Наурыз 2018 года отметился знаковым событием для региональной политики – проведением в Астане неофициального саммита пяти центральноазиатских государств.
Нужно заметить, что встреч в подобном формате не было уже давно: со времен поглощения организации Центрально-Азиатского Сотрудничества (ЦАС) Евразийским экономическим сообществом (ЕврАзЭС). В этот раз, более чем десятилетие спустя, лидеры стран Центральной Азии собрались именно таким составом и именно для обсуждения исключительно региональных вопросов.
«Для того чтобы решать вопросы стран Центральной Азии, не нужно звать третьего человека, сами можем все вопросы решить, для этого и встречаемся», – отметил Нурсултан Назарбаев во время проведения встречи с президентом Кыргызстана Сооронбаем Жээнбековым.
Почему без «третьего человека»?
Начать нужно с того, для чего вообще центральноазиатским странам необходим формат взаимоотношений только друг с другом, без приглашения «великих держав». Центральноазиатская интеграция – это вопрос не только кооперации экономик в рамках региона, это вопрос еще и геополитический, к которому испытывают интерес практически все крупные внешние игроки.
Этот вопрос порождает множество кривотолков, домысливаний и неправильных интерпретаций, в частности, в СМИ некоторых «третьих стран». Речь идет о том, что порой центральноазиатское сотрудничество трактуется, как попытка создать альянс против кого-то. Например, против России.
В силу определенных причин подобные конспирологические теории довольно популярны в массовом сознании, но реальность значительно более прозаична.
Основная причина проста и очевидна: у региона есть куча проблем и нерешенных вопросов, которые, собственно говоря, никому, кроме стран региона, не нужны и не интересны. Попробуйте рассказать где-нибудь в Москве о том, как дехкане по разную сторону границ решают вопросы животноводства и агрокультур. Ничего другого, кроме зевоты у людей, погруженных в проблемы планетарного масштаба, вроде борьбы в Сирии, противостояния с Западом, санкций-контрсанкций, гомосексуальных браков и других, несомненно, важных забот мирового масштаба, такие обсуждения вызвать не могут. И это в находящейся относительно недалеко Москве. В Вашингтоне или Пекине это все вообще вызовет собой не более чем этно-культурологический интерес.
Соответственно, единственные, кого заботят и должны заботить проблемы взаимодействия именно внутри региона, это исключительно страны Центральной Азии. Причем, речь идет как раз о проблемах базовых, даже бытовых. Это состояние дорог, проблемы пограничных переходов, совместное использование водных ресурсов, трудовая сельскохозяйственная миграция, ирригация и так далее.
Попытка же их решения в формате совместно с «великими державами» не имеет успеха по простой причине: у великих держав великие заботы, а самое главное, – это все их настолько не касается, что даже вывести на повестку дня не представляется возможным.
Почему не в других организациях?
Это простая и очевидная мысль, которая подтверждается довольно наглядным и ярким примером уничтожения Центрально-Азиатского экономического сообщества (ЦАЭС), которое потом было переформировано в ЦАС. Организация, неоднократно собиравшаяся, выработавшая формат работы по ряду принципиальных направлений, смогла просуществовать чуть меньше года после того, как в 2004 году к ней присоединилась Россия. Уже в октябре 2005 года было принято решение об объединении организации с ЕврАзЭС. И сама логика взаимодействия между центральноазиатами в многостороннем формате выпала на много лет.
Однако необходимость взаимодействия никуда не делась. Наоборот, ворох вопросов только продолжал расти. Причем даже Туркменистан, который традиционно очень осторожно подходит к любому многостороннему сотрудничеству, особенно переживая за свой статус нейтралитета, принял участие в прошедшем саммите, правда, на уровне спикера меджлиса, а не на уровне главы государства, коими были представлены все остальные страны Центральной Азии.
Почему обсуждение действительно насущных проблем региона не может происходить в формате каких-либо международных организаций, ведь там лидеры стран ЦА видятся регулярно? И почему реальное доверие не может быть достигнуто, к примеру, в рамках ШОС или ОДКБ?
Ларчик открывается просто: ШОС – это механизм взаимодействия с Китаем и Россией, а после расширения – еще и с Индией и Пакистаном. Глобальность повестки ШОС настолько высока, что в ней не остается места решению микровопросов. К тому же в ШОС велика конкуренция между великими державами, такими как Россия и Китай, в ходе которой центральноазиаты вынуждены лавировать и маневрировать, выторговывая для себя максимальные экономические преференции, что также не оставляет возможностей для внутрирегионального диалога.
Что касается ОДКБ и Евразийского экономического союза, то данные организации не могут выполнять функцию полноценного внутрирегионального медиатора в силу того, что там находится Россия, для которой центральноазиатские дела не являются задачами первостепенной важности. По сути, это диалог «Центральная Азия + Россия + другие страны постсоветского пространства». Более того, в силу того, что это организации, не все страны региона там представлены, речь идет, в первую очередь, об Узбекистане и Туркменистане, и это уже сводит к минимуму возможности региональной кооперации.
