После публикации на нашем сайте интервью Регионального директора Международной тюремной реформы (PRI) в Центральной Азии Азамата Шамбилова, свою позицию по ситуации в пенитенциарной системе изъявил высказать начальник Управления Департамента по надзору за законностью и соблюдению прав заключенных Генеральной прокуратуры РК Александр Цуранков - Zakon.kz.
- Действительно, сегодня вопросы пенитенциарной системы, прав заключенных, задержанных, арестованных граждан очень актуальны. Мы видим, что многие СМИ, правозащитники, международные организации активно интересуются этой сферой и это понятно. Проблемы соблюдения прав лиц, помещенных в закрытые учреждения, актуальны не только для Казахстана, но и для всего мирового сообщества. Естественно, мы стремимся к мировым стандартам содержания осужденных и заключенных, соблюдению их прав, это показатель цивилизованности общества и правовой системы в целом.
Что касается непосредственно вопросов заключенных, мировые рейтинги выстраиваются, исходя из пропорции числа арестованных и осужденных к лишению свободы к общей численности населения страны, так называемый международный тюремный рейтинг. Сегодня Казахстан занимает в нем 68 место, это достаточно неплохая позиция, а ведь в начале обретения независимости, мы были на втором месте, в нашей стране отбывал наказание каждый седьмой осужденный в СССР, в тюрьмах наших было до ста тысяч человек. Выражение «страна лагерей» прочно закрепилось за Казахстаном. Что значит сто тысяч для Казахстана?
Это в первую очередь перенаселение тюрем. Со становлением новой формации, разрушились все социально-экономические связи, когда заключенные работали на основе госзаказа и сами себя обеспечивали, приносили доход государству. В 90-е годы, после распада Советского Союза, госзаказ перестал поступать в колонии, и спецконтингент практически остался без работы.
Во-вторых, большое перенаселение тюрем это большая проблема для администрации, так как в такой ситуации невозможно было контролировать всех заключенных. Приобрела широкое распространение тюремная субкультура. В-третьих, это конфликт среди самих заключенных и осужденных.
С обретением независимости все эти проблемы стали решаться планомерно и сегодня уже есть результаты, которые положительно оцениваются и международными правовыми структурами, в частности, комитетом ООН по правам человека и противодействию пыткам.
- Тем не менее, сегодня самый актуальный вопрос, а что же на самом деле происходит в пенитенциарной сфере?
- Понимаю, о чем вы. Многие правозащитники дают оценку с точки зрения своей позиции критики, но для принятия адекватных мер нужна объективная картина. Оперировать прошлым, это, как минимум, некорректно, 25 лет независимости приблизили Казахстан к общемировым стандартам, в том числе и в обращении с заключенными.
Как я уже сказал, в начале 90-х из всех заключенных в СССР каждый седьмой отбывал наказание в исправительных учреждениях Казахстана. В тройке лидеров мы находились после США и России. Государство решало эту проблему в основном за счет амнистии. За годы независимости их было девять, включая последнюю 2016 года.
По поручению главы государства, происходит постоянный процесс гуманизации уголовной политики, в результате тюремный индекс Казахстана к 2012 году улучшился с 3-го места до 35-го. Если вы помните, в декабре 2013 года по инициативе Генеральной прокуратуры на Первом форуме тюремной реформы был презентован проект «10 мер по снижению тюремного населения», целью которого было к 2017 году вывести Казахстан из 50 стран-лидеров по тюремному рейтингу. Разработанные предложения вошли в план и были включены в новые УПК и УК, поддержаны депутатами Парламента, Верховным судом, Министерством внутренних дел и международными правозащитными организациями.
Поставленную цель мы достигли досрочно. В марте 2016 года Международный институт исследования уголовной политики (IICPR, Лондон, Великобритания) опубликовал обновленный тюремный рейтинг стран мира (число заключенных на 100 тысяч граждан), где Казахстан улучшил свою позицию, поднявшись за 4 года с 35-го на 61-ое место. К концу 2016 года число заключенных в стране стало еще меньше. Таким образом, за три года реализации проекта, количество заключенных у нас снизилось на треть, то есть с 52 тысяч до 35 тысяч, в тюремном рейтинге Казахстан опередили Израиль, Турцию, ОАЭ, Сингапур и все прибалтийские страны.
- За счет чего это было достигнуто?
- Во-первых, в законодательном порядке было предусмотрено освобождение от наказания в связи с примирением сторон. Раньше это было правом органов следствия и суда. Снижена репрессивность нового уголовного закона, он стал на треть гуманней, суды стали больше применять ограничение свободы и другие наказания, не связанные с лишением свободы, в том числе штрафы. Если к 2013 году лишение свободы получал каждый третий осужденный, то теперь - каждый четвертый. Сегодня доминирующим наказанием является ограничение свободы, его назначают в 30 процентах случаев.
Кроме того, заработал институт условно-досрочного освобождения и замены наказания менее мягким. В настоящее время удовлетворяется более 70 процентов ходатайств заключенных о досрочном освобождении, раньше было не более 40 процентов.
