Как Казахстан может избежать дефицита воды, рассказал депутат
Фото: пресс-служба Мажилиса Парламента
Основным нормативно-правовым актом, регулирующим использование, охрану и восстановление водных ресурсов призван стать новый Водный кодекс Республики Казахстан, разрабатываемый по поручению главы государства. Депутат Мажилиса Парламента Павел Казанцев, возглавляющий рабочую группу по законопроекту, рассказал корреспонденту Zakon.kz об основных новеллах документа и разъяснил, какие выгоды от его реализации получат рядовые казахстанцы и общество в целом.
– Павел Олегович, в Казахстане уже есть Водный кодекс. В чем необходимость принятия нового?
– Начнем, как говорится, "от печки". Для чего нужно законодательство? Законодательство определяет правила игры для государства, которое, как известно, состоит из законотворческого сегмента, правительства, которое реализует эти законы, и граждан, которые живут и работают по этим правилам.
И кодексы в законодательной иерархии являются одной из высших степеней. Есть Конституция, далее конституционные законы и кодексы, которые определяют базовые вещи, базовые направления. То есть они определяют правила по-крупному, в том числе и в отраслях. Новый Водный кодекс, с учетом современных реалий и вызовов, сейчас доформирует вот эту зонтичную систему правил, которые потом будут "расшиваться" в смежных законах и правилах и уже предметно будут описывать, когда, кто, что и зачем должен делать.
То есть Водный кодекс – это верхний уровень правил, по которым государство будет жить в сфере водохозяйственной деятельности. Куда входит водопотребление, что, думаю, больше всего интересует людей. А также водосохранение, потому что это национальный ресурс, а также вопросы экологии, то есть водосбережение, чтобы вода была чистой. Это те правила, которые сейчас и определяются в Мажилисе совместно с заинтересованными государственными органами, прежде всего, в лице Министерства водных ресурсов. Вот для этого и нужен Кодекс.
Фото: пресс-служба Мажилиса Парламента РК
Вы спрашиваете, почему возникла острая необходимость в серьезнейшей модернизации Водного кодекса. Назову несколько причин.
Первая причина заключается в том, что Казахстан находится в такой географической зоне, где избытка воды, к сожалению, нет. Но страна развивается, водопотребление растет за счет роста населения, развития промышленности, сельского хозяйства. Соответственно, накапливаются и проблемы в этой сфере. Плюс появляются вызовы природного характера. Например, засуха прошлого года. Думаю, все еще очень хорошо это помнят. Из-за этого мы попали в такую ситуацию, когда даже в Астане был ощутимый дефицит воды. Проблема? Конечно!
Тогда же на юге мы получили проблемы с влагоемкими культурами, потому что воды стало не хватать, а на севере страны у нас все повыгорало, потому что мы не смогли подстраховаться заранее дополнительными запасами воды.
А в этом году нас накрыла серьезнейшая проблема паводков и пришло понимание, что нам к этим вызовам тоже нужно быть готовыми. Природа постоянно напоминает о себе в последнее время. И не только у нас. Вы видите, что творится сейчас в мире с климатическими вопросами. Сюда же можно отнести проблему таяния ледников, и у нас потенциальный ресурс по воде начинает исчезать.
Накапливаются вопросы сохранения подземных источников воды, которых у нас немало, но они подвержены рискам серьезных загрязнений при отсутствии ответственности хозяйствующих субъектов за их загрязнение. В действующем кодексе на эти вопросы ответов нет. А нам нужно найти баланс между разработкой новых месторождений, добычей нефти и сохранением подземных вод, так как крупные запасы подземных вод зачастую плотно соседствуют с нефтяными месторождениями.
Вторая причина заключается в том, что по водообеспечению мы сильно зависим от наших географических соседей. У нас основной объем водных ресурсов обеспечивают поверхностные воды – это реки, озера, пруды и т.д. В среднем объем их составляет 106 кубических километров в год. Огромная цифра, даже представить сложно. Из них, и вот тут прошу внимания, примерно 60% формируется на территории страны. Остальные 40% нашего водобаланса формируются извне, за счет притока трансграничных рек из Китая, Узбекистана, Кыргызстана и России. Это реки Сырдарья, Или, Иртыш, Жаик (Урал). В этих странах тоже идет бурный экономический рост, есть экологические проблемы и дисбалансы, поэтому им самим воды не хватает. И на границе там периодически закрывают плотины. В итоге мы недополучаем серьезные объемы воды, на которые рассчитывали. Люди начинают страдать, сельское хозяйство, прежде всего, на юге, серьезно зависящее от воды, начинает "штормить". Это вызов? Конечно, вызов. Это критически важный момент, который нужно прописывать в кодексе, и каждый чиновник должен знать, что он головой будет отвечать за неурегулированность вопроса трансграничных перетоков.
