Наука не должна ориентироваться на сиюминутные интересы…
Родилась 16 декабря 1956 года в Ленинграде. После окончания школы, отработав два года, поступила на юридический факультет Ленинградского государственного университета. Окончив вуз, преподавала право в Ленинградском финансово-экономическом институте имени Н.А. Вознесенского. Защитила кандидатскую диссертацию. В 90-х работала начальником юридического управления «БНП-Дрезднер банка», затем снова вернулась к преподавательской деятельности.
Беседу ведет Торгын НУРСЕИТОВА, фото Владимира АЛЯБЬЕВА
- Наталия Юрьевна, Вы участвовали в международной научно-практической конференции в рамках ежегодных цивилистических чтений «Гражданское право как наука: проблемы истории, теории и практики», которая состоялась в конце сентября этого года в Алматы. Чему вы посвятили свое выступление?
- Я высказала свое мнение по поводу того, нужна ли современная цивилистическая доктрина современной юридической практике. Работа над Концепцией изменения Гражданского кодекса Российской Федерации и проектом текста изменений показала, что у практики немало претензий к науке. Это проявляется, например, в том, что ряд практикующих юристов отказывается использовать в практической работе учебники, написанные на высоком академическом уровне. Мол, «так слишком сложно». Но недовольны и те, кто готов читать «сложное». Проект изменения Гражданского кодекса Российской Федерации, подготовленной большой группой ученых-цивилистов, вызвал обильную критику: это совершенно не соответствует интересам практики. А на вопрос, почему не соответствует, отвечают: «Потому что практика нуждается в свободе, а именно…» И дальше идет перечень тех существующих в нашем праве ограничений свободы воли, которые, по мнению критикующей стороны, вредят обороту. Хотя, как показал анализ этих претензий, речь идет о сделках, участниками которых являются крупные инвесторы, крупные предприниматели, ориентированные на внешнеэкономические связи. Многие претензии необоснованны, но, тем не менее, помогают выявить слабые звенья. Проблемы, конечно, есть.
- Можете обозначить эти проблемы?
- Во-первых, мне представляется достаточно серьезным заблуждением идеализация правовой логики, стремление бескомпромиссно следовать абстрактной схеме, которая заложена в любой норме. Если наши выводы вызывают недоумение у практиков, означает ли это, что практики «не доросли» до нас? Чаще всего, нет. Мне кажется, если мы будем слишком возвеличивать значение чистой логической схемы в гражданском праве, мы будем и ошибаться, и мешать авторитету нашей науки.
Во-вторых, меня очень расстраивает отсутствие в юридических исследованиях эмпирической базы. Часто аргументом автора является пресловутое «представляется» или «мне кажется». Нет уважения к юридической статистике. Нет понимания необходимости опираться в своих предложениях на реальную правовую жизнь. Если цивилистические исследования будут основываться на эмпирических данных, это будет работать на пользу науке и, конечно, на пользу оборота.
В-третьих, мы сталкиваемся с резким усилением интереса к зарубежному праву.
- Что здесь плохого?
- Ничего. Наоборот, это хорошо, и, кроме того, неизбежно. Интеграция, глобализация и так далее - этот процесс всем понятен. Но посмотрите, что мы имеем сегодня: импорт норм. Берется норма из другой правовой системы и переносится к нам. При этом оптимистично утверждается: «Вот, посмотрите, как хорошо у немцев! Вы посмотрите, как прекрасно у американцев! Мы возьмем эту норму, и будем жить такой же счастливой жизнью». Первое, и это для всех очевидно: нет нормы, но есть система норм. Вне системы свойства нормы как регулятора резко меняются, поскольку она «работает» в определенной социально-политической среде. А вот импортировать социально-политическую среду не просто (честно говоря, думаю, что невозможно). Поэтому увлечение, особенно наших молодых юристов иностранными нормами без обращения к зарубежной доктрине, к социальной и политической «среде обитания» нормы, мне кажется, опасным.
И последнее. Наверное, самое сложное, а для меня - самое важное. Знаете, ни одна наука - а цивилистика особенно, потому что из всех правовых наук она ближе всего подходит к человеку, с его ежедневными проблемами, одинаковыми для всех нас - ни одна наука не сделает ничего значительного, и это мое глубочайшее убеждение, если не будет ориентироваться на идеал, если не будет видеть перед собой некие высокие ценности. У чиновника, у предпринимателя есть свои задачи, решение которых слишком далеко от цели достичь идеала. Наука же может и должна ориентироваться на то, что выше получения прибыли, на то, что выше сиюминутных интересов. В противном случае ученые будут на побегушках у законодателя, будут не более чем поставлять ему материал для обслуживания сиюминутных потребностей.
