Та модель уголовно-процессуального законодательства, которую выбрал сегодня Казахстан, имеет право на существование, подчеркнул в эксклюзивном интервью ИА Zakon.kz эксперт Венецианской комиссии Совета Европы Довидас Виткаускас. По его мнению, в Казахстане большие прокурорские ресурсы и их есть куда направлять.
Закон поменять легко, а подходы изменить трудно
- Господин Виткаускас, недавно вы участвовали в большой международной конференции в Казахстане, на котором рассматривались первые итоги применения нового процессуального закона – УПК, который работает у нас всего лишь год. Каковы ваши впечатления, как он, по-вашему, заработал?
- Заработал он или еще нет еще, наверное, рано говорить, потому что еще не так уж много времени прошло после вступления его в силу. По поводу этого законопроекта мы дискутировали с самого начала, еще в 2013 году и, думаю, прокуратура, и другие государственные органы очень быстро его разработали и это похвально.
Содержание нового УПК действительно приближает Казахстан к европейским стандартам в сравнительной практике в уголовном правосудии, он вносит немало состязательных рычагов по сравнению со старым кодексом, он очень современный и нацелен на результат. Но насколько он исполняется на практике, покажет время. По опыту других стран, которые в недавнем прошлом проводили схожие реформы, можно сказать, что на то, как прокуратура, суды, полиция поменяют свои подходы, нужно время. Закон поменять легко, а вот подходы поменять трудно.
Если мы посмотрим на такую страну, как Украина, которая, как я понимаю, дала немало идей для нового казахстанского УПК, то там сейчас часто спрашивают, а как нам применять старый кодекс, используя новый. Если такие вопросы задаются, значит, есть все-таки какая-то привычка, инерция со стороны правоохранительных органов все делать по-старому, поэтому здесь нужен большой объем работы по обучению, контролю качества и так далее, чтобы этот закон действительно заработал на практике. Такая задача стоит перед прокуратурой и другими правоохранительными органами. То есть нужно время, чтобы все новое по-настоящему заработало. Новый закон это еще не новый подход, не новые отношения.
– Вы хотите сказать, что в Казахстане закон уже новый, а подходы еще старые?
- Почему же? Многое меняется и это заставляет все заинтересованные органы действовать уже по-другому, по новому, но есть некоторые моменты, которые еще не до конца ясны и тут нужна большая разъяснительная работа. Поэтому я и делаю акцент на необходимости обучения прокуроров, следователей, судей, адвокатов новым положениям закона, повышения квалификации, чтобы их профессиональный уровень соответствовал предъявляемым сегодня требованиям в рамках нового УПК.
Одним из основополагающих элементов практического исполнения уголовно-процессуального законодательства является плавное взаимоотношение между следователями и прокурорами. Каждый четко должен знать, кто за что отвечает, и кто за что ответственен в ходе совместной работы. Безусловно, новый кодекс вносит нововведение и тут не должно быть двусмысленных толкований норм, поэтому, повторяю, должна быть большая работа по повышению профессионализма сотрудников прокуратуры. В этом им могут помочь европейские партнеры и проект, финансируемый Европейским союзом, который исполняется в Казахстане с конца прошлого года. Не нужно стесняться просить партнеров показать, каким образом, допустим, можно установить более гибкие взаимодействия на, скажем, досудебной стадии, о чем мы говорили в этот раз на алматинской встрече.
- Кто, по-вашему, должен проводить обучение прокуроров, судей в Казахстане?
- Чтобы определиться с этим, нужно сначала установить, какие положения нового законодательства не до конца ясны, а потом смотреть. Думаю, многие мероприятия по обучению могут проводить ваши собственные эксперты, специалисты. Не исключено, что в некоторых вопросах можно будет прибегнуть к зарубежному европейскому опыту, например, по институту пробации, который вводится в Казахстане, начиная от момента задержания и до выхода человека из тюрьмы.
