Президент научно-образовательного фонда «Аспандау» Канат Нуров считает, что 12-летняя школа – далеко не первейшая задача в процессе реформирования системы казахстанского среднего образования, но в тоже время и не совсем понимает, почему отказались узаконить эту формальную, на его взгляд, поправку, сообщает КазТАГ.
- Начнем с заявления министра образования об отсрочке введения 12-летней школы. Почему от этой идеи, концепция которой была разработана еще в 2007-м году, так легко отказались?
- Действительно, эта идея не нова, 12-летка существует в целом ряде западных стран. Впрочем, могу сказать, что наша 10-летка в свое время была ничуть не хуже. Другой вопрос – в соблюдении формальностей.
Чтобы поступить в зарубежный вуз, формально было нужно 12-летнее образование, поэтому наши выпускники после 11 классов заканчивали базовые либо специальные дополнительные курсы, чтобы соответствовать этим чисто формальным требованиям. И чтобы каждый раз не доказывать это зарубежным профессорам, было принято такое решение – привести формальности в соответствие.
Таким образом, решение о переходе к 12-летке было продиктовано желанием соответствовать международным стандартам, хотя Болонский процесс, связанный с интеграцией в высшем образовании, этого вовсе не требует. И если у нас дети заканчивают 11-летку в 18 лет (возраст соответствует выпускникам западных школ – КазТАГ) – это нормально.
Более того, у нас на законодательном уровне есть нулевой класс, та самая предшкола, в которую детей отдают в 6 лет, и они там часа три в день чему-то учатся, пусть и в игровой форме. Получается, что у нас уже есть 12 лет, остается только нулевой класс назвать первым, а 11-й – 12-м. И получается, что, как и на западе, ребенок приходит в школу в 6 лет и в 18 ее заканчивает.
Все, что нужно было сделать минобразования в сотрудничестве с минтруда – разъяснить суть утвержденных в 2012 году квалификационных требований по каждому уровню образования, включая высшее, где прописано, что чему соответствует. И проблема внешнего несоответствия международной системе была бы снята. Почему мы от этого так легко отказываемся – не понимаю. Даже если бы и после этого обнаружились расхождения с международными квалификационными требованиями – их можно было потихоньку доработать, они на самом деле несущественные.
- Почему же процесс все-таки, на Ваш взгляд, закончился ничем, тем более если носил формальный характер? В минобразования – системный сбой?
- Я бы сказал – концептуальные разброд и шатания. С частой сменой министров образования и ответственных специалистов сейчас и концов не найдешь, когда и на каком этапе там зашли в тупик. Чтобы оправдаться в невыполнении формальной задачи, сейчас начнутся рассуждения, что есть более глубокие причины, кроющиеся в содержании программы, методики и нужно очередное глубокое реформирование, а это траты и так далее. А ведь все гораздо проще: 12-летка по факту уже есть, и дополнительных классов, школ, учителей, учебников не понадобится. Да, школ, учителей, учебников не хватает в принципе. Но если говорить конкретно о введении 12-летнего обучения – дополнительных ресурсов к имеющимся не требуется.
Но реформы могут быть бесконечными. Не секрет, что они в постсоветское время стали своеобразной модой, атрибутом активной деятельности, фиксацией, что что-то происходит. Хотя иногда все, что нужно сделать – навести элементарный порядок. А это порой бывает сложнее, чем объявить очередную реформу. Ведь пока все осмысливают замысел будущих преобразований, министр-реформатор переходит на новое место работы, он на коне, и на предыдущем месте его уже ничего не интересует, и результат реформ – в том числе. Так что главная проблема – в отсутствии преемственности. А ее в свою очередь нет, потому что нет политики развития образования.
Реформы, программы – это все список мероприятий. А где их смысловая направленность? Без ложной скромности хочу сказать, что под эгидой фонда «Аспандау» как раз такой документ – «Политика развития образования «Информационное общество-2030» – разработан. Самая главная его идея заключается в том, что какой бы ни была продолжительность школьного образования – 10 лет, 11 или 12, обучение должно соответствовать новым требованиям – требованиям информационного общества.
- Чем образование в условиях информационного общества отличается от нынешнего?
- Это глобальная проблема. Образование, не только у нас, осталось индустриальным: в индустриальном обществе готовили людей очень узкой направленности, по сути, рабочую силу. Сегодня же, когда произошла информационная революция, нет проблемы с монополией на доступ к информации, основная проблема – обработка потоков информации, личность информационного общества должна уметь мыслить понятиями и категориями, которые помогают ориентироваться в потоке информации.
