Тема светскости Казахстана в последнее время широко обсуждается экспертами и общественностью, особенно в связи с поправками в закон о религии. Большой интерес вызывает вопрос о казахстанской модели светского государства, которая соответствовала бы особенностям исторического и культурного развития нашей страны. Об этом и другом рассказывает в эксклюзивном интервью порталу Zakon.kz известный ученый, публицист, автор бестселлеров по истории Казахстана Радик Темиргалиев.
Религию нужно использовать на благо общества
- Радик Джексенбаевич, начнем сразу с самого главного. Какие модели светского государства существуют в современном мире, и какая из них, по вашему мнению, больше подходит нам?
- В мире и даже в отдельно взятой Европе существуют различные модели светскости. При всем их многообразии, все они расположены на шкале между двумя основными типами. С одной стороны, существует так называемая сепарационная модель, ориентированная на сдерживание развития религии, ее максимально возможное вытеснение из публичной сферы в целом. Можно вспомнить, какая политика существовала в СССР и других социалистических странах.
Другая модель светскости – кооперационная, четко разграничивающая функции государственных органов и религиозных объединений, но при этом не отделяющая религию от общества и оставляющая возможность для конструктивного сотрудничества государства с религией, в том числе в противостоянии религиозному экстремизму. Это подавляющее большинство стран Европы и Америки, а в мусульманском мире яркий пример – Малайзия.
Для Казахстана, однозначно, подходит кооперационная модель. Религия – древний социальный институт, имеющий огромный созидательный потенциал, который можно и нужно использовать на благо общества.
Светское государство не означает антирелигиозное или атеистическое государство. Вообще, было бы большой ошибкой противопоставлять государство и национальную религиозную традицию, поскольку, как известно из школьного предмета физики, сила действия равна силе противодействия. Жесткое давление на религию неминуемо будет порождать соответствующую реакцию.
Тот взрыв интереса к религии в обществе, который мы наблюдали в конце 80-х–90-х годах прошлого века, был, главным образом, обусловлен десятилетиями запретов, преследований, репрессий со стороны советского государства в отношении любых религиозных проявлений. Думаю, наша власть это хорошо понимает, поскольку необходимость сохранять сбалансированный подход в этой области не раз озвучивалась Президентом Назарбаевым. Некоторую проблему представляют традиционные «перегибы на местах», когда чиновники, работающие с так называемой религиозной сферой, начинают утрировать государственную политику и доводить ее до абсурда, тем самым, порождая ненужное напряжение среди населения.
Казахи никогда не были склонны к фанатизму
- А какова роль ислама в традиционном казахском обществе?
- Нашим предкам удалось найти некую золотую середину. Обычаи (әдет) и ханские законы в регулировании общественных отношений значили больше, нежели шариат, на который опирались, в большей степени, в духовной жизни. Бий или батыр всегда имел больше влияния в обществе, нежели мулла.
В то же время ислам являлся глубоко органичной и неотъемлемой частью казахской идентичности. Известно, что в конце XVII века казахский хан Тауке отверг ультимативное требование джунгарского хунтайджи о переходе казахов в буддизм, что стало одной из причин кровавой войны между двумя народами. Очевидно что правитель, в столице которого находилась такая святыня как мавзолей Ходжа Ахмеда Яссави, вряд ли мог поступить иначе.
Вообще, как показывает наша национальная история, во многом именно опираясь на ислам, казахи сумели сохранить свою целостность как этнос после вхождения в состав Российской империи.
Поэтому, хотя власти Российской империи считали казахов малорелигиозным народом, попытки прозелитизма среди казахов, их обращения в христианство и последующая ассимиляция казахов по примеру крещеных татар, чувашей и других тюркских народов, оказались крайне малоуспешными.
- Какую пользу приносит и способна приносить религия для современного казахстанского общества?
- Религия это очень тонкая конструкция и далеко не утилитарная вещь, которая обязательно должна приносить пользу. Тем не менее, если уж вопрос поставлен так, то я бы выделил как минимум две составляющие.
Во-первых, эффективное противодействие различным социальным порокам. Как ни крути, а ислам в этом отношении играет весьма существенную роль. Из истории XX века нам хорошо известно, как бесславно закончилась борьба с алкоголем для двух сверхдержав - США и СССР. Именно там, в периодах тотального сухого закона, в значительной мере берет корни современная организованная преступность.
В мусульманских же странах в силу известных культурных запретов эта проблема в значительной степени нивелирована. Даже у нас в Казахстане, несмотря на отсутствие каких-то формальных ограничений для взрослого населения, возрождение ислама способствовало заметному падению спроса на алкоголь. А ведь всего тридцать лет назад народ просто массово спивался и как бы сегодня ни критиковали Горбачева, именно критическая ситуация в этой области вынудила его начать антиалкогольную кампанию.
Во-вторых, ислам, как и прежде, остается важнейшей опорой в сохранении национальной идентичности, особенно в эпоху всепроникающей глобализации.
Сегодня мы все, так или иначе, потребляем сумасшедшее количество информации, идущей со всех сторон. При этом мы до сих пор находимся в орбите российского информационного поля, одновременно выступающего для нас ретранслятором западной массовой культуры.