- На Западе института прокуратуры как бы нет, а в Казахстане, получается, усиливаются полномочия прокуратуры…
- В том, что в Казахстане роль прокурора в проведении следствия в досудебной стадии усиливается, никаких расхождений с европейской практикой нет. Наоборот, большинство европейских стран имеют очень сильного прокурора, который является главной фигурой в следствии.
Но если мы говорим об общем надзоре - вмешиваться и входить в процессы за пределами уголовного правосудия - то здесь, конечно, европейский опыт довольно четкий и тренд, скажем так, идет к упрощению или как минимум к ограничению роли прокуратуры в данной сфере. Очень мало европейских государств разрешают вообще прокуратуре действовать за пределами уголовного правосудия, но некоторые из них это делают. Опять же общую практику Казахстан может посмотреть для того, чтобы определить, в каком объеме действия прокуратуры за пределами уголовного права, уголовного процесса были бы разумны, соответствовали бы европейским стандартам и сравнительной практике.
Без предсказуемого права нет верховенства права
- Хотелось бы знать ваше мнение, насколько отвечает международным стандартам норма казахстанского УПК о получении следователем согласия прокурора об избрании меры пресечения в виде содержания под стражей? Когда прокурор может дать, а когда не может?
- В Европе между полицией и прокуратурой вообще нет такого промежуточного органа как следователи, так что в этом плане Казахстан еще идет по старому пути. У вас есть три органа, которые в досудебной стадии могут расследовать дела - полиция, следователи и прокуроры. Такого ни в одной европейской стране нет, там за следствие отвечают только два органа – полиция и прокуратура. Если мы рассматриваем следователя как своего рода прокурора или полицейского в смысле европейском, тогда можно говорить, нужен ли дополнительный фильтр для решения такого вопроса назначения меры пресечения как заключение под стражей.
Если мы посмотрим европейские стандарты, практику Европейского суда по правам человека, сравнительную практику, то здесь более важными являются состязательность и судебное мотивированное решение. Даем ли мы состязательный процесс на этой стадии, приглашаем ли адвокатов, обеспечиваем ли доступ к материалам дела в том объеме, чтобы адвокат мог оценить, насколько обоснована мера пресечения, которую просит обвинение. Должен сказать, ваш кодекс вносит больше состязательных рычагов в процесс досудебной и судебной стадий и в этом плане Казахстан идет по правильному пути, по пути, который ближе к европейским стандартам, но это путь долгий, ведь процессуальная справедливость достигается не быстро, государства идут к этому не один день.
И, конечно, само решение должно приниматься судом путем мотивированного решения. Состязательный процесс и мотивированное судебное решение, которое обосновывает, почему и на какое время дается такое промежуточное решение, которое серьезно ограничивает права человека - вот что важно, а не то, кто просит этой меры. Все это делает правовую систему более четкой и предсказуемой, а четкость и предсказуемость - основополагающие принципы верховенства права. Без предсказуемого права нет верховенства права.
Во всех европейских странах вопрос лишения свободы до суда решает только суд. Прокурор этот вопрос не решает, он является частью обвинения, стороной обвинения в судебном процессе. Обычно приглашается прокурор, с одной стороны, и адвокат, с другой, и они принимают решение о мере пресечения. В некоторых случаях в европейских странах это может быть полицейский и адвокат, например, в Великобритании, но это исключение из правил.
- Какие еще, на ваш взгляд, правки необходимо внести в наш УПК?
- Насколько я знаю из практики, когда вводится новый закон, нужно дать ему время заработать, посмотреть, что работает, а что не работает, узнать мнение всех действующих лиц - правоохранительных органов, прокуратуры, судов и, конечно же, адвокатского сообщества и только тогда делать изменения. Не нужно забегать вперед, в конце концов, каждая страна имеет свою модель, единого уголовно-процессуального кодекса в Европе нет, тонкости и различия есть во всех странах, поэтому та модель, которую выбрал сейчас Казахстан, имеет право на существование.
