Основания недействительности

Судебная практика по делам, связанным с цессией, довольно разнообразна. Однако поступающие в судебное производство иски, как правило, можно подразделить на две группы: иски о взыскании определенной суммы долга, перешедшей в результате цессии истцу (цессионарию), и иски о признании сделки уступки права требования недействительной. На последней группе в данной статье автор статьи, старший преподаватель кафедры частноправовых дисциплин КОУ Ю. Галинская остановилась более подробно.  

Среди изученной нами судебной практики по данному вопросу встречались разнообразные дела: от совершенно простых с точки зрения как материального, так и процессуального права, до весьма запутанных, причем не в силу трудностей в применении тех или иных правовых норм, а, зачастую, в силу корысти и dolus(а) (лат. - злого умысла) лиц, участвующих в деле.

Так, например, по иску ТОО «Медет-К» к АО «Банк Туран Алем» о признании недействительным договора уступки права требования №25 от 27.03.02 суду стало известно о наличии другой заключенной данными сторонами сделки цессии под аналогичным номером, но от 27.02.02. Разница между договорами помимо даты заключалась в форме оплаты уступленных АО «банк Туран Алем» требований к ТОО «МПК «Контракт - Холдинг». Однако ТОО «Медет-К» требовало признать более поздний договор недействительным по причине мнительности, притворности, а также несоответствия подписей руководителя на указанном договоре. В удовлетворении иска было отказано^[1].

Говоря о недействительности цессии, прежде всего, хотелось бы отметить, что в соответствии с п.8 ст. 157 ГК РК недействительная сделка не влечет юридических последствий за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью, и недействительна с момента ее совершения. Можно согласить с Л.А. Новоселовой в том, что «недействительность распорядительной сделки уступки права требования означает, что право, в отношении которого совершена сделка, не перешло к новому кредитору. Правообладателем остается первоначальный кредитор» ^[2].

Что же влечет признание цессии недействительной?

Во-первых, в соответствии с п.1 ст. 158 ГК РК недействительна сделка, содержание которой не соответствует требованиям законодательства, а также совершенная с целью заведомо противоправной основам правопорядка или нравственности. Мы уже писали об основных ограничениях уступки права требования^[3]. Напомним, что цессия допускается, если она не противоречит законодательству, договору, и необходимо согласие должника, если это предписано законодательством, либо условиями договора. Нарушение данных условий допустимости приведет к признанию сделки цессии недействительной.

Во-вторых, на действительность цессии может повлиять признание недействительным договора-основания цессии. При этом под основанием цессии понимается договор, на основании которого совершается механизм перехода права, например, договор купли-продажи права требования. Рассмотрение данного вопроса напрямую связано с цивилистическим спором по поводу абстрактности или каузальности сделок цессии. Л.А. Новоселова указывает, что в российской юридической литературе последних лет эта проблема широко обсуждается. По мнению М.И. Брагинского, сделки цессии должны рассматриваться в тесной связи с договором, лежащим в их основе, и недействительность этого договора должна приводить к недействительности цессии (сделка цессии в таком случае - каузальная). В.А. Белов обосновывает квалификацию сделки уступки права требования как абстрактной. Аналогичные взгляды на природу договора цессии высказывает и Е.А. Крашенинников. Он, в частности, пишет: «Договор уступки есть самостоятельная абстрактная сделка, не совпадающая с лежащей в ее основании обязательственной каузальной сделкой…» Его нельзя смешивать с договором, который обосновывает обязанность совершить уступку (например, договором купли-продажи требования - п.4 ст. 454 ГК РФ) ^[4].