- Вы в Алматы первый раз были?
- Нет, третий раз. Первый раз я здесь оказалась в 1978 году, будучи студенткой юридического факультета ЛГУ. К нам на студенческую конференцию приехала студентка КазГУ Оля Заичкина. Мы познакомились, подружились, и на следующий год от нее пришло приглашение на студенческую конференцию в Алма-Ату. Я приехала весной, как сейчас помню, был апрель, и здесь было так здорово, тепло, солнечно, а мне 18 лет. Здесь я впервые увидела Юрия Григорьевича Басина, Анатолия Григорьевича Диденко. Юрфак был еще в старом здании возле парка панфиловцев.
Второй раз приехала в 1986 году на конференцию молодых ученых, они съехались со всего СССР. Именно на этой встрече я познакомилась с такими сильнейшими юристами, как Наталья Семеновна Кузнецова из Украины, тогда она была просто Наташа, Вениамином Федоровичем Яковлевым из Москвы, с Юрием Хамзатовичем Калмыковым… Всем было здесь хорошо, интересно, осталась дружба. С некоторыми - до сих пор. Это о ценностях. Союз распался, изменился строй, а ценности остались.
И вот приехала в третий раз, на цивилистические чтения Сулейменова. Так совпало, что у Майдана Кунтуаровича как раз был юбилей - 70 лет. Учитывая это и его личное приглашение, я не могла отказать, и так рада, что приехала. Масса впечатлений - и профессиональных, и личных.
- А на меня оказала впечатление дата Вашего рождения…
- Я родилась 16 декабря 1956 года.
- 16 декабря у нас государственный праздник - День независимости Казахстана. В этом году мы отмечаем 20-летие независимости.
- Да вы что? Ну, теперь в день своего рождения я буду всегда вспоминать, что в этот день в Казахстане большой праздник (улыбается). Я родилась в Ленинграде на Васильевском острове и оттуда меня принесли в комнату в коммунальной квартире, которая была расположена недалеко от Медного всадника. Мои первые детские воспоминания связаны с тем, что папа несет меня на своих плечах и надо мной наклонился купол Исаакиевского собора. Я очень дорожу этим воспоминанием, и знаете, почему?
Переехав оттуда с родителями и сменив ряд квартир, я снова вернулась на Васильевский остров, и когда выхожу из дома, через Неву опять вижу Медного всадника. То есть откуда вышла, туда и вернулась, и для меня в этом скрыта некая гармония.
У нас была обычная семья, родители были инженерами, я у них была единственным ребенком. У нас никогда не было большого достатка, но они меня очень любили и уже в детстве помогли мне понять, как в мире много интересного. Меня воспитывали в любви и сейчас, когда мы часто говорим о правах и обязанностях, я понимаю, что главная обязанность у взрослого человека - любить детей. Своих детей. Учеников. Для преподавателя ученики как дети Детей надо любить, это позволяет им вырасти полноценными людьми, быть свободными от ненужных страхов перед жизнью, проблем, жить правильно, достичь в жизни того, чего они хотят. Я очень благодарна родителям за ту любовь, которую они мне дали. Меня растили во времена, когда был недостаток всех товаров, бытовые проблемы, но я этого не ощущала. Меня водили в музеи, театры, по воскресеньям зимой мы катались на лыжах. В общем, у меня было счастливое детство.
Сейчас я с огромным интересом слежу за своими студентами, и считаю, что это преимущество преподавателя, когда каждый год приходишь в аудиторию, и тем, кто тебя там окружает, все время 18 лет. Это здорово! Как будто сам молодеешь, не чувствуешь своего возраста. Они такие же, какие были мы в свое время - озорные, азартные, неорганизованные… Кстати, мне так не нравится, когда начинают ворчать, мол, раньше и вода была мокрее, и молоко было белее, а теперь…
- Что ж, это извечная проблема отцов и детей.