Есть еще одна проблема. Мы привыкли абсолютно расточительно пользоваться водными ресурсами. И пока воды было достаточно, это было не так важно. А сейчас ситуацию надо решительно менять. Мы спокойно относимся к огромным потерям воды в наших дырявых оросительных системах. Мы бездарно теряем паводковую воду. И это серьезнейшая проблема. А вспомним указание президента по рачительному отношению к питьевой воде! Мы автомобили моем питьевой водой, ей же поливаем огороды и сады. И считаем это абсолютно нормальным. Это же совершенно не по-хозяйски!
– Почему мыть автомобили питьевой водой – это плохо?
– Потому что питьевая вода – "золотая" по стоимости по отношению к воде обычной, природной. Почему золотая?! Потому что мы сначала берем природную воду из водохранилища, подаем ее по трубам, как, допустим, в Астане, за 60 км, а в некоторых случаях и за 200, и за 300 км. Уже дорого. Причем подаем ее большими энергоемкими насосами, что еще дороже становится. Ведь мы ее подаем за счет электричества. Далее вода идет на грубую очистку. Это ил, это всякие водоросли, микроводоросли. Потом мы ее подаем на специальные станции водоочистки и водоподготовки, где идет тонкая очистка. Далее идет обеззараживание, по-простому, хлорирование. И на выходе получаем "золотую" по стоимости воду.
И вот этой водой, подготовленной для питья, мы поливаем огород, моем автомобили. Нормально это? При этом у нас определенное количество населенных пунктов испытывают бешеный дефицит воды.
Приведу некоторые цифры. В Астане насчитывается примерно 240 автомоек. Мы делали запрос и выяснили, что из них только 47 имеют оборотное водоснабжение. То есть остальные использовали питьевую воду. А что представляет собой оборотное водоснабжение? Помыли автомобиль и далее они эту же воду, пропустив через фильтр грубой очистки, повторно и многократно используют для мытья последующих машин. И так можно до бесконечности. Так делают во всем мире. А у нас это исключение из правила. И подавляющее большинство автомоек используют питьевую воду, эту дорогущую, чистую, подготовленную для питья воду, загрязняют ее химикатами, грязью, мазутом ведь все равно там смывается что-то, и все это просто сливают в канализацию. Это настолько нерационально. У нас в Астане автомойки – это одна из причин возникновения дефицита воды. А мы вальяжно к этому относимся, абсолютно спокойно. И законодательство на это пока не реагировало никак.
И это характерно не только для автомоек. Многие бизнесы построены и настроены на нерациональное использование воды. Установка оборотного водоснабжения для бизнеса, возможно, и затратно, но это позволило бы нам существенно экономить воду.
Новый Водный кодекс разработан как ответ на эти вызовы. Он включает несколько ключевых аспектов, направленных, во-первых, на охрану, во-вторых, на рациональное использование, и, в-третьих, на восстановление водных ресурсов Казахстана.
Фото: пресс-служба Мажилиса Парламента РК
– Как вы думаете, почему столько времени не обращали на эту проблему внимание? Ведь так происходит не первый год?
– Есть ряд причин объективно-субъективного характера. Во-первых, не было таких природных катаклизмов, все было примерно ровно. И Казахстану, по большому счету, хватало воды. А когда чего-то много, то и не ценишь, как правило.
Но, повторюсь, засуха прошлого года, ситуация в столице показали, насколько серьезными могут быть последствия дефицита воды. И хотя Водный кодекс тарифы не устанавливает, но принципы и стимулы водосбережения он обозначает.
Я вам приведу простой пример. На юге страны поливной воды не хватает. В итоге мы отказались практически от хлопка. Сейчас мы стоим на грани того, что надо отказываться от риса. Мы Сырдарью опустошили практически. А дальше идет целый каскад проблем, в том числе проблема Аральского моря.
При всем при этом мы позволяем себе до 60% потерь через дренаж той воды, которая идет по каналам, потому что у нас старые каналы. И это не все. Мы много воды в каналах теряем и через испарение, так как вдоль каналов отсутствуют деревья, как это было раньше. Это тоже вопрос, который нужно отражать в Водном кодексе, а раньше он никого не волновал.
