет, вот, меня тут насилуют, убивают… Дети думают, что если родители избивают их, то это является методом воспитания. Они вырастают жестокими, беспринципными в результате бытового насилия, которое происходит в семье. Сегодня семья как институт потеряна, поэтому мы ставим вопрос о том, чтобы ужесточить меры наказания за преступления, совершенные в отношении несовершеннолетних.
Во-вторых, в ходе предварительного сбора материалов для передачи дела в суд, ребенок должен изыматься из этой неблагополучной семьи и помещаться в центр адаптации несовершеннолетних. А что сегодня происходит?
Ребенка, который нуждается в помощи, мы с полицией изымаем из семьи, но потом опять возвращаем в семью, где он опять подвергается насилию со стороны родителей, пока их не лишат родительских прав или пока органы опеки и попечительства не примут какие-либо меры. Понимаете?
Далее. Мы должны понимать, что ребенок, который подвергся насилию, не может и не должен беспрерывно рассказывать то следователям, то адвокатам, то инспектору о том, что с ним произошло, то есть давать показания. В этом отношении есть хороший опыт за рубежом: беседа с ребенком, подвергшимся насилию, снимается на видео один раз в удобной для него форме и эта видеосъемка является доказательной базой на суде и изменить в ней что-либо невозможно. У нас до этого далеко. Не называя имен, расскажу случай.
В Алматы была семья из пятерых детей. Старшую дочь мать обливала бензином, выгоняла на улицу, она ночевала, где придется. Мы с мобильной группой из полицейских, представителей органов опеки поехали туда и забрали эту девочку и поместили в больницу. У нее был перелом руки - до такой степени мать жестоко обращалась с ней. Вскоре родители обратно забрали девочку домой. Я не знаю, как это могло произойти, сейчас ведется разбирательство на высшем уровне. В общем, она стала давать совершенно другие показания, якобы наговорила лишнее про маму, так как она не купила ей какую-то вещь. Подобное давление на детей оказывается все время, они у нас являются самыми незащищенными, у нас нет ни уполномоченного по правам ребенка, ни механизма подачи жалоб для детей, куда они могли бы обратиться. Пойти к классному руководителю - будет знать директор. Директор обязательно поставит родителей в известность и так далее. Поэтому телефон 150 является лакмусовой бумажкой или барометром социального неблагополучия среди несовершеннолетних.
Мы все должны бороться за право женщины на жизнь без насилия и положить конец безнаказанности для всех нарушителей прав. Мы должны сформировать здоровый образ жизни семьи, здоровые семейные отношения и семейные ценности. Это очень важно, тем более, если учесть, что больше половины населения Казахстана составляют женщины.
Торгын НУРСЕИТОВА