- Что это дало для общества, для государства, для каждого в отдельности человека?
- Только за последние три года в стране были закрыты 8 колоний, экономия бюджета в 2016 году составила порядка 12 миллиардов тенге. Если раньше в каждом отряде содержалось по сто человек, то сейчас не более 50-ти. Мы отошли от практики койко-мест, сегодня каждому заключенному гарантировано 2,5 и более квадратных метров жилого пространства.
Снижена конфликтность среди осужденных и как следствие – количество правонарушений, преступлений. Если вы заметили, за два последних года у нас практически нет групповых акций неповиновения, протестных акций или групповых членовредительств. В колониях с 2011 года нет бунтов и массовых побегов.
Если в 2015 году в исправительных учреждениях были совершены 165 преступлений, связанных, в основном, с неподчинением требованиям администрации, то за 2016 год - сто преступлений. Снижение составило почти 40 процентов.
Сегодня каждый заключенный свою свободу заслуживает сам, они понимают, что их досрочное освобождение зависит от их собственного поведения. Если человек отбыл положенную ему часть срока, например, при тяжком преступлении - не менее половины, имеет положительную характеристику, и у него нет злостных нарушений режима содержания, погашен ущерб, то он гарантированно должен быть освобожден. Как итог, заключенные стали меньше допускать нарушения режима и порядка отбывания наказания. К примеру, если в 2015 году со стороны заключенных было зафиксировано более десяти тысяч нарушений, то в 2016-м их стало меньше почти в два раза - шесть тысяч.
Что немаловажно, снижение тюремного населения влияет и на общее состояние заболеваемости туберкулезом. Эти показатели тоже регулярно снижаются, как и уровень смертности в местах лишения свободы.
Так, в 2015 году на 36 тысяч заключенных было зафиксировано 200 случаев смерти, а в 2016-м - 150. Многие из них связаны с соматическими заболеваниями на фоне СПИД и других хронических заболеваний. Как известно, в колониях отбывает немало людей, страдающих наркотической и алкогольной зависимостью, что также отражается на их здоровье и при отдельных диагнозах летальный исход практически неотвратим.
- Какова картина по суицидам в тюрьмах?
- К сожалению, суициды имеют место быть, но их число тоже постепенно снижается. Если в 2015 году в местах лишения свободы было совершено 27 случаев суицида, то в 2016-м – 24. Хочу вам сказать, что суициды в тюрьмах связаны в первую очередь не с условием содержания, как думают некоторые, а с самим фактом вовлечения в орбиту уголовного преследования за тяжкие и особо тяжкие преступления, из-за страха получить реальный срок наказания.
Естественно, в этом плане ведется работа, как я уже отметил, сокращается количество тюремного населения, а чем меньше в колониях осужденных, тем больше возможностей у воспитателей, психологов индивидуально работать с заключенными. В 2012 году на одного воспитателя приходилось 33 заключенных и осужденных, а в 2016-м – 17, то есть меньше в два раза. На одного врача ранее приходился 71 больной, сейчас – 46. Все это влияет на качество работы тюремного персонала, снижение правонарушений со стороны заключенных, они уже не жалуются на условия содержания. А это, как вы понимаете, основной фактор конфликтности и протестов.
Об эффективности планомерной целенаправленной работы в исправительных учреждениях говорит и тот факт, что если в 2012 году досрочно на свободу вышли 6 тысяч заключенных, то в 2016 – 9300.
- Было время, когда в колониях совершались массовые побеги, захват заложников, самоподрыв заключенных, членовредительства. В последние годы, слава Богу, такого не слышно, относительно спокойно…
- Вот видите! А вы знаете, что за каждым фактом членовредительства или побега кроется какая-то акция протеста, протеста против режима отбывания наказания, против каких-то неправомерных действий, несогласии с чем-то и так далее. И вот смотрите, с 2012 года количество членовредительств снизилось более чем в три раза, с 450 до 130 в год. Это не произошло само по себе, это связано с тем, что в колониях наводится порядок, происходит подавление тюремной субкультуры.
Но здесь сыграло роль и вот еще что. Помните, до 2010 года наши пенитенциарные учреждения находились в ведении Министерства юстиции? И вот как раз все эти волнения, беспорядки, о которых вы сказали, произошли в 2010-2011 годах в тюрьмах Атырау и Балхаша. После передачи пенитенциарной системы обратно в руки Министерства внутренних дел, такие безобразия практически прекратились.
Изменение закона, новый Уголовно-исполнительный кодекс позволил нам изолировать наиболее опасных преступников - членов ОПГ, активных пропагандистов тюремной субкультуры, так называемых смотрящих, авторитетов, а также представителей радикальных течений, связанных с преступлениями экстремистской и террористической направленности, разместить их покамерно в локальных участках следственных изоляторов. Поэтому эти риски практически минимизированы.
