Интервью Председателя Республиканской коллегии адвокатов А.К. Түгел

 

5 июня было опубликовано интервью министра юстиции М. Бекетаева, в котором он озвучил необходимость реформирования адвокатуры. Что Вы можете сказать о четырех предложениях в этом направлении, озвученных министром юстиции?

Из выступления министра юстиции следует, что у министерства к нам четыре главных предложения. Цитирую:

1.Снизить размер вступительного взноса в коллегию.

2. Правильно организовать обучение адвокатов.

3. Ввести систему Pro bono.

4. Обеспечить прозрачное расходование средств коллегиями.

Надо понять, какие цели предлагает достичь министр через реализацию указанных предложений? По словам министра, это повышение конкуренции, качества услуг и доступности адвокатских услуг для населения. Можно ли достичь указанных целей с использованием предложенных средств? Конечно же нет. По каждому из предложений у нас есть обоснованная позиция, мы донесли ее до министерства, однако понимания не находим.

 

Первое предложение министра — изменение системы обучения адвокатов. Что Вас здесь не устраивает? Неужели качество подготовки адвокатов является безупречным?

Есть определенные вопросы с уровнем профессиональной подготовки отдельных адвокатов. Система повышения квалификации требует совершенствования, и мы над этим работаем.

Но давайте посмотрим, что нам для этого предлагает Минюст.

Министр предлагает отказаться от подготовки адвокатов в учебных центрах, созданных адвокатурой. То есть, например, Алматинская городская коллегия адвокатов должна закрыть свой прекрасный Центр стажировки и повышения квалификации, который мы считаем образцом для подражания и распространения его опыта на другие регионы.

Далее министр считает, что адвокатов не должны обучать другие адвокаты. Тем более — получать за это оплату.

И наконец, министр предлагает, чтобы подготовкой адвокатов занимались аккредитованные университеты с отобранными преподавателями, которые «будут рассказывать о новых законах и о том, как их принимали». В качестве лекторов, по мнению министра, нужно привлекать депутатов, которые непосредственно разрабатывают и принимают законы.

Это трудно даже прокомментировать. То есть министр считает, что для адвокатов более важным является услышать лекции не своих более опытных коллег о практике адвокатской работы, а рассказы преподавателей и депутатов о том, как принимались новые законы.

Я уже неоднократно говорил, что существующая система обучения юристов в ВУЗах никуда не годится. Выпускники по юридическим специальностям не могут выполнять элементарных функций в работе адвоката. Их приходится кардинально переучивать. Они вынуждены проходить стажировку и аттестацию, чтобы получить и подтвердить те знания, которые по идее должны были освоить в университете.

И в эту систему предлагается погрузить действующих адвокатов, которые вместо овладения практическими навыками будут зубрить новые законы? Сдавать тесты, зарабатывать часы, то есть снова превратить их в студентов, работающих на зачеты, а не на саморазвитие.

В Казахстане постоянно принимаются новые законы. Республиканская коллегия постоянно десятками и сотнями получает новые проекты. Их не то, что выучить, просто прочитать невозможно. Настоящее мастерство адвоката заключается не в том, что он знает тексты всех законов, а в том как он умеет в них ориентироваться, и как он их применяет. Главную задачу повышения квалификации мы видим в получении адвокатами практического опыта и навыков работы в условиях постоянно меняющегося законодательства.

Самый главный вопрос в том, что закон говорит не об обучении адвокатов, а об повышении их квалификации. Адвокатов не надо учить, как это предлагает делать Минюст. Государство (кстати, в лице самого Минюста) уже проверило уровень их обучения, выдав лицензию. Дальнейшая задача адвоката — постоянное профессиональное развитие. И преподаватели ВУЗов, а также государственные служащие не могут нам помочь в этом деле, поскольку не имеют никакого понятия о практических аспектах работы адвоката.

Министр ссылается на мировой опыт. Но ни в одной стране такой практики нет. Мы много где бываем, беседуем с нашими коллегами. Коллеги приезжают к нам и делятся опытом. Мы готовы выстраивать систему повышения квалификации адвокатов в соответствии с мировыми стандартами. Но предложения министра этим стандартам не соответствуют.

Не стоят ли за этим предложением конкретные ВУЗы или получатели государственного заказа? Видимо, в свое время, мы об этом узнаем.

Но наша позиция здесь выражена достаточно четко. Она основана на действующем законе и мировом опыте, и мы будем ее отстаивать.

 

Как Вы относитесь к внедрению системы Pro bono, которая обяжет отечественных адвокатов тратить в год определенное количество часов на бесплатное юридическое консультирование населения и на ведение дел от начала и до конца? Министр говорит, что это мировая практика.

Здесь опять же нужно разобраться с предметом дискуссии. Что такое «pro bono»? В законодательстве такого термина нет. Приходится искать в интернете.

Например, Википедия (достаточно авторитетный источник) определяет «Pro bono» (от лат. pro bono publico — ради общественного блага) как оказание профессиональной помощи благотворительным, общественным и иным некоммерческим организациям на безвозмездной основе. Pro bono часто трактуется как форма благотворительности или волонтерства, но это не верно.