Кроме того, сегодня все больше чувствуется уже и новый фактор – «мягкая сила» нашего восточного соседа Китая. Там обучаются тысячи наших студентов, получают раскрутку наши таланты в области музыки, спорта. С одной стороны, это как бы хорошо, это новые возможности для наших юношей и девушек. Также мы знаем, какую важную роль играют китайские инвестиции в сегодняшнем экономическом развитии Казахстана.
Но с другой стороны, исподволь происходит процесс незаметного втягивания в чужое культурное поле, происходит неизбежное размывание национального самосознания. И в этой ситуации требуются какие-то базовые, неизменные маркеры идентичности, которые будут скреплять народ, позволяя выстоять под колоссальным давлением других культурных форматов и центров влияния.
- И много у нас таких опор?
- Не так уж много.
На мой взгляд, утрата ислама и ослабление мусульманской идентичности будут означать и постепенную утрату культурного суверенитета казахов, их растворение в цивилизационных ареалах мощных соседних держав. В результате вместо приближения к Европе, которая рисуется многим как некий нейтральный идеал развития, мы можем столкнуться даже не с русификацией, а с латентной китаизацией, особенно в долгосрочной перспективе.
Не подавлять фактор мусульманской религиозности, а научиться работать с ним
- Но не представляет ли развитие ислама угрозы для нашего общества, ведь не секрет, что в общественном сознании существуют еще некие негативные стереотипы, связанные с исламом.
- Конечно, на религиозном поле существуют свои риски. Определенные интерпретации ислама, так же как и христианства, представляют собой ультраконсервативные, ретроградские формы религиозного сознания. И если в обществе станут доминировать подобные взгляды, это будет представлять определенную проблему с точки зрения его поступательного развития.
Но и сплошной алармизм в отношении всего того, что связано с исламом, это тоже крайность дурного свойства. Вообще ислам, как некая угроза безопасности – это огромный идеологический конструкт. Причем, надо сказать прямо, этот опасный конструкт сознательно раздувается в геополитических целях определенными зарубежными кругами, заинтересованными в постоянном росте военной напряженности в мире.
Безусловно, акции экстремистов последних лет в Казахстане стали причиной, определенной исламофобии в обществе. Но надо понимать, что эти эксцессы, во-первых, являются отражением глобальных трендов, поскольку выросла общая напряженность в мире. Во-вторых, конечно, сыграл роль и недостаток государственного контроля в этой сфере, когда большое количество казахстанцев выезжали за рубеж для получения религиозного образования и подпадали под влияние каких-то деструктивных сил.
Также у нас гостило большое количество различного рода эмиссаров, которые довольно вольготно чувствовали себя, проповедуя свои идеи, что греха таить, в основном среди малообразованных групп населения. И сейчас есть какие-то радикальные группы и отдельные личности, потенциально готовые к совершению террористических актов. Выявлять их, вести профилактику в этом направлении – работа правоохранительных органов.
Конечно, всемерную помощь государству должны оказывать ДУМК и все сообщество мусульман Казахстана, поскольку каждая такая акция является, прежде всего, ударом по исламу, который, еще раз повторю, объективно является одной из невидимых несущих опор казахской идентичности.
- В социальных сетях, порой, высказывается мнение, что законопроект о религии, который сейчас обсуждается в Мажилисе Парламента, преследует цель снижения уровня религиозности в Казахстане. Вы согласны с этим?
- Я не в курсе всех деталей законопроекта, но если задача ставится именно в таком виде, то это выглядит довольно странно. Любому непредвзятому историку и культурологу очевидно, что ничего хорошего из этого не выйдет. И вообще снижение уровня религиозности не имеет особого смысла. Социологические исследования последних лет, проведенные самыми различными организациями, показывают, что уровень религиозности в нашем обществе уже практически не растет, составляя примерно 5-6% активно практикующих верующих, если мне не изменяет память.
На самом деле, если разобраться, быть практикующим мусульманином довольно трудно, поскольку приходится исполнять множество различных предписаний: пятикратная молитва, тяжелейший пост в течение целого месяца, отказ от сигарет, спиртного и так далее. Это все равно, что ежедневно на протяжении всей жизни заниматься каким-то спортом. Многие увлекаются, пытаются, но большинство не выдерживает такой духовной нагрузки и самодисциплины и возвращается к, скажем так, более расслабленному образу жизни.
Но важно другое – даже не будучи обрядовыми, практикующими мусульманами, большинство казахов остается ими на культурном уровне. И как показывает вся наша история, это важнейший фактор, который позволил нам сохранить свою самобытность и собственный исторически сложившийся культурный ареал, несмотря на все перипетии национальной судьбы и крайне сложное геополитическое окружение.
Поэтому, отвечая на ваш вопрос, скажу так: задачу по снижению уровня религиозности ставить можно, но вот попытки ее выполнения могут привести ее инициаторов совсем не туда, куда они хотят. Боюсь, что вместо торжества общественной безопасности, мы можем открыть дорогу совершенно другим процессам, включая создание предпосылок для культурной экспансии со стороны мощных геокультурных центров, претендующих на доминирование в регионе. Нужны ли нам такие эксперименты – большой вопрос. И если вы хотите моего ответа как историка и исследователя казахской государственности, ответ очевиден – нет, не нужны.
Нужно не подавлять фактор мусульманской религиозности, а научиться работать с ним, понимая всю комплексную значимость этого фактора в конструкции нашей национальной идентичности и в поддержании контуров собственного, суверенного геокультурного пространства.
Торгын Нурсеитова