Еще один вопрос. Паводковая вода, это плохо или хорошо? Весной этого года это было плохо. И у людей сейчас сформировался страх. Хотя, и опыт такой у нас был, еще 40-50 лет назад паводковая вода была благом. Она должна не дома сносить, даже если они саманные, не скот должна топить, и мы не должны заниматься эвакуацией людей. Она должна улавливаться, управляться, накапливаться и использоваться в созидательных целях. И тогда мы не только рис сможем выращивать, мы сможем выращивать вообще все что угодно. Она может использоваться в сельском хозяйстве по всей стране. А мы ее бездарно теряем в степях, еще и страдаем от разрушения населенных пунктов, гибели скота, разрушения дорог. И вкладываем миллиарды тенге на то, чтобы все это восстановить, людям помочь и так далее.
Весь этот комплекс вопросов и привел к тому, что президент принял решение создать новое Министерство водных ресурсов и ирригации. И министр теперь будет головой отвечать за все это, о чем мы сейчас с вами говорим. Министерство очень активно включилось в работу. Но для эффективной работы нужна современная и обновленная законодательная база по всему огромному спектру вопросов. Над этим мы сейчас и работаем. Депутаты, госслужащие, эксперты и все заинтересованные в наведении порядка в отрасли люди.
Теперь у министра и министерства будут полноценные компетенции по всему спектру вопросов, но и повысится ответственность. Мы даем ему полномочия, мы даем ему инструменты, мы даем ему программы, мы даем ему деньги в виде субсидий за внедрение водосберегающих технологий и так далее. Это все будет прописано в кодексе. Это позволит нам все, что дано Всевышним, сохранить, преумножить и запустить на благо. А не наоборот, как, к сожалению, часто происходит сейчас. Вот, собственно, цель нового Водного кодекса.
– Раз мы затронули тему паводков. Можно более детально, какие нормы закладываются в Кодексе в части борьбы с паводками?
– Мало кто знает, но я могу сказать, что две-три области, находясь на паводкоопасных реках, от паводка не пострадали. Я не буду их называть, но там акимы просто хозяйственники. Прорыты обводные каналы, прочищены русла рек и притоков. Ведь одно дело, когда река заиленная и не может пропускать необходимое количество воды. И совсем другое, когда по глубокому прочищенному руслу паводок проходит без особых проблем. Надо, чтобы так по всей стране было. Сейчас это в кодексах и законах не прописано как обязательство. Нам нужно научиться управлять этой стихией. Для этого нам нужно заставить всех акимов быть готовыми к новым паводкам! И через министерство обеспечить должный контроль. Для этого планируется использовать комплексное управление паводковыми вопросами, чтобы правильно использовать созидательный потенциал паводковых вод. Причем в каждом водном бассейне и с учетом особенностей каждого региона.
Учитывая, что кубокилометры паводковой воды идут по естественному рельефу, мы закладываем законодательные нормы, принуждающие и стимулирующие восстановление старых и строительство новых плотин, больших и малых водохранилищ, проведение дноуглубительных работ, создание обводных каналов вокруг населенных пунктов, имеющих риски подтопления.
В Кодексе закладываются меры для строительства новых и укрепления имеющихся гидротехнических сооружений (ГТС), дамб для того, чтобы "ловить" паводковую воду. Эти сооружения могут быть частными и государственными. Но частник сейчас по нынешнему законодательству не несет серьезной ответственности за состояние своего гидротехнического сооружения. Мы в новом Кодексе хотим обязать каждого владельца ГТС проводить на регулярной основе многофакторное обследование, в рамках которого специалисты оценивают состояние всех компонентов: от прочности стенок и конструкций до работы всех технических систем. Эти обследования позволят заблаговременно выявлять и устранять слабые места, тем самым предотвращая возможные аварии и риски.
Чтобы гарантировать безопасность на долгосрочную перспективу, Водным Кодексом предусматривается, что собственники ГТС обязаны будут оформлять декларацию безопасности. Этот документ подтверждает, что объект соответствует всем необходимым стандартам и его эксплуатация не представляет угрозы для людей и окружающей среды.
– А если частник не захочет всем этим заниматься, сможет ли он передать эти дамбы государству?
– В Кодексе мы прописываем такой момент. Предположим, частник сфальсифицировал многофакторное обследование, подписал гарантию, и возникла угроза чрезвычайной ситуации. Здесь мы прописываем не очень популярную меру о том, что государство в случае угрозы чрезвычайной ситуации может взять на себя управление вот этим гидротехническим сооружением.
