Асылбек Избаиров – доктор исторических наук, профессор, директор Института геополитических исследований о трехъязычии и других вопросах школьной реформы в Казахстане - Zakon.kz.
- Как вы расцениваете идею перехода наших школ на обучение на трех языках – казахском, русском, английском?
- Думаю, будет правильно, если Министерство образования и науки разработает и предложит вниманию родителей и школ разнообразные предметные программы на казахском, русском и английском языках, определит минимальные типовые либо рекомендуемые стандарты по соотношению языков обучения с учетом профиля школ. Это, во-первых, позволит снизить градус социальной напряженности, во-вторых, вовлечь в языковую реформу широкие круги населения, без чего любые проекты обречены. Здоровая состязательность расставит приоритеты. Не думаю, что родители откажутся от обучения на трех языках. Согласие и единство стоят потраченных усилий.
Но здесь есть вопрос: достаточен ли социальный вес сторонников вестерн-модернизации, чтобы поддержать решительные действия нового министра, ставшего объектом критики по вопросу, затрагивающему едва ли не всех? Необходимость модернизации очевидна. То, что жертвовать придется, сомнений нет. Но вот чем именно жертвовать, а от чего отказаться никак нельзя – ни один министр не решит в одиночку, без поддержки общества. Наш терпеливый народ привык обходиться без роскоши, однако это не значит, что люди готовы отказаться от надежд, связанных с образованием детей, - ведь это стратегический выбор, от которого зависит доверие к государству.
Лично я не сомневаюсь, что Ерлан Сагадиев вполне искренен в своем стремлении служить стране, но насколько мы готовы к этому процессу, есть ли у нас необходимые кадры, не пострадают ли при этом статус и сфера применения казахского языка? На эти и другие вопросы должны быть даны исчерпывающие, взвешенные ответы, дабы не будоражить общественность.
- Противники трехъязычия любят приводить в пример японцев, которые не обучают своих детей иностранному языку до двенадцати лет…
- Но мы уже не станем японцами, поскольку мы уже с детства становимся двуязычными. С внедрением трехъязычной формы образования, государство преследует несколько целей. Это доступ к огромной англоязычной информации, поддержка курса на модернизацию, отказ от советского наследия и прочее. Все это хорошо. Не случайно антрополог Мадина Тлостанова пишет о синдроме «двойной колониальности» - постсоветского этатизма и вестерн-модернизма. Думаю, задача ХХI века состоит в том, чтобы не возлагать на государство чрезмерных нагрузок, научиться доверять обществу, не загонять таких как Садуакас Гилмани в социальное гетто, воздержаться от необоснованных упреков, прислушаться к голосу разума. Сегодня, как и сто лет назад, актуален вопрос об иерархии приоритетов и векторе модернизации. Что входит в несущие конструкции идентичности, в чем состоят цивилизационные опоры, исключающие компромисс, а в чем допустимо пойти на тактические уступки?
В свое время касательно реформ в казахских школах было противостояние между различными мусульманскими идеологическими направлениями. Джадиди́сты выступали за реформу старой системы мусульманского образования, за необходимость европейского образования для мусульман. А противоположные джадидизму тенденции в мусульманской среде отражает кадимизм. Кадимисты также охотно приветствовали научно-технические усовершенствования, но исключали реформы ханско-султанского правления и религиозные инновации, в том числе в школах. Джадидисты не ограничивались программой школьных реформ, но стремились к ограничению ханско-султанской власти и модернизации религиозных канонов. Букейхан и другие лидеры Алаш-Орды продвигали светский режим при сохранении свободы вероисповедания и мусульманского воспитания в семье и школе, а также статус автономии с правом выхода из федерации, прагматически исходя из соотношения сил на то время. Секуляристы-атеисты связывали прогресс и просвещение только с отказом от тюрко-мусульманской идентичности, при полном включении казахов в российское культурно-политическое пространство.