Но, возможно, в каких-то отдельных узких вопросах нужна наша помощь и мы готовы ее оказать. Мы можем показать, как взаимодействуют у нас органы прокуратуры и полиции в досудебной стадии, показать роль досудебного судьи, чем он занимается, как обеспечивается состязательность сторон, право на защиту, начиная с самого начала и до конца процесса. В этом плане, однозначно, казахстанский кодекс устанавливает схожие принципы, но насколько они будут реализовываться на практике - другой вопрос.
– Один из главных элементов нашего нового кодекса – упрощение формы расследования. Как вы думаете, не повлияет ли это на качество защиты прав подозреваемых, обвиняемых, подсудимых?
- Если вы имеете в виду систему регистрации, то я не вижу здесь никаких проблем. Это просто статистические показатели изменятся, нужно будет толковать их по-другому. Будет больше жалоб, которые будут зарегистрированы как уголовное правонарушение.
Соглашение с правосудием очень важный институт, который и раньше существовал, просто сейчас прокуратура получает больше рычагов для того, чтобы дело не попало в суд. Опять же это упрощенный способ решения спора и насколько хорошо он заработает, будет зависеть от комплекса мер, совместной работы полиции, прокуратуры, следователя и суда.
- В прошлом году нашему следственному судье дополнительно были переданы полномочия по санкционированию осмотра жилого помещения, обыска, выемки, личного обыска. Не нарушает ли это права человека?
- Напротив, это еще больше обеспечивает защиту прав человека. А кто должен санкционировать, как вы думаете? В Европе есть судья, он по-разному называется, судья свобод, досудебный судья, судья-следователь. Он санкционирует вмешательство в защиту таких существенных конституционных прав как право на свободу, жилище, собственность и так далее. Поэтому вопросы об аресте, о разрешении слежки, аресте имущества и других оперативных мерах принимает судья, у которого есть специальный досудебный статус, но это судья с полными судебными гарантиями независимости и беспристрастности. Поэтому это я вижу как гарантию прав защиты человека. Во всяком случае, европейские страны так видят это.
Наказание – вопрос социальный, экономический, психологический
- Оправдывает ли себя, на ваш взгляд, введение института процессуального прокурора?
- Это нормальная практика и во всех европейских странах такая возможность у прокуроров есть. Но! В реальной жизни расследование все-таки ведет полиция. Почему? Потому что у полиции есть люди, ресурсы, аналитика, технические и правовые знания, поэтому нужно искать хороших взаимоотношений между полицией и прокуратурой. В принципе при существующих в Казахстане ресурсах прокуроров, а они у вас есть, прокурорам можно давать больше полномочий. Например, вести следствие по таким более сложным делам, как коррупция в госорганах. У вас есть прокурорский потенциал, и есть куда их направлять, и это очень хорошо.
- В Казахстане в прошлом году 76 процентов осужденных получили наказание, не связанное с лишением свободы. Как это соотносится с международной тюремной практикой, связано ли это только с новым УПК?
- Однозначно это позитивный элемент и чтобы такого добиться, нужен сдвиг и в системе, и в политике наказания. Следовательно, это связано и с материальным правом, с тем, как судьи мыслят и подходят к вопросу наказания. На мой взгляд, создание полноценной службы пробации еще больше улучшит эти цифры, потому что органы пробации будут давать социальные характеристики перед приговором, на основе чего судья сможет более индивидуально подойти к тому, какая именно мера наказания подходит больше к данному подсудимому. Наказание – это вопрос социальный, экономический, психологический и, повторяю, через дальнейшую индивидуализацию наказания с помощью службы пробации, вы сможете эти цифры улучшить.
А если оценивать вопрос с точки зрения, хорошо или нет иметь меньше людей в тюрьме, то это, безусловно, хорошо, потому что тюрьма стоит дорого для налогоплательщика, тюрьма это армия безработных, которых они содержат и самое главное, тюрьма это университет преступников.