По сути, американский вариант «С5 + 1» - это тоже многосторонний формат взаимоотношений государств Центральной Азии с внешним игроком. В данном формате центральноазиатские страны пытаются за счет кооперации повысить свою значимость в глазах Вашингтона и привлечь больше преференций с американской стороны.
Почему новый формат так актуален?
Приоритеты повестки работы во внутрирегиональном формате тоже достаточно очевидны. На первом месте, безусловно, идет безопасность. Но здесь надо сразу обозначить, что безопасность, прежде всего, сосредоточена в сфере борьбы с наркотрафиком, нелегальной миграцией, интернациональной работорговлей, трафиком оружия, контрабандой. Причем, странам Центральной Азии в этих вопросах часто противостоят региональные ОПГ, которые уже давно поняли все плюсы от интеграции и представляют собой буквально монолитный блок центральноазиатской мафии.
Самостоятельно каждое государство Центральной Азии может только обрубить щупальца этому гигантскому спруту, имеющему амбиции присоединиться к международным преступным синдикатам. Обратите внимание на парадокс: преступникам никто не помешал эффективно объединиться и создать региональные структуры, представляющие угрозу спокойной жизни граждан центральнозиатских республик. Тогда как для «официальной» интеграции создаются искусственные препоны из-за недоверия, а местами паранойи со стороны великих держав.
Отдельной угрозой, требующей тесной региональной кооперации, является терроризм и вовлечение граждан государств Центральной Азии в глобальные террористические структуры. Культурная и языковая общность позволяет эмиссарам из стран региона активно вербовать друг друга и создавать сводные незаконные вооруженные формирования за рубежом, как например, это происходит в Сирии или Афганистане. Даже элементарные вопросы: «что сделать с теми, кто уже выехал» и «как не допустить их возвращения», требуют выработки общей позиции для центральноазиатских стран, так как подобные террористы зачастую действуют сообща и тесно координируют свои действия.
С другой стороны, конечно, нельзя сбрасывать со счетов и геополитические мотивы для республик Центральной Азии. Сегодня мир переживает особую политическую нестабильность, возникают новые конфликты и прокси-войны. Мировые и региональные державы взяли за моду выяснять отношения на территории развивающихся стран, тестировать мощь своих идеологий и вооружений на удаленных от себя территориях, объясняя это национальными интересами. Причем, складывается ощущение, что у самих стран, павших жертвой конкуренции сильных мира сего, интересов как будто бы и нет. Они должны либо слепо следовать воле своего псевдо-сюзерена либо превратиться в «постапокалиптический пейзаж» с бандами мародеров и убийц, шныряющих по стране.
Естественно, так быть не должно. У каждой страны есть суверенное право искать способы защиты себя или выработки выгодной политики в диалоге с крупными игроками.
Почему внешним игрокам не о чем беспокоиться?
При этом нужно заметить, что центральноазиаты в отличие от многих других пытаются сделать это максимально деликатно, подчеркивают ненаправленность своих действий против третьих стран, с пониманием относятся к болезненной реакции отдельных игроков.
Но если отвлечься от поисков конспирологических теорий поисков центральноазиатами форм региональной кооперации, то мы увидим, что беспокоиться-то по большому счету мировым державам не о чем. Эксперты региона до сих пор не могут найти ответ на вопрос, являются ли они регионом или нет. После распада Советского Союза каждая центральноазиатская страна выбрала свой настолько уникальный путь, что на сегодняшний день различий в экономической и политической структуре стран региона порой больше, чем сходств.
Отсутствие унификации стандартов качества продукции, проблемы с пересечением границы, сложности с единой системой дипломов об образовании, оказываемых услуг и т.п. является тяжелейшим барьером, усложняющим повседневную жизнь граждан стран Центральной Азии.
Более того, анклавы, водные проблемы, пограничные недоразумения приводили к межэтническим столкновениям и человеческим жертвам. Иными словами, страны Центральной Азии нуждаются в мощных инструментах доверия, которые бы снижали бы градус напряженности в случае возникновения непредвиденных обстоятельств.
Причем важно понять, что это выгодно и внешним игрокам, так как будет служить мощным гарантом стабильности региона, непосредственно примыкающего к Российской Федерации, Китайской Народной Республике и Афганистану (зоне интересов США).
Таким образом, встреча лидеров центральноазиатских государств в Астане стала довольно-таки серьезным достижением для казахстанской дипломатии, сумевшей использовать новый курс политического руководства Узбекистана и собрать всех без исключения в самой северной столице региона.
Следующим шагом будет задача институционализировать запущенный процесс, выработать эффективные механизмы решения насущных проблем и заложить основу новым принципам доверия в Центральной Азии.
В дальнейшем логичным развитием интеграционного процесса было бы создание структуры координации во взаимодействии с внешними игроками, как например это было создано в АСЕАН. Такие действия помогут сформировать в Центральной Азии новую точку устойчивости, что в современных условиях будет далеко не лишним.