- Да, конечно. У Чехова есть повесть «Скучная история» о старом профессоре Московского университета, медике. В ней много мудрых мыслей, и вот одна из них заключается в следующем. Профессор говорит: «Меня часто спрашивают, изменились ли студенты». И отвечает: «Нет, студенты совершенно не изменились, какими были, такими остались». Почему мне запомнилась эта фраза? Мы взрослеем, потом стареем, и нас начинает не удовлетворять то, что 20-30 лет назад казалось нам прекрасным. Наверное, проблема внутри нас, а не во внешнем мире.
- Чем Вы занимались после школы? Учились?
- Мне пришлось работать, поступила я позже. Сначала не знала, куда пойти учиться, хотела биологией заниматься и готовилась на биофак, но сильно простудилась, заработала воспаление легких, поэтому не могла готовиться к поступлению, пришлось отложить вуз и заняться здоровьем. На семейном совете решили, что мне надо больше быть на свежем воздухе, и мы с мамой поехали в Новгородскую область в деревню. Мама из-за меня уволилась с работы, вот что значит любящая мама.
В селе я устроилась на работу, меня приняли заведующей клубом, и это было сделано в нарушение закона, так как эта должность предполагала материальную ответственность, и на нее могли принимать только совершеннолетних. А мне было всего 17 лет. Конечно, на этой работе было нелегко. Я каждый день ходила на работу 4 км туда и обратно по берегу реки, в любую погоду. Привыкла, и поняла, что природа прекрасна всегда. Нравы у молодых были разными. Некоторые считали сельский клуб чем-то вроде кабака: выпивали, вели «светские» разговоры с руганью, ржаньем вместо смеха, задирали девушек. Я привыкла к другой среде и пыталась «внедрить» в жизнь этого клуба свои представления о культуре. Естественно, не всем нравилась моя политика. Меня даже пытались поставить на место, мол, приехала какая-то из Питера и гнет свое. Но не все было так плохо, с большинством селян у меня завязались хорошие отношения. Знакомилась с людьми, общалась, узнала столько интеллигентнейших, культурнейших людей, некоторые из которых, кстати, были малообразованны. С тех пор знаю, что наличие образования не является гарантией интеллигентности.
Получив на первой работе урок жизни, я поняла, как легко можно нарушить права человека, и как важно уметь защищать и отстаивать свои права, свою позицию, знать, на что ты имеешь право, а на что не имеешь, как можно помочь себе и другим. Таким образом, я окончательно определилась с выбором профессии, и решила поступать на юрфак ЛГУ. Поступила, без всякой протекции, и училась с огромным интересом, в прекрасном вузе, на кафедре гражданского права.
- Почему Вы выбрали гражданское право?
- Тому две причины. Первая: когда я училась, существовал институт кураторства, и наш курс курировали преподаватели кафедры гражданского права. Вторая: заведующим кафедрой был Олимпиад Соломонович Иоффе. Для любого юриста это имя ассоциируется с представлением о самом лучшем, самом замечательном, самом талантливом юристе, преподавателе, Педагоге с большой буквы. Те, кому посчастливилось учиться у него, понимают меня. Помню, на его лекции заносили стулья из других аудиторий, потому что их не хватало. Нам никогда не было скучно с ним, очень помогало и его чувство юмора. Но!
Сейчас как преподаватель с большим стажем, я понимаю, что использование в преподавании занимательных историй, анекдотов, умение увлечь аудиторию интонацией, улыбкой заворожить, в конечном счете ничего не значат. Слушать так легче, но научить можно только будучи сильным, грамотным профессионалом. Олимпиад Соломонович был именно таким. Прошло более 30 лет, а я до сих пор помню, как слушала его, слушала в его изложении базисные положения гражданского права, которые не изменились, и никогда не изменятся. Я помню не просто их содержание. Я помню, как он стоял, как говорил, помню, как он объяснял разницу между переменой лиц в договоре и переменой лиц в обязательстве. О том, чем объясняется необходимость введения исковой давности. Как объяснял, что такое обязательство. Я убеждена, что моя профессиональная карьера состоялась благодаря тому, что мне посчастливилось учиться у такого учителя.
Вообще, должна сказать, что встреча с Олимпиадом Соломоновичем является для меня событием, повернувшим мою жизнь. Он позвал меня заниматься гражданским правом. Когда на лекциях ему задавали вопросы, он оценивал, кто чем интересуется, кто как ставит вопросы. И когда он чувствовал, что человек неравнодушен к праву, и у человека есть способности, он говорил: «У вас хороший цивилистический ум, приходите к нам в кружок гражданского права». Он подбирал учеников, он и меня приветил, и я стала заниматься гражданским правом. Я на кафедре была старостой кружка и имела возможность общаться с учителем лично. Это яркая, выдающаяся личность, которая повлияла на меня, и я очень счастлива, что знала его, училась у него.