А у нас продолжают учить фактажу, справочному материалу. Но такое образование не может поспеть за количеством информации, ведь сейчас объем научной информации в мире за три года удваивается. Представьте, как долго нужно учить современного школьника, если ориентироваться на информативный компонент познания.
В так называемой познавательной схеме есть два компонента – информативный (справочно-информационный материал – КазТАГ) и оперативный (теории, методологии, концепции – КазТАГ). Все, что нужно сделать сегодня для реформирования образования – сместить акцент с информативного компонента на оперативный, чтобы людей учили мыслить, а не запоминать. Если раньше это «прокатывало», теперь не получится – сегодня мы имеем такой объем информации, что нужно уметь им оперировать, а не зазубривать.
- Не кажется ли Вам, что с внедрением ЕНТ у нас пошли как раз в обратную сторону? Если раньше выпускник или абитуриент мог на экзамене размышлять и что-то доказывать экзаменатору, то сейчас он воспроизводит именно зазубренную информацию.
- Согласен. А произошло это потому, что в момент внедрения ЕНТ не было понимания, куда идти. ЕНТ заточено под информативный компонент. Получился парадокс.
Например, мне очень импонирует финская система образования, при которой экзаменуемый может занести на экзамен любой гаджет и спокойно им пользоваться. Потому что вопросы там ориентированы на мышление. А если учащийся не помнит какой-то формулы – он просто потратит дополнительное время на поиск ее в интернете, вот и все. Факты, непреложные и неизменные (например, дважды два – четыре) знать надо, но не нужно затачивать весь учебный процесс на заучивание несущественных, единичных фактов.
Так что первый, на наш взгляд, шаг в реформировании системы образования должен заключаться в переориентации всех учебно-методических материалов на оперативный компонент познания. Ну и не нужно пренебрегать воспитательной функцией образования. Думаю, что обязательно необходимо внедрение в школе объективной системы ценностей. Это является важным элементом светской идеологии и нравственности: светская идеология описывает, как мир устроен, а нравственность вытекает из того, как мир устроен.
Далее – школьники должны получить представление об общегражданской национальной идее, которую кто-то называет патриотизмом, кто-то – национал-патриотизмом. В ее рамках совсем необязательно отрицать элементы казахской национальной идеи, но она не должна противоречить и казахстанским общегражданским, и общечеловеческим ценностям.
Ну и надо прививать в школах понятие «свободного правосознания». Сама по себе идея права – это идея справедливости, равноправия неравных субъектов: государства и гражданина, общества и личности, богатого и бедного. Во всех приведенных примерах первый субъект всегда сильнее второго. Но в том-то и суть права, что они должны быть равноправны, что бедный имеет такие же шансы в суде или других аспектах спора, если он прав, и это надо понимать с младых ногтей.
Все эти аспекты важны, потому что если личность будет грамотна, но при этом безнравственна, то произойдет катастрофа. Воспитательную роль образования недооценивать ни в коем случае нельзя. Только собрав воедино все те пункты, которые перечислил, мы сможем готовить развивающуюся личность, открытую к накоплению информации.
- Когда разрабатывалась концепция 12-летнего образования, этот вопрос обсуждался? Могла ли 12-летка перемесить акцент с информативного на оперативный компонент обучения?
- Нет, этот вопрос на государственном уровне вообще не обсуждался. Если говорить про какое-то содержательное звено 12-летнего образования, почему это несколько сложнее, чем просто формальности, то оно заключается в том, что средняя школа должна быть включена в процесс непрерывного образования, что учащиеся старших классов школы должны быть готовы к академическому образованию. На Западе в рамках 12-летки школьников готовят не только к обучению, но и к исследовательской деятельности, к способности знания не только применять, но и добывать новые, имеется связь с наукой. У нас она утеряна.
- А нынешний педагогический состав готов к подготовке совершенно иных личностей? Или тут тоже нужно реформирование?
- Нет, нам нужно менять и систему подготовки педагогического состава. Это большая проблема. Например, сейчас появилась группа родителей, достаточно активная, которая выступает за альтернативное образование детей на дому, вне школы. Почему эта проблема актуализировалась? Потому что родителя видят, что происходит деградация школьной системы, и они хотят оградить ребенка от излишних проблем.
За постсоветский период произошло абсолютное вымывание лучших педагогических кадров – в бизнес, в политику, куда угодно. Остались либо никуда не годные, либо наоборот – решившие посвятить себя этому делу, подвижники. Но их жестоко выдавливают, потому что никто не отменял социальные законы: если приспособленцев в школах все больше и больше, они выдавят тех, кто решил посвятить себя делу образования.