Умело играя на противоречиях, натравливая одних на других, большевики сумели восстановить империю и колониальную зависимость Казахстана, после чего сгноили в тюрьмах и ссылках кадимистов, джадидистов и алаш-ордынцев. Руками манкуртов был уничтожен алфавит и вытравлено тюрко-мусульманское сознание. Кто бы мог тогда подумать, что в ХХI веке светские устои независимого Казахстана потребуют защиты от радикального секуляризма?
Советская модернизация дорого обошлась Казахстану, все достижения Казахской ССР сполна оплачены потом и кровью нашего народа. Но почему всякий раз, когда нам приходится осваивать научно-технические достижения мировой цивилизации, мы вынуждены снова отказывать себе в возможности быть носителями тюрко-мусульманской традиции, вошедшей в культурный архетип со времен Алаша (XIV в.) и доказавшей право на существование в суровых испытаниях ХХ века? Неужели все труды на пути сохранения и развития культурно-исторической преемственности оказались напрасными?!
Самое главное в таком вопросе, как уроки истории - чтобы эти реформы не ограничивали сферу применения казахского языка, поскольку вопрос языка является несущей конструкцией идентичности. Мы четко должны знать иерархию приоритетов и где мы можем в столь необходимом векторе модернизации пойти на тактические уступки.
- Что вы можете сказать об одном из последних решений министра образования и науки о том, что дополнение школьной формы головным убором может быть принято родительским собранием?
- Данное решение полностью соответствует мировым стандартам таких передовых стран как Великобритания, Нидерланды и других, где практикуется именно такая модель школьной формы для девочек из мусульманских семей. При этом преследуются две цели - основная функция школьной формы – нивелировка существующего социального неравенства; попытка избежать ущемления прав практикующих мусульман.
Надо отдать должное, Казахстан – единственная страна в СНГ, где из уст государственного чиновника прозвучало столь мудрое решение. Это говорит о том, что наше государство уважительно относится к религиозным чувствам и не скатилось в разряд стран с исламофобским настроем.
- Судя по комментариям в соцсетях, многие не знают, что такое хиджаб и путают его с паранджой. Мне кажется, отсюда все проблемы.
- Вы правы, действительно в этом вопросе есть недопонимание. В свое время некоторые СМИ по-иезуитски, на 180 градусов, перевернули слова главы государства, произнесенные им в Туркестане в 2011 году - «…казашки не закрывали лицо и не носили паранджи…» - и начали внушать, что Лидер Нации затронул вопрос именно о хиджабе, а не о парандже. В данном случае мы видим метод выборочного цитирования, что искажает смысл высказывания Елбасы, поэтому это надо смотреть в контексте всего его выступления. В действительности, глава государства сказал, что казашки никогда не закрывали лицо и это полностью соответствует историческим фактам и здесь не надо путать паранджу, никаб, маску с хиджабом. Как говорил один из уважаемых казахстанских экспертов в вопросах ислама, хиджаб - это не униформа для мусульманок, это лишь требование закрывать все, кроме лица и кистей рук. А чем закрывать - личное дело каждой женщины, и историко-культурный выбор каждого этноса.
Также недавно наш Президент четко указал, что «светское – не значит атеистическое, …мы последователи суннизма ханафитского мазхаба». Это те ориентиры, которое дает нам Елбасы в вопросах религиозной политики. Как видим, наше государство не создает никаких препятствий для исповедания своих вероубеждений. В свою очередь, верующие должны соблюдать все законы и не совершать каких-либо порицающих или антиобщественных действий.
Как вы знаете, Верховный муфтий Ержан Малгажаулы призвал родительские комитеты и школьные администрации согласовывать содержание, запреты и состав школьной формы в договорном порядке, и при этом уважая и чувства верующих. Здесь он опирался на одно из базовых понятий ислама маслахат — согласие и целесообразность. Но при этом руководитель ДУМК не говорил, чтобы девушки-мусульманки не носили платок в школе.
Торгын Нурсеитова