- Куда Вы попали после вуза?
- В те годы была система распределения, и меня распределили в Ленинградский финансово-экономический институт имени Н.А. Вознесенского. По тем советским временам это был очень сильный вуз, да и сейчас он сохранил свои позиции. Мне было 22 года, и я преподавала на вечернем и заочном отделениях. Студенты тогдашние были старше меня и смотрели на меня с симпатией (улыбается). Меня, не скрою, тогда больше, чем мое лекторское искусство (навыков в котором вообще не было) занимало то, во что нарядиться на лекцию, кто и как на меня посмотрел… И там я преподавала достаточно долго, где-то до 90-го года.
Параллельно поступила в аспирантуру, вернее, была соискателем у Виктора Тимофеевича Смирнова. Это известный цивилист, занимался деликтами и перевозкой, написал не много, но то, что он написал, до сих пор используется. Так, вместе с Анатолием Александровичем Собчаком написал книгу об обязательствах по возмещению вреда, и вы знаете, до сих пор, по моему мнению, это самое лучшее пособие для изучения этой темы. И вот я поступила к нему писать диссертацию. Он был очень добрый, очень ответственный, но в то же время никогда не заставлял делать что-то насильно, не давил. А я же была молодая, порхала, и мне казалось, вот-вот напишу, а время же идет. Но в один прекрасный день (мне передали) на кафедре спросили, а как Наташа Рассказова, пишет? Виктор Тимофеевич рукой махнул, и когда я об этом узнала, меня как обухом ударило. На меня рукой махнули? Я засела за работу и защитила диссертацию по теме «Возмещению вреда, причиненного здоровью на производстве».
- Насколько я знаю, Вы преподавательскую деятельность сменили на банковскую. Как это произошло?
- Это было в начале девяностых. Перестройка, развал Союза… Мне стало так скучно жить тем, чем мы жили, и я решила найти что-то другое. Что? В тот момент начали появляться первые коммерческие банки. Расчеты, аккредитивы, банковские вклады, банковские счета - в советские времена все это было занормировано, зарегулировано, и все банковское дело нужно было поставить на частноправовую почву. Словом, начала формироваться новая отрасль экономики, и меня рекомендовали в один небольшой банк юристом. Проработав там около года, я ушла из этого банка.
- По каким соображениям?
- Я, конечно, не буду называть этот банк, но мне не понравилась та политика выдачи кредитов, которая в нем проводилась. В период преобразований этот банк отпочковался от Госбанка, который работал в области сельского хозяйства, имел возможности для льготного кредитования. Однажды я поняла, что за содействие в предоставлении кредитов конкретным лицам сотрудники банка имеют некоторый приработок, скажем так. Предполагалось, что юрист должен быть включен в этот процесс. Сначала я просто не понимала, чего от меня хотят. Начальник же мой думал, что я «слишком много хочу для себя». И когда мне сказали об этом открытым текстом, я написала заявление об увольнении. Был 91-й год, зарплаты не было, денег не было, и меня, помню, один из коллег спрашивает, почему ушла? Я говорю, я не хочу в этом участвовать. Он говорит, дура ты, дура, и на что теперь жить-то будешь?
