Одним из наиболее дискуссионных вопросов при обсуждении нового проекта Уголовного кодекса стал вопрос об уголовной ответственности за клевету.
Как известно, Генеральная прокуратура выступает за сохранение этого института, что вызывает резкую критику со стороны ряда правозащитных организаций и особенно – журналистских кругов. В этой связи хотелось бы высказать ряд соображений, которые могли бы помочь участникам дискуссии прийти к какому-то компромиссу.
Начать необходимо с того, что вопрос о соотношении конфликтующих прав всегда был одним из самых сложных в правовой науке. На наш взгляд, ни одно право или интерес не должны априори иметь преимущества перед другими: в каждом случае необходим справедливый баланс между конкурирующими интересами. Баланс, который в идеале должен быть закреплен в законодательстве и защищаться судебной практикой.
В свете этого сама постановка вопроса о том, что важнее для общества: право журналиста (да и вообще любого лица) свободно получать и распространять информацию или право каждого на неприкосновенность своей чести и репутации – выглядит неверной. В демократическом обществе необходимы оба права, и любая попытка заведомо поставить одно из них выше другого ведет, в конечном счете, либо к тоталитаризму, либо к хаосу. Дискуссия может разворачиваться только вокруг уже упомянутого баланса интересов, который должен, с одной стороны, дать журналисту возможность информировать общество о наиболее актуальных проблемах, с другой – предоставить каждому лицу удовлетворительную правовую защиту от клеветы.
Позиция журналистов понятна: декриминализация клеветы или, как минимум, смягчение грозящих за нее санкций. В свою очередь, авторы проекта УК настаивают как на сохранении уголовной ответственности за клевету, так и на возможности применения за нее санкции в виде лишения свободы. Чья позиция ближе к искомому балансу интересов в демократическом государстве?
Здесь уместно не изобретать велосипед и обратиться к международному праву и прецедентной практике наиболее авторитетных международных судебных органов. Первое, что бросается в глаза, это тот факт, что статья 17 ратифицированного Казахстаном Пакта о гражданских и политических правах прямо относит честь и репутацию к элементам права на неприкосновенность частной и семейной жизни и гарантирует каждому защиту закона от посягательств на них. Попутно заметим, что хотя статья 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод не содержит упоминания о чести и репутации, Европейский Суд в своей практике придерживается однозначной позиции: неприкосновенность чести и репутации защищается наряду с другими элементами частной жизни
(решения по делам «фон Ганновер против Германии», «Путистин против Украины» и др.).
С другой стороны, статья 19 Пакта, провозглашающая свободу выражения мнения, тут же закрепляет две стратегические нормы:
-это право налагает особые обязанность и особую ответственность;
-это право может быть ограничено, помимо прочего, для уважения прав и репутации других лиц.
В принципе, сходную структуру имеет и статья 10 ЕКПЧ, которая связывает свободу выражения мнений с самым большим числом оговорок и ограничений.
Таким образом, международное право требует от каждого государства вводить эффективные средства правовой защиты против злоупотребления свободой слова. Невыполнение этого требования само по себе может рассматриваться как неуважение к правам личности.
Впрочем, не все так просто. Сторонники декриминализации клеветы могут возразить, что международное право допускает лишь такие ограничения свободы слова, которые «необходимы в демократическом обществе», то есть без которых достижение баланса интересов невозможно. Журналисты утверждают, что в Казахстане такой необходимости нет. По их мнению, сам факт уголовной ответственности и строгих санкций за клевету нарушает равновесие в сторону государства, так как может иметь сдерживающий СМИ эффект и использоваться как средство борьбы с неугодными властям мнениями.
На наш взгляд, здесь происходит подмена одной обсуждаемой темы другой. Следует четко различать два вопроса: существующие в государстве правовые механизмы борьбы с клеветой, с одной стороны, и их использование против свободы СМИ – с другой. Наличие среди таких механизмов уголовной ответственности само по себе представляется необходимым, но использование ее против свободы слова уже недопустимо.
В этой связи нужно обратить внимание на то, что необходимым элементом состава преступления при клевете является ее заведомая ложность. Этим она отличается от так называемой диффамации или деятельности папарацци, вмешивающихся в частную жизнь. Ни один суд не вправе признать журналиста (и вообще кого-либо) виновным в клевете, пока не будет доказано, что подсудимый знал о том, что распространяемая им информация не соответствует действительности. Причем бремя доказывания этого, в соответствии с презумпцией невиновности, лежит на обвинении. Это страхует СМИ от необоснованных наездов и репрессивных мер. Впрочем, может быть, наши журналисты хотели бы получить иммунитет даже в отношении распространения заведомо ложных клеветнических сведений? Тогда дело другое – но об этом нужно честно сказать обществу. Попутно (что гораздо сложнее) обосновать необходимость такой привилегии.
