Россия и Казахстан — похожие страны. Обе формировались как сырьевые экономики, ориентированные на экспорт своих природных богатств. Неудивительно, что и сталкиваемся мы сегодня со схожими проблемами: падение цен на ресурсы привело к существенному замедлению роста, грозящему серьезным кризисом; падает курс рубля и тенге; заметно снижается жизненный уровень населения.
Кризис для государств это, безусловно, проблема, но он же становится для многих окном возможностей. Для развивающихся экономик Казахстана и России эти возможности во многом связаны с интегрированностью в мировую экономику, с притоком иностранных инвестиций. Однако в отношении к этим возможностям, на мой взгляд, позиции Казахстана и России существенно отличаются.
В Казахстане власти с первых дней обретения независимости сделали интеграцию в глобальный мир одной из своих основных задач. Сегодня более 60% нефти и 53% урана производится компаниями с доминирующим иностранным участием. За годы независимости добыча нефти в республике выросла в 3,2 раза, а урана — в 15 раз. Наши крупнейшие нефтяные месторождения Тенгиз и Кашаган разрабатываются международными консорциумами. В Кашаган вложено более $45 млрд. Инвесторами в Казахстан являются Голландия, США и Китай. В частности, сегодня китайские инвестиции в Казахстан не только в десять раз превышают российские, но почти на 40% больше китайских инвестиций в Россию.
Россия недооценивает значение внешних инвестиций для развития экономики. Даже в досанкционные времена, когда они превышали $400 млрд, большую их часть (до 65%) представляли собой русские же деньги, инвестировавшиеся через офшорные юрисдикции, — и потому приток инвестиций в Россию за 2013–2015 годы сократился более чем в 40 (!) раз. Россия продолжает экономически замыкаться в себе, сокращая торговлю с остальным миром и ужесточая требования к инвесторам. Казахстан стремится к открытости, считая, что внутренних источников недостаточно для того, чтобы стабилизировать экономику перед лицом нефтяного шока. Именно поэтому мы считаем нашим преимуществом тот факт, что накопленные прямые иностранные инвестиции составляют сейчас более 60% ВВП (в России в 2015 г. — около 15%). Поэтому нам пока удавалось выходить из сложных ситуаций лучше, чем России: в прошлом году казахская экономика показала рост на 1,2%, тогда как российская сократилась на 3,7% (в 2009 г. мы выросли на 1,2%, тогда как в России был зафиксирован 7,9% спад).
В России и Казахстане сегодня формируются противоположные векторы развития в поведении бюрократии. В последние годы в России произошло резкое изменение в настроении бизнеса — многие предприниматели считают лучшей возможностью продажу своего бизнеса государству и уход в чиновники. При этом и бизнесмены, и чиновники заняты, по сути, одним и тем же — выводом из страны огромных средств и созданием подушек безопасности на случай обострения кризиса. В Казахстане, однако, в последнее время наметилась иная тенденция: все больше бывших чиновников переходят в бизнес, причем в основном ориентированный на международное сотрудничество. Их главный актив, конечно, — связи и возможности лоббирования в государственных структурах, но отличие от России здесь состоит в том, что лоббирование направлено не на получение средств из бюджета и их освоение, а на обеспечение комфортных условий для привлекаемого в страну иностранного капитала. Иначе говоря, казахские чиновники пытаются создать бизнес по привлечению капитала, тогда как российские специализируются сегодня на его выводе за рубеж.
Одним из самых известных примеров перехода из политики в бизнес является Булат Утемуратов, занимавший различные должности в администрации президента Казахстана. Оставив госслужбу, экс-чиновник сконцентрировал свою активность в банковском секторе, горно-металлургическом комплексе, телеком и гостиничном бизнесе, что позволило ему попасть в рейтинг богатейших людей, по версии казахстанского Forbes. По большинству проектов партнерами Утемуратова были иностранные бизнесмены и инвесторы.
Незадолго до парламентских выборов Кайрат Сатыбалды, секретарь правящей партии «Нур Отан», топ-менеджер крупнейших госкорпораций, ушел со всех официальных постов в основанный им фонд Alatau Capital Invest. Компания выбрала в качестве партнера для привлечения инвестиций западный фонд Baring Vostok Capital Partners; договорилась о вложениях более 7 млрд тенге китайской China National Machinery в развитие автомобильного кластера; собирается стать одним из основных партнеров международного финансового центра в Астане.
Я хочу подчеркнуть, что переток чиновников в бизнес начинается сегодня в Казахстане на разных уровнях и, вероятно, примет серьезные масштабы. В России, насколько я знаю, сопоставимыми были лишь переходы Германа Грефа и Игоря Сечина из правительства в Сбербанк и Роснефть, но контроль в них все рано принадлежит государству.
Мне кажется, что сходство как преимуществ, так и проблем, которые имеются у Казахстана и России, является серьезным основанием для того, чтобы российские политики учитывали некоторые элементы казахстанского опыта. Как партнеры по Евразийскому союзу мы должны учиться друг у друга — а Казахстан сегодня является страной, активно впитывающей элементы как европейского, так и азиатского опыта реформирования экономик и повышения их открытости и инвестиционной привлекательности.
https://www.mk.ru/economics/2016/04/17/urok-kazakhstana-dlya-rossii.html
Фото: aex.ru