И знаете, жизнь учит, вы не поверите… Я только один день думала, дура я или не дура? Мне звонят из представительства иностранного банка и предлагают прийти к ним на собеседование. Оказывается, кто-то им рекомендовал меня как юриста. Я пришла на собеседование и, несмотря на большой конкурс, получила вакантное место. Потом я спросила у секретаря управляющего, почему меня взяли, у меня, говорю, и опыта-то большого нет. Оказывается, взяли за то, что я пришла и сказала, что готова работать, сколько надо, но мне нужен один библиотечный день в неделю для повышения своего профессионального уровня. И это в то время, когда многие просто мечтали получить хорошую работу и никаких условий не выдвигали. Моя просьба руководству понравилась, и меня приняли. Это время я вспоминаю с большой радостью. Это был иностранный банк, банк, который пришел со своими правилами, со своей культурой, в том числе, правовой. Я до сих пор с большой благодарностью вспоминаю своих руководителей и коллег. Ни разу в этом банке мне не сказали: ты юрист, сделай нам так, чтобы они были обязаны, а мы ничем не были связаны или что-либо в том духе, когда с помощью юристов пытаются манипулировать правами контрагента. В этом банке такого никогда не было. Передо мной ставили задачу, и никогда не требовали сделать то, что не соответствовало установленным правилам. Конечно, нельзя уж совсем идеализировать, и, может быть, такое отношение в какой-то степени было связано с тем, что они были в чужой правовой среде, поэтому очень доверяли местным юристам, но, тем не менее, отношение к юристам меня здесь радовало, это было по мне. Мы никогда не поступали с клиентами так, как поступают многие банки, мы вели себя честно, никогда не мучили клиента, не хитрили, не уклонялись, не изворачивались. Я очень благодарна этому банку за такую школу правовой культуры. Юристу очень трудно работать в бизнесе, и это все понимают. Слишком много интересов сталкивается, и слишком часто целью оказывается только получение прибыли.
Через некоторое время головное отделение перевели в Москву, мне предложили переехать туда, но я отказалась, так как я очень люблю свой город - Санкт-Петербург.
Я вернулась в свой университет, на свою кафедру гражданского права. Кафедра сразу поразила высоким научным уровнем обсуждений. На заседаниях я молчала, как мышка, и слушала очень грамотные выступления своих коллег.
- Кого, например?
- Академик Юрий Кириллович Толстой, профессора Николай Дмитриевич Егоров и Александр Петрович Сергеев, тогдашний заведующий, Дмитрий Анатольевич Медведев - нынешний Президент Российской Федерации, Анатолий Александрович Иванов - нынешний председатель Высшего арбитражного суда РФ, Александр Владимирович Коновалов - нынешний министр юстиции. Ну, одного этого достаточно. Теперь я понимаю: чтобы заниматься наукой, ей надо отдаться, она должна быть на первом месте. Ею нельзя заниматься между делом, как я, когда работала в банке.
- А Медведев в то время кем был?
- Доцентом.
- Какой он был? Вы с ним общались?
- Конечно, общались. Он был очень приятный, интеллигентный, с хорошим чувством юмора, прекрасный специалист. Кстати, он тоже, как и я, защищался у Виктора Тимофеевича Смирнова, так что мы с ним родственники по отцу научному.
- Наталия Юрьевна, Вы сейчас сами возглавляете кафедру гражданского права Санкт-Петербургского государственного университета. Почему Вы, женщина, являетесь руководителем, а не мужчина?
- Так уж сложились обстоятельства, что пять лет назад Александр Петрович Сергеев ушел с факультета, и встал вопрос, кто будет заведовать кафедрой. Конечно, я глубоко убеждена, что наукой, как и государством, должны руководить мужчины, им легче целиком сосредоточиться на своем деле. Но так оказалось, что никто из профессоров мужчин не согласился принять на себя эту роль, понимая, что сегодня работа заведующего в основном связана с административной работой, и я была вынуждена принять предложение, взять заведование.
- Не жалеете?
- Эта должность, безусловно, уважаемая, и я прекрасно понимаю, что внимание ко мне в значительной степени связано с тем, что я ее занимаю. Но в этой работе много рутины. И потом, научный коллектив - очень сложный коллектив. С одной стороны, нужно удовлетворить амбиции, поддержать их, ведь творчество - оно трепетно, оно боится невнимания и непонимания. С другой стороны, надо уметь требовать и поддерживать должный уровень. Это непросто, и я не готова сказать, что преуспела на пути создания очень сильной кафедры. Но я себя оправдываю тем, что плеяда талантливых юристов ушла с кафедры в государственное управление, а новых надо вырастить, чем мы и занимаемся.
У меня есть еще одно, очень важное, направление в моей профессиональной деятельности - это работа с нотариальным сообществом. В свое время мы с Санкт-Петербургской нотариальной палатой, основываясь на личной дружбе, создали Институт нотариата юридического факультета СПбГУ, я стала директором. Институт занимается повышением квалификации нотариусов, изучением проблем, связанных с нотариальной деятельностью, участвует в законопроектных работах. По моим ощущениям, эта деятельность идет очень успешно, и я этим очень горжусь.
- Как Вы оцениваете уровень юридического образования в России в целом? У нас, в Казахстане, появилось множество юридических вузов и факультетов, но, как сказал один уважаемый профессор, выпускников много, а работать некому.
