Мой дед Айтжан Аралбай сам о себе нам, внукам, ничего не рассказывал, да и вообще был молчаливым. Вспоминаю только по обрывистым рассказам своей бабушки при его жизни – аташка не любил, когда апашка много разговаривала. После его смерти ее рассказы стали более подробными.
Его братья еще в самом начале установления советской власти в южных регионах Казахстана откочевали кто в Турцию, кто в Китай. Он остался и в двадцатые годы прошлого столетия вступил в партию, был идейным, поэтому вскоре стал председателем колхоза.
В период голощекинского голода потерял старших детей, после чего ушел с работы, сдал партбилет, практически самостоятельно выучил арабский и стал вести набожный образ жизни. На войну мобилизовали в стройбат, поскольку то ли дед отказался брать в руки оружие, то ли комиссия не доверила. Копал окопы, строил блиндажи, фортификационные сооружения. Через год при наступлении фашистов попал в плен. В плену провел два или три года, было несколько попыток бежать, получил два ранения, одно - в голень, осколок гранаты попал, да так и прожил с ним всю жизнь.
По пересказам дяди (мой отец очень рано ушел из жизни), с пленными не церемонились, издевались.
Третья попытка бегства была удачной, в тылу был скоротечный суд, сразу отправили в лагерь в Сибирь, где он провел еще два года. Вернулся домой уже после войны.
Продолжил жить по исламу, стал имамом (в то время это было как-то негласно). Помню, когда мы были у дедушки с бабушкой на каникулах, у них в доме собиралось много истинно верующих к концу месяца Рамадан. После молитв опять-таки весьма скудно пересказывали свои фронтовые истории, но дед всегда молчал, никогда не давал оценки ни войне, ни государству, даже о людях не судил.
Это, конечно, не история подвигов героя, но фронтовой путь, если можно так сказать, нередкий для нашего народа.
