По пыткам нет примирения и это одна из причин, по которой в СИ-18 не хотят возбуждать дело по пыткам, считает известный правозащитник Евгений Жовтис - Zakon.kz.
Когда ситуация вокруг пострадавшей в алматинском СИ-18 Натальи Слекишиной начала раскручиваться, директор Казахстанского Международного бюро по правам человека (КМБПЧ) Евгений Жовтис услышал даже от коллег из адвокатского сообщества: «Ну, там какие-то отношения возникли между оперативником и подследственной, бывает. Может, любовь или какие-то меркантильные причины, что тут такого… Насилие сейчас доказать невозможно». Евгений Жовтис не просто так рассказал об этом на пресс-конференции в Алматы по делу Натальи Слекишиной. На этом примере, можно сказать, он подробно пояснил, что такое сегодня следственный изолятор в Казахстане.
- Это закрытое учреждение с четкими правилами, четкими полномочиями и с четкой компетенцией каждого, кто там является сотрудником, - говорит Евгений Жовтис. - Есть те, кто охраняет. Есть те, кто занимается оперативной работой и расследует возможные преступления, и контролирует ситуацию. Есть те, кто поддерживает режим. Есть те, кто занимается воспитательной работой осужденного, который содержится в СИЗО. Я не знаю там сексологического кабинета… Представить себе, что по коридорам СИЗО гуляет оперативник, который спокойно открывает камеры и вступает в половые контакты со следственно арестованными - это за пределами всего...
Если ЭТО легко можно делать и потом доказывать, что это было по любви, то мы имеем людей - следственно арестованных, и не только женщин, но и мужчин - которые могут оказаться точно в такой ситуации, быть изнасилованными таким же образом, людей, которые находятся в уязвимом положении, считает правозащитник. Они находятся в полной и прямой зависимости от администрации учреждения, от оперативников, режимников, контролеров и так далее. Поэтому говорить, по согласию это было или не по согласию, нет смысла, и какие мотивы этой самой связи, не нужно даже представлять себе, отметил правозащитник.
Комитет ООН по ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин неоднократно указывал в своих замечаниях, докладах, комментариях, что в постсоветском пространстве и в Казахстане в том числе, существует серьезная проблема с квалификацией изнасилования как такового. На взгляд Жовтиса, «мы все время изнасилование рассматриваем как применение насилия с проникновением, а международное право говорит просто об отсутствии согласия. Отсутствие согласия женщин на половой контакт с мужчинами может быть связано со страхом, и поэтому она его не выражает. Она не сопротивляется. Ей просто страшно. И она идет на это, но согласия нет, и это является изнасилованием, потому что это является преодолением воли. Мы имеем дело сейчас с уязвимыми людьми, находящимися в зависимости, будь то следственный изолятор или колония, кроме колонии-поселения».
К слову, один из спикеров пресс-конференции адвокат Айман Умарова подчеркнула, что после первого случая человек при наличии доказательств обращается к руководству СИЗО и говорит, вот доказательства, вот заявление, зафиксируйте. Руководство не фиксирует. Руководитель КМБПЧ подтвердил это и выразил свою точку зрения по этому поводу:
- Ужас этой ситуации опять же в том, что это закрытое учреждение, и что вы никаким образом зафиксировать это не можете, если для этого нет желания руководства. И дальше можно сколько угодно говорить, что изнасилования не было, потому что у вас нет доказательств. Именно поэтому это еще более страшное преступление, чем преступление на воле. Именно поэтому оно называется не просто изнасилованием, оно называется пытки.
Если посмотреть квалификацию статьи «изнасилование» в Уголовном кодексе, то там нет так называемого квалифицирующего признака «должностное лицо». Изнасилование оно изнасилование. А пытка – это должностное лицо. И в этом отличие. Это тот человек, который обладает должностными полномочиями, сказал правозащитник и подчеркнул, что все, на которых указывает Слекишина, это люди, обладающие должностными полномочиями. То есть должностные лица. И отвечать они должны по статье «пытка» и по статье «изнасилование», считает правозащитник.
- Известный документ - Стамбульский протокол говорит, что изнасилование и любые формы сексуального домогательства называются пытка по сексуальным мотивам или сексуальная пытка, - пояснил он. - Поэтому дело должно было быть возбуждено и по этой статье тоже, поскольку здесь фигурируют должностные лица.
В следственном изоляторе сидит лицо, обвиняемое или подозреваемое в преступлении, но еще не признанное виновным, то есть сидит невиновное лицо и этому невиновному лицу государство не обеспечивает безопасность. Это самое тяжелое, считает правозащитник. Родственники, друзья человека думают, что он там находится в безопасности, а при такой ситуации о безопасности говорить не приходится, и это касается не только женщин, но и мужчин и несовершеннолетних. Никакой безопасности, никаких гарантий. Как комментирует Жовтис, и вовсе необязателен сам акт изнасилования, им же можно угрожать в такой ситуации.
И еще один очень важный момент. По изнасилованию в принципе, если уж сильно человека додавливать, то можно прийти к примирению. А по пыткам примирения быть не может, по пыткам в любом случае ответишь, если, конечно, будет доказана твоя вина. По мнению Евгения Жовтиса, это одна из причин, по которой не хотят возбуждать дело по пыткам.
Безусловно, дело Натальи Слекишиной - громкое дело, прецедентное дело, оно вскрывает пласт серьезнейших проблем отсутствия безопасности в следственных изоляторах и в колониях любого вида режима. Поэтому правозащитники хотят бы, чтобы это дело было под контролем Генерального прокурора и было доведено до конца. И не только в отношении конкретного работника следственного изолятора Хакимова, которого прижали просто неопровержимые доказательства – ребенок, иначе тоже трудно было бы доказать его причастность. Это дело должно быть доведено до конца не только с точки зрения справедливости по отношению к Слекишиной, но и с точки зрения общей ситуации в следственных изоляторах, чтобы мы могли гарантировать безопасность тем, кто туда попадает, резюмировал правозащитник. А пока никакой гарантии, никакой безопасности...
Торгын Нурсеитова