- Понимаю, у нас та же ситуация. Был период, когда было мало юристов, но когда появился рынок, юристы стали нужны. Как говорится, спрос рождает предложение. И юридических вузов народилось множество. В результате сегодня в России многие люди с юридическими дипломами не имеют юридических знаний. Ведь вуз - это не помещение, это не компьютеры, это не хорошая библиотека. Вуз - это кадры, это профессиональные преподаватели. Нельзя говорить, у нас хороший вуз, если в нем читают прокурор, следователь, судья. Они, может быть, хорошие, грамотные специалисты, но они не преподаватели. Научить - это сложная работа. Да, вузы должны контактировать с практиками, иметь различные формы взаимодействия, но учить должны преподаватели и ученые. Я убеждена, что преподавание - это особая профессия.
- А как отличить - диплом-то единого образца?
- Рынок уже отличает. Уже не просто говорят, ты юрист или нет, а спрашивают, что ты окончил? Российский Президент говорил, что необходимо пересмотреть отношение к юридическому образованию, потому что плохие специалисты дискредитируют не только профессию, но и право, и государство. Сегодняшнее платное образование позволило увеличивать прием студентов, поэтому уже нет того тщательного отбора. Можно просто пройти собеседование, заплатить деньги и учиться. Дальше все зависит от политики вуза. Часто вуз готов держать тех, кто платит, за то, чтобы они платили. Зарплата преподавателя вуза настолько несопоставима с представлением о достойной жизни профессора, что вузы должны получать дополнительный доход для того, чтобы платить нормальную зарплату. Надо же удерживать людей. В первую очередь мужчин, которым надо кормить семьи, растить детей. Они должны зарабатывать в вузе, если это возможно, а не бегать на сторону. Поэтому можно понять, почему вузы готовы давать образование людям со средними способностями и даже без таковых. Но можно ли оправдать попустительство государства в этой области? Безусловно, надо закрыть вузы, которые не могут обеспечить хорошее преподавание, у которых нет профессиональных преподавателей и ученых.
- В каком состоянии находится развитие частного права в России?
- Мне очень повезло. Я являюсь членом Совета при Президенте Российской Федерации по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства. Это орган, призванный проводить экспертизу законопроектов, затрагивающих вопросы частного права. Перед ним была поставлена задача - подготовить Концепцию развития гражданского права РФ. Я участвовала в этой работе в составе рабочих групп Вениамина Федоровича Яковлева (по общим положениям ГК РФ) и Сергея Васильевича Сарбаша (по финансовым сделкам).
Мы работали больше двух лет, и я наблюдала, как формируются положения концепции, как идет обсуждение, какие мысли высказываются, и могу с удовлетворением сказать, что у нас наука частного права, конечно, есть. Есть специалисты высокого уровня, отстаивающие научные, а не конъюнктурные взгляды, есть люди, которые бескорыстно преданы науке.
- Пару месяцев назад Российское консульство в Казахстане сообщило, что русских, желающих переехать из Казахстана в Россию по госпрограмме содействия добровольному переселению соотечественников, принятой в вашей стране, стало в этом году в два раза больше. Цифра, правда, небольшая, речь идет о выдаче в месяц 240 свидетельств участника госпрограммы. Тем не менее, судя по комментариям на информационном портале Zakon.kz, многих это задело за живое. Что бы Вы посоветовали казахстанским русским - переезжать ли им в Россию или нет?
- Здесь я не советчик. Я убеждена, чтобы быть счастливым, надо себя послушать, надо внутрь заглянуть. Скажу лишь, что тем, кто хочет переехать, надо быть готовым к естественным трудностям, испытаниям. Те русские, которых я знаю, и которые живут в Казахстане, не ощущают ущемления своих прав, они остаются здесь, не уезжают. О себе могу сказать, что при всей любви к Алматы, у меня здесь много знакомых, подруга Оля Заичкина, теперь Ченцова, руководитель авторитетной юридической фирмы «Эквитас», я не могу сюда переехать, так как моя профессия требует родины, мне пришлось бы переучиваться. А если бы я, допустим, была врачом, я бы с удовольствием переехала сюда, у вас по сравнению с Питером прекрасный климат...
- Наталия Юрьевна, благодарю Вас за интервью.
Алматы - Санкт-Петербург