Вы, журналисты, любите спрашивать, нужно ли для таких заключенных строить отдельные колонии? Мое мнение - в этом нет надобности, это еще больше будет способствовать радикализации и объединению склонных к этому лиц. Сейчас многие такие заключенные находятся среди основной массы осужденных и практически не влияют на обстановку, потому что те, кто пропагандирует эти вещи, изолированы, находятся в камерах следственных изоляторов и в отдельной колонии в Жезказгане, где также созданы необходимые условия для камерной изоляции. Это позволяет теологам, представителям духовенства, психологам, социологам проводить с ними более активную, целенаправленную работу. Есть статистика, которая говорит об отказе отдельных радикалов от своих убеждений, они возвращаются в лоно традиционных религий и не представляют опасности для общества.
- Вы говорите, что смертность в колониях снижается, но, тем не менее, она по-прежнему остается высокой.
- Есть такое, но это объясняется тем, что риски получить какое-нибудь заболевание у преступника гораздо больше. Это, скажем так, связано с его образом жизни на свободе. Помимо всего прочего, пенитенциарные учреждения были включены в государственную программу «Саламатты Казахстан» и это позволило обеспечить колонии всем необходимым медицинским оборудованием и абсолютно всеми медикаментами и сегодня нет проблем в лечении, оно проходит в соответствии с назначением врачей.
Кроме того, сегодня к лечению заключенных активно вовлекается гражданский сектор медицины, на проведение скрининговых исследований в колонии приходят специалисты узкого профиля из гражданских организаций здравоохранения, которые находятся в районе дислокации исправительных учреждений. В случае экстренной ситуации осужденных на операции вывозят опять же в гражданские больницы, поэтому они практически не предъявляют каких-либо претензий к качеству оказываемой медицинской помощи, да и в целом к условиям содержания.
- Как решается проблема занятости тюремного населения, есть ли хоть какие-то подвижки в этом вопросе?
- Конечно, граждане в учреждениях должны быть чем-то заняты, безделье порождает самые черные мысли у человека, тем более, находящегося за колючей проволокой. Низкая трудозанятость не способствует исправлению и социализации, теряются навыки работы, навыки жизни в обществе. Поэтому в 2014 году Генеральная прокуратура совместно с МВД на Втором форуме тюремной реформы презентовала еще один проект – «Занятость в колонии-2017». В тот момент количество заключенных, занятых трудом, не превышало 50 процентов, из 25 тысяч работало порядка 10-11 тысяч. За два с лишним года реализации этого проекта, трудозанятость заключенных приблизилась к 70 процентам. Наша цель – довести этот показатель до конца года до 75 процентов.
- Осилите?
- Это вполне достижимо и это нужно. Трудозанятые, как правило, не нарушают режима содержания, не совершают новых преступлений, легче адаптируются в обществе. Сегодня созданы все условия для самозанятости осужденных и вовлечение предпринимателей в их трудоустройство, улучшен порядок допуска в колонию коммерсантов. Если раньше они получали пропуск в учреждение каждый день и тратили на это уйму времени, то теперь получают единый пропуск на целый год. По инициативе Главной военной прокуратуры принят единый временный стандарт досмотра автотранспорта, увеличены штаты контролеров на КПП.
За 2,5 года в колонии зашло более 200 субъектов предпринимательства, представители бизнеса, а ведь буквально года три назад их было всего 16. Они обеспечили работой 2700 заключенных, что в 62 раза больше, чем в 2014 году. Более 50 заключенных зарегистрированы как ИП, они производят мебель, мастерят всем известные сувениры - шахматы, нарды, шьют обувь, пишут картины, разводят живность, выращивают овощи, которые, кстати, пользуются большим спросом среди самих заключенных.
Эта работа сегодня продолжается, совместно с КУИС мы активно работаем с гражданским сектором, в регионах проводятся различные мероприятия, форумы, дни открытых дверей, приглашаются предприниматели, им показывают возможности производственной базы. Коммерсантов привлекает возможность нанять себе достаточно квалифицированного работника по приемлемой цене. Средний фонд заработной платы составляет около 30 тысяч тенге на одного осужденного. В итоге заключенные помогают своим семьям, имеют возможность погашать ущерб и немного тратить на себя. С другой стороны, погашение ущерба дает человеку возможность выйти на свободу досрочно либо заменить наказание менее суровым, например, на штраф.
Кстати, думаю, это будет интересно: как я уже говорил, если осужденный положительно характеризуется, погасил ущерб и имеет возможность оплатить штраф, допустим, заработал и накопил, то суд может заменить срок из расчета 4 дня лишения свободы на 1 МРП штрафа. В год это чуть более 200 тысяч тенге. В этом ряд плюсов: на свободу выходит исправленный человек, с хорошей характеристикой, навыками к труду и социально ориентированный. Он вряд ли совершит повторное преступление, он не опасен для общества. Потерпевший доволен, ущерб ему возмещен. А государство не тратит деньги налогоплательщика на его содержание в зоне, да еще и получает прибыль от оплаченного штрафа.
Торгын Нурсеитова
(продолжение следует)