- В Казахстане по делам о взяточничестве стали назначаться кратные штрафы. В прошлом году, к примеру, их общая сумма составила почти 3,5 млрд. тенге. Как вы считаете, ярых коррупционеров надо упекать за решетку или лучше штрафовать их?
- Взяточник взяточнику рознь, как и взятка взятке рознь, поэтому подход должен быть индивидуальным, даже в таких случаях, когда мы говорим о чисто финансовых преступлениях. Но я понимаю логику вашего вопроса. Действительно, когда мы говорим о финансовых преступлениях, то, думаю, санкция должна быть по большому счету финансовая за, возможно, какими-нибудь редкими исключениями.
Общий тренд, общая тенденция в европейских и вообще в западных странах, это переносить само направление уголовного преследования от человека к собственности, поэтому вводится очень много таких интересных новелл, рычагов как расширенная конфискация, конфискация третьих сторон, конфискация без приговора, гражданская конфискация. Это очень важный элемент современного уголовного преследования и, думаю, Казахстан тоже должен по этому пути идти.
Конечно, чтобы все эти институты, подходы внедрить, нужно много усилий. Даже в Европе по этим вопросам проблемы остаются, этот процесс идет медленно, но результаты есть. Вообще уголовный закон должен идти по такому пути, что он должен отбирать результат преступления. Если финансовое преступление, то он должен отбирать незаконный доход этого человека. То есть процесс должен быть организован не только для того, чтобы установить преступника, но и для того, чтобы установить и отобрать выгоду от преступления. Это и штрафы, и более расширенные рычаги конфискации, которые являются самым лучшим превентивным фактором в отношении большинства преступлений. Все-таки нужно признать, большинство преступлений имеют финансовый элемент, финансовый мотив. И здесь для достижения результата необходима большая совместная работа прокуроров и полиции, нужно уметь следить за потоками денег, понимать, как они двигаются. Также необходимо тесное международное сотрудничество, поскольку большинство организованных коррупционных преступлений имеют международные масштабы.
- Господин Виткаускас, как вы полагаете, хотят ли казахстанские правоохранительные органы работать по новому процессуальному закону?
- Небольшая анекдотичная ремарка, которую я слышал недавно в Украине от заместителя Генерального прокурора: каждый его второй вопрос во время нашего обучения был – а как мы можем по-старому работать, формально воплощая в жизнь новый процессуальный кодекс? Это говорит о некоторой инерции, некотором консерватизме со стороны правоохранительных органов, органов уголовной юстиции, включая прокуратуру. Да и суды тоже довольно инертны в этом плане и очень медленно меняют свой подход, свой механизм мышления. Чтобы преодолеть это, нужна комплексная работа. Резюмируя сказанное, еще раз подчеркну.
Во-первых, это профессиональное обучение, повышение квалификации и главное, четкая предсказуемость применяемого законодательства для каждого гражданина. Это очень важный элемент, основополагающая составляющая верховенства права.
Во-вторых, контроль качества, определение показателей эффективной работы полиции, прокуратуры, судов. Система качества должна влиять на карьеру, люди должны продвигаться там, где они хорошо оцениваются, где система качества их достойно оценивает.
В-третьих, нельзя забывать, что без адвоката, без равенства процесса и процесса то не будет, поэтому это сообщество должно активно привлекаться, их голос должен быть услышан.
За год применения нового УПК в Казахстане, наблюдается больше положительных результатов, нежели отрицательных. Первый заместитель Генерального прокурора г-н Меркель упомянул о сокращении на три тысячи за год людей, содержащихся под стражей - вот вам один из неопровержимых результатов. Такого рода результаты нужны, чтобы разгрузить систему, переориентировать ее, чтобы она больше была нацелена на борьбу с тяжкими и особо тяжкими преступлениями и сокращение их количества.
Торгын Нурсеитова