Л.А. Новоселова считает, что «от случаев, когда недействительна сама распорядительная сделка уступки права требования, следует отличать ситуации, связанные с недействительностью сделок, лежащих в основании уступки» ^[5]. Хотя и не исключает возможности заключения «и обусловленной (каузальной) сделки уступки. Например, в случае, когда в самом договоре об уступке факт перехода права ставится в зависимость от того или иного условия» ^[6]. В свою очередь, В.А. Белов, обосновывая «презумпцию абстрактного характера сингулярной сукцессии», указывает, что новый кредитор по договору сингулярной сукцессии обязан доказать должнику лишь факт передачи ему цедентом имущественных прав, но не основательность их приобретения. Основательность в этом случае предполагается, если иного не докажет должник» ^[7].

Теоретические аспекты абстрактных сделок издавна интересовали цивилистов. Дореволюционные юристы также имели различные точки зрения на этот счет. Так А.С. Кривцов в своей работе «Абстрактные и материальные обязательства в римском и современном гражданском праве» сравнивал теории Бэра, Кинделя, Брунса, Унгера, Данца относительно правовой природы абстрактных обязательств. Очень удачным, на наш взгляд, является один из выводов А.С. Кривцова по поводу необходимости causa для обязательств: «Обязательство, каково бы оно ни было, - не может существовать без “causa”, ибо разумный, вполне нормальный человек не будет уменьшать своего имущества, не ожидая за это какого-либо эквивалента, - разве только его побуждает к подобной деятельности чисто дарственная цель, - но и в последнем случае она и будет составлять “causa obligationis”. Существует “causa” при каждом договорном обязательстве, будет ли последнее абстрактным или материальным» ^[8]. А вот Д.Д. Гримм рассматривал цессию как абстрактную сделку, придерживался ее суверенитета от сделки-основания. Он, в частности, писал: «Цессия может быть выражена в завещательном распоряжении (legatum nominis) или в договорном соглашении. Цессия по общему правилу есть акт неформальный. Для действительности ее не требуется согласие должника. Отношение между актом цессии такое же, как отношение между традицией и causa traditionis. Подобно традиции и цессия есть абстрактный акт, т.е. действительность акта цессии не зависит от действительности или оспоримости основания цессии» ^[9].

Возвращаясь к современным разработкам данной темы, хотелось бы отметь позицию В.В. Байбака по данному вопросу. Рассматривая общие вопросы каузальных и абстрактных сделок, историю возникновения данной классификации, а также иностранный опыт отнесения цессии к той или иной группе, автор приходит к выводу о «концепции ограниченной или усеченной каузальности» ^[10], как для традиции по современному российскому законодательству, так и для цессии. И далее В.В. Байбак приходит к выводу о том, что «концепция усеченной каузальности в отличие от неограниченной каузальности или абстрактности создает разумный компромисс между статическими и динамическими интересами субъектов гражданского права. Первые обеспечиваются за счет того, что наличие и действительность каузы необходимы на момент отчуждения имущества. Вторые реализуются благодаря тому, что последующее отпадение основания не вредит отчуждательной сделке. Эти соображения имеют общее значение для всех распорядительных сделок, опосредующих оборот имущественных благ. Поэтому представляется целесообразным распространения режима усеченной каузальности и на сделки уступки требования» ^[11].

По мнению В.В. Байбака «…для того, чтобы дефекты каузы не влекли негативных последствий для сделки, нужны специальные причины, связанные с особенностями сделок определенного вида. Так, на основе таких особенностей строится абстрактность выдачи векселя и индоссамента. Что же касается общегражданской цессии, то, по нашему мнению, какие-либо специальные причины, которые требовали бы установления ее абстрактности, отсутствуют. Не называют их и сторонники абстрактного характера сделок уступки права требования» ^[12]. При этом В.В. Байбак предлагает исключить из российского ГК ст. 1106, которая, по его мнению, закладывает принцип абстрактности сделок цессии.