Таким образом, приравнивать pro bono к благотворительности нельзя. Это деятельность, направленная на общественное благо, а не на благо конкретных лиц, пусть даже нуждающихся в юридической помощи.

Министр ссылается на мировой опыт. Мы его тоже изучили. В большинстве стран эта система является добровольной. Кроме того, там четко разделяются деятельность pro bono и правовая помощь (legal aid).

То что предлагает Минюст — это то же самое выполнение функций по оказанию гарантированной бесплатной юридической помощи, предусмотренной законом, но теперь без оплаты со стороны государства. То есть государство снимает с себя часть своих обязательств по обеспечению гарантий прав граждан и возлагает их на адвокатов. Это логично на фоне того, что у нас имеются постоянные проблемы с оплатой со стороны государства помощи, оказанной адвокатами. Но это неправильно.

Ну и нельзя не учитывать специфику казахстанского законодательства.

Если система pro bono обяжет адвокатов определенное количество часов трудиться бесплатно, то это ничто иное как принудительный труд. В соответствии с пунктом 3 статьи 24 Конституции принудительный труд допускается только по приговору суда либо в условиях чрезвычайного или военного положения. Таким образом, любые поправки в этой части будут неконституционными.

В настоящее время представители ни в одной из профессий не обязаны трудиться в Казахстане бесплатно в силу требования закона. Было бы довольно странно увидеть требование в законе о том, что владелец магазина обязан передать часть товаров нуждающимся бесплатно. Или требование к врачу, какую-то часть своего рабочего времени работать без оплаты. Такого не было и не будет. Или все же государство, начав с адвокатов, постепенно переложит свои функции на субъектов гражданского общества? А что же насчет чиновников? Может они первыми покажут пример и откажутся, например от десятой части зарплаты в пользу социально значимых проектов? Не по принуждению, а в рамках pro bono по велению души.

Желание помогать людям должно исходить от сердца. Нельзя заставить делать добро, даже под угрозой наказания. Наши адвокаты постоянно оказывают помощь нуждающимся, просто не афишируют этого. Все нуждающиеся в помощи могут обратиться в Республиканскую коллегию адвокатов, и мы постараемся найти адвокатов, которые помогут. Заставлять это делать мы не вправе. Но до такого и не доходило. Желающие всегда находились.

В общем никакой проблемы с pro bono у нас нет.

 

Что Вы можете сказать по предложениям министра касательно снижения размера вступительных взносов для кандидатов в адвокаты?

Здесь также не все однозначно.

С одной стороны Минюст требует от нас обеспечения качественной работы адвокатов. Без соответствующей материальной базы это невозможно.

Первоначальные целевые взносы адвокатов в соответствии с законом расходуются исключительно на укрепление материально-технической и учебно-методической базы коллегии адвокатов. На другие цели их истратить нельзя. Получается, что адвокаты, оплачивая эти взносы, финансируют свою будущую деятельность: приобретение помещений для юридических консультаций, оснащение их всем необходимым для работы. За счет каких средств решать потребности коллегий в будущем, если эти взносы будут снижены? Мы ведь не получаем на эти цели от государства ни одного тенге.

Получается прежде чем принимать решение о снижении размера взносов, нужно решить, чем отсутствие этих взносов компенсировать. А ответа на этот вопрос министр не дает. Поэтому мы не можем согласится, что такое предложение решает какие-то проблемы. Оно скорее их создает.

 

А что насчет претензий министра по прозрачности расходования средств коллегиями адвокатов?

Существующую систему отчетности министр считает непрозрачной. При этом он предлагает, чтобы коллегии отчитывались перед адвокатами и регулярно рассказывали, на что тратят их деньги.

Похоже на предложение ради предложения, сделанное без учета существующих норм закона. Обратимся к действующему Закону «Об адвокатской деятельности», который все эти вопросы давно регулирует.

Территориальные коллегии адвокатов отчитываются о своих расходах и об исполнении сметы перед общим собранием коллегии адвокатов. Республиканская коллегия адвокатов отчитывается по финансам перед Республиканской конференцией адвокатов.

И в территориальных коллегиях адвокатов, и в РКА действуют избранные ревизионные комиссии.

Из выступления министра следует, что вопрос прозрачности расходования средств коллегий адвокатов поднимается в интересах самих адвокатов.

Однако не следует забывать, что в силу закона адвокатура — это самоуправляемая, независимая и самофинансируемая организация. Если у кого-то из адвокатов имеются претензии по расходованию средств коллегии, он может поднять этот вопрос в порядке, установленном законом, через органы коллегии адвокатов.

Мне кажется в этой части проблема совершенно надуманна.

 

 

Надо сказать, что озвученные 4 предложения, это не единственные направления совершенствования адвокатуры. Но мы недоумеваем, почему именно на них делается главный упор? И почему под каждым озвученным предложением проглядывает вполне конкретный интерес? Причем, к сожалению, этот интерес никак не связан с повышением качества юридической помощи.

Мы не согласны, что под лозунгами повышения качества юридической помощи, сделана попытка провести поправки, ограничивающие права адвокатов.

А может быть это очередная попытка отвлечь от чего-то более важного?