Опыт большинства государств мира показывает, что наличие в уголовном законодательстве статьи о клевете необходимо как сдерживающий фактор, причем сдерживающий не свободу слова, а попытки использовать ее против законных прав и интересов личности.
Никто не спорит, что практика применения этой статьи УК может грешить перегибами, политическими заказами или просто судебными ошибками. Часть из них связана с объективными трудностями квалификации клеветы, например – с необходимостью точно разграничивать факты от мнений (истинность последних не нуждается в доказывании). Другие проблемы могут быть обусловлены недостаточной независимостью судебной власти, исторической нехваткой терпимости общества к гласности, низкой профессиональной культурой журналистов и т.п. Но все это – совсем другие проблемы, ничего общего не имеющие с вопросом уголовной ответственности за клевету.
Попутно заметим, что пресловутые «особая ответственность» и «особая обязанность» СМИ как раз и предполагают высочайший уровень профессиональной этики журналистов. Она по умолчанию предполагает, что журналистика и распространение клеветы (лжи) – это разные вещи: нельзя заниматься и тем и другим одновременно. Если ты занимаешься журналистикой, то можешь быть спокоен: эта статья УК будет функционировать совсем в другой реальности, никак не пересекаясь с тобой. И напротив – если ты клевещешь на кого-либо, это уже не журналистика. Будь добр отвечать.
Хотелось бы обратить внимание на ряд важных правовых позиций международных органов, которые выработаны при рассмотрении дел о клевете и диффамации.
Во-первых, как уже было сказано, введение эффективных средств борьбы с клеветой является обязанностью каждого государства. Эта обязанность проистекает из необходимости защиты прав человека, а не каких-то отдельных чиновников или даже государства в целом. Если в Конституции Казахстана человек, его права и свободы объявлены высшей ценностью государства, логично предположить, что это касается и права на неприкосновенность чести и репутации. В этом контексте возможные санкции за клевету (особенно с использованием СМИ) должны быть достаточно серьезными, чтобы иметь профилактический эффект.
Во-вторых, международные органы исходят из особой роли профессиональных журналистов (хотя с развитием Интернета журналистика перестала быть привилегией только профессионалов) в деле информирования общества. В этом смысле журналист находится под особой защитой: ему позволены преувеличение и даже некоторая доля провокации. Но – и это ключевой момент! – лишь в том случае, когда он поднимает актуальную для общества тему, вносит вклад в публичное обсуждение волнующих людей проблем. Чем актуальнее тема – тем больше прав у журналиста и тем больше ему позволено: важность затронутых вопросов начинает перевешивать частный интерес отдельных лиц.
В-третьих, публичные политики (лица, претендующие на выборные должности и лидеры политических партий) должны быть более открыты и терпимы для критики. Обществу небезразлично, кто идет во власть; такие люди должны быть готовы к самому пристальному вниманию ко всем сторонам их жизни, включая частные аспекты. Соответственно, пределы критики политиков шире и, опять-таки здесь журналисту позволено многое. Все сказанное с известными поправками применимо и ко всем публичным персонам, вызывающим общественный интерес.
В-четвертых, предыдущее правило не относится к государственным служащим, которых следует отличать от публичных политиков. Государство должно пользоваться уважением и доверием своих граждан – иначе чиновники не смогут эффективно выполнять свои функции. Поэтому, как ни парадоксально, государственные служащие имеют право на особую защиту государства от необоснованных нападок: любая клевета в адрес чиновника есть клевета на государство в целом, так как подрывает его авторитет в глазах населения.
Исходя из этих правил, можно сделать следующий вывод. Факт сохранения уголовной ответственности за клевету сам по себе не нарушает ничьих прав, наоборот – защищает права человека. Использование соответствующей статьи УК в отношении журналиста, поднявшего актуальную для общества проблему, следует расценивать как посягательство на свободу СМИ и нарушение баланса общественных интересов. Пределы допустимой критики публичных политиков предельно широки, тогда как в отношении профессиональных госслужащих, напротив, они сужаются. С соответствующим подходом в судебной практике.
Короче говоря, нужно различать, когда журналист участвует в общественной дискуссии по значимому вопросу, а когда он использует свой статус для сознательного уничтожения доброго имени других людей. В первом случае он обладает почти абсолютным иммунитетом от преследований, во втором должен нести суровое наказание.
Вместо постскриптума следует также добавить, что зачастую сказанное в прессе слово имеет куда более катастрофические последствия, чем растоптанная репутация отдельных лиц. Геноцид в Руанде начинался с травли тутси всеми государственными СМИ. Поэтому в государствах, где мир и спокойствие держатся на единстве людей разных национальностей, языков, культур и религий, ответственность журналиста вырастает стократно. Это и есть та самая «особая ответственность», о которой говорит Пакт о гражданских и политических правах.
Ерджанов Тимур
доцент кафедры международного права
КазНУ им. аль-Фараби