Между тем чтобы решить проблему, нужно повышать учителям зарплату в полтора-два раза выше средней по республике, чтобы привлекать в образование действительно талантливых людей. Потому что формировать новый личностный потенциал информационного общества попросту некому. Сегодня мы видим, что зачастую студенты и учащиеся по личностному и образовательному уровню могут быть выше, чем преподаватели, в силу владения ими инфокомтехнологиями. Это же катастрофа, и это надо понимать и исправлять, иначе традиция передачи знаний, навыков, ценностей прервется.
Педагогическая наука очень важна, ее надо развивать, в нее надо вливать значительные средства. Не нужно лишних школ в каких-то селах, дайте им учителей: бюджет будет нести расходы по содержанию школьного здания, а толку не будет, потому что в школе нет учителей. Дайте учителю квартиру, и если он универсал – пусть работает и зарабатывает.
Еще одна проблема, которую надо решить в области организации школьного обучения – децентрализация финансирования школ. В центре – министерстве – должен остаться только контроль, но операции по закупке всего-всего должны осуществлять сами школы. Для этого директоров школ надо контролировать по бюджету, а не по смете, то есть надо следить, чтобы он не выходил за рамки спущенной сверху суммы, но что на нее закупать, решал сам. Дайте директору свободу – и он сам оснастит свою школу всем необходимым гораздо быстрее, чем этот процесс шел бы централизованно, централизованный закуп всего – это архаика.
Не говорю, что все директора школ – белые и пушистые, но на то и остается централизованный контроль, чтобы они не выходили за рамки бюджета. Все цели, которые обозначил, нуждаются в организационно-техническом и экономическом обеспечении и сопровождении, этого я не исключаю. Но достоинство «Политики развития образования «Информационное общество-2030» в том, что в ней мы четко заявляем, каковы цели процесса образования. А ведь это первооснова.
- В министерстве это понимают?
- Понимают, и в принципе доволен, что часть наших предложений отражается в госпрограммах. Например, к процессу формирования личности информационного общества неплохо движутся Назарбаев интеллектуальные школы, казахско-турецкие лицеи. Но задача государства – все школы сделать такими, чтобы это было массово. И пусть методики в этих школах будут разные, но цели и ценности должны быть едины.
Поэтому считаю, что наши разработки надо внедрять целостно. Шараханья из стороны в сторону не идут на пользу общему делу. Конечно, не бывает политики однозначно хорошей или плохой, у любой концепции будут сильные и слабые стороны. Но плохо, что мы эту политику постоянно меняем. И когда шарахаемся из стороны в сторону, теряем эффект накопления положительных результатов.
Существует такой логистический закон – закон накопления негативных отклонений, в народе его называют «законами Мерфи» или «законами подлости». Так вот, согласно этому закону, позитивное отклонение не всегда компенсирует негативное. Плохие отклонения накапливаются всегда, а вот накапливаются ли хорошие отклонения и компенсируют ли они плохие при резкой смене подхода – не факт, поэтому бутерброд и падает всегда маслом вниз. Только при выполнении работ методично и целенаправленно положительный эффект рано или поздно возникнет. Накопление позитивных отклонений не может происходить разрозненно, только системно.
- Бессистемность в работе минобразования, быть может, заключается в том, что его специалисты смотря на процесс реформирования несколько иначе, чем вы. Как возможно прийти к общему знаменателю?
- Нужно обсуждать, спорить, доказывать, точек зрения может быть множество. Но при этом должны быть контраргументы. А их по большому счету нет. Никто же не будет возражать против того, что мы живем в информационно-технологическом обществе и для него нужна совершенно новая личность с информационной культурой, о способностях и ценностях которой я говорил чуть выше.
Возвращаясь к тому, с чего начал, повторюсь – у нас в области образования есть программы, но нет политики. Гражданское общество эту политику разработало, по сути – выполнило работу госорганов. Ведь «Политика развития образования «Информационное общество-2030» – это не мое личное творчество. Это согласованный документ, в его разработке принимали участие не только наши специалисты, он прошел одобрение на уровне попечительского совета и правления как нашего фонда, так и общественного фронта за развитие образования (ОФРО), куда входит ряд общественных организаций. Экспертное сообщество пришло к единому мнению, а это немаловажно. Дело за малым: минобразования на уровне правительства должно ее принять, утвердить или сказать, с чем не согласно. А если согласно, то давайте двигаться вперед.
Владимир Радионов