Если что-то случится, государство перехватит управление, но владелец понесет соизмеримое наказание за недостоверную гарантию безопасности или, проще говоря, за обман государства и населения. То есть мы эту схему предусмотрели, эту триаду, так как это принято во всех странах с рыночной экономикой.
– Учитывается ли в вашей работе международный опыт?
– Журналисты часто спрашивают, изучаем ли мы международный опыт. Мы его очень четко изучали. Мы изучали опыт европейских и азиатских стран, канадский опыт. У нас очень много экспертов из международных экологических и водных организаций. Мы изучали опыт наших южных соседей, которые все свои каналы, понимая проблему, укрепили современными влагонепроницаемыми материалами и теперь они не теряют воду. И мы будем стимулировать так обустраивать наши каналы, которые сейчас в лучшем случае дыряво-бетонные, а зачастую и просто земляные.
Да, это дорого в моменте. Но представляете, сколько воды мы сможем сохранить, например, в Сырдарье в перспективе! Во-первых, сама Сырдарья возродится. А, во-вторых, у нас вода пойдет в Арал. И сельское хозяйство не пострадает и даже укрепится. И я думаю, что мы этого добьемся. Хватает у нас воды. Нам просто нужно перестать относится к воде иррационально.
Фото: пресс-служба Мажилиса Парламента РК
Здесь просто нужно правильно выстроить процессы, правильно распределить воду, чтобы и в начале этой реки, и в конце люди получали воду. А для этого мы предлагаем внедрить принципы сохранения экологического стока, то есть сколько воды мы можем взять с этой реки, чтобы сохранить ее естественно-природное состояние и в то же время решить народнохозяйственные вопросы. И это тоже мы делаем на основе международного опыта.
Плюс цифровизация. В мире она давно уже работает на рациональное использование воды. Мы закладываем стимулирующие и обязывающие меры по повсеместному учету воды и оперативному, с использованием цифровых технологий, управлению водными ресурсами. Эту работу возьмет на себя Национальная информационная система, которая также учитывается в Водном кодексе.
Также мы внимательно изучили международный опыт вовлечения общественных ресурсов в контроль за рациональным использованием воды. В этом нам помогли наши общественные эксперты, в том числе из международно признанных организаций, за что им огромное спасибо. И некоторый их опыт мы учитываем в конфигурации нового Водного кодекса. Сейчас идут бурные обсуждения по этому поводу.
– Вы говорили о введении системы оборотного и повторного водоснабжения для промышленных предприятий и сельского хозяйства. Как относится к этому предложению бизнес?
– Нам говорят: "Вы сейчас обяжете субъекты бизнеса малого, крупного, среднего экономить воду. И это будет нагрузка на бизнес". Да, обяжем. Да, будет нагрузка. Но мы также отчетливо понимаем, что ввод этих обязывающих мер должен быть разнесен по времени, достаточным для поэтапного внедрения систем оборотного и повторного водопользования. Мы вводим временной лаг, пока говорим пять лет, в течение которого они должны будут их внедрить. При этом мы закладываем в Кодекс и стимулирующие меры для внедрения современных доступных технологий.
– Как быстро после принятия Кодекса казахстанцы ощутят перемены? Потому что много хороших законов принимается, но зачастую на местах очень сильно хромает реализация.
– Согласен с вопросом. Сейчас мы чуть сдержаны тем, что у нас масса предложений находится на заключении правительства. Если условно, до 1 января документ пройдет Мажилис, далее Сенат и президент его подпишет, после чего он вступит в законную силу, по большому счету, все, что касается планирования, нормирования, стимуляции, вступает в силу немедленно. То есть реализация начнется быстро. А эффект, я думаю, наступит года через два-три.
Нужно еще время на формирование культуры экономии воды среди населения в том числе. Ведь сейчас часто можно наблюдать ситуацию, когда мы зубы чистим ведром воды и не задумывается даже об этом. Но это уже вопрос не Водного кодекса.
– Найдет ли решение проблема обеспечения сел питьевой водой?
– Этот вопрос решается. Об этом свидетельствует статистика: в настоящее время более 80% сел обеспечены услугами водоснабжения.
Глава государства поручил обеспечить 100% доступ населения к качественной питьевой воде до конца 2025 года. На сегодня из 6256 сел обеспечены услугами водоснабжения 5130.
В Парламенте сейчас рассматривается трехлетний бюджет, и по всем проектам, где есть проектно-сметная документация, мы деньги перераспределили, выделили, чтобы поручение президента было выполнено в срок. То есть программа эта сейчас взята на политический жесткий контроль. В этом плане движение есть, и я здесь настроен более-менее оптимистично.