В казахстанском ГК содержится статья аналогичного содержания. А именно ст. 957 ГК РК, устанавливающая последствия неосновательной передачи права другому лицу. В тексте статьи говориться: «Лицо, передавшее путем уступки требования или иным образом принадлежащее ему право другому лицу на основании несуществующего или недействительного обязательства, вправе требовать восстановления прежнего положения, в том числе возвращения ему документов, удостоверяющих переданное право». Думается, что указанная норма не закрепляет абстрактность сделки цессии, а лишь указывает на последствия неосновательного приобретения прав именно цессионарием. Хотелось бы напомнить, что «неосновательное обогащение может выражаться в приобретении (сбережении) не только имущества, но и имущественных прав. В этих случаях содержание требования потерпевшего сводиться к восстановлению неосновательно утраченного им права» ^[13]. Норму ГК РФ, аналогичную ст. 957 ГК РК В.В. Байбак толкует следующим образом: «Из текста статьи следует, что, несмотря на отсутствие или недействительность обязательства, во исполнение которого совершается сделка цессии, требование все же переходит к приобретателю, однако последний обязан передать его обратно цеденту. Таким образом, буквальное толкование ст. 1106 ГК РФ позволяет заключить, что в российском гражданском праве цессия является процессуально-абстрактной сделкой» ^[14]. Мы с данной позицией не согласны и склоняемся к точке зрения, что цессия есть сделка каузальная. Прежде всего хотелось бы отметить, что действительно большинство сделок являются каузальными. Стопроцентное исключение из этого правила составляет только вексель. И, кроме того, как мы уже писали выше, цессия предполагает определенный алгоритм совершения уступки права требования именно на основании сделки. При этом под «алгоритмом» мы понимаем «совокупность действий, правил для решения данной задачи» ^[15], т.е. определенного рода процедуру совершения перехода права на основании сделки. Данную совокупность действий невозможно рассматривать в отрыве от сделки-основания, так как являются единой цепочкой действий, и исключение хоть одного звена из данной цепочки должно повлечь ее нарушение и, как следствие, признание недействительности сделки цессии в целом.

В казахстанской судебной практике господствующее мнение занимает признание сделки цессии недействительной в силу признания недействительным договора являющегося основанием цессии.

Так, например, ТОО «Сигнал» обратилось в суд с иском к ТОО "Изолит" о взыскании 11 055 262 тенге, указав, что ответчик не рассчитывается по договору уступки требования от 6 декабря 1997 года. Решением Северо-Казахстанского областного суда от 30 мая 2000 года, оставленным без изменения определением коллегии Верховного Суда от 20 июля 2001 года, в иске отказано^[16]. Обращаясь в суд с иском о взыскании с ТОО "Изолит" 11 055 262 тенге, истец указал, что все права по истребованию стоимости электротехнических изделий уступлены ему МЧП "Вега" по договору цессии от 06.12.97 года.

Ответчик, возражая против требований нового кредитора в лице ТОО "Сигнал", указал, что по письменному требованию МЧП "Вега" от 23.04.99 года № 22, уведомившему его о признании недействительным договора цессии в судебном порядке (определение коллегии по гражданским делам Северо-Казахстанского областного суда № 03-234/99 от 31.03.99 года), имевшиеся у ответчика ТМЦ были по указанию первоначального кредитора переоформлены в счет исполнения обязательств МЧП "Вега" перед ТОО "Вайга", а впоследствии вся спорная продукция, на которую претендует истец, была изъята судебными исполнителями как собственность МП "Спартак" в пользу ТОО АООТ "Петропавловский завод электроизоляционных материалов" по решению третейского суда. Поскольку истцом оспаривалась правомерность указанных действий первоначального кредитора - МЧП "Вега", прекратившего свою деятельность еще в декабре 1998 года, судом первой инстанции с целью проверки обоснованности исковых требований ТОО "Сигнал" были изучены судебные акты по спорам между АОЗТ "ПЭЗИМ", МП "Спартак", МЧП "Вега", допрошены их должностные лица.

При этом установлено, что изначально изготовителем спорной продукции являлось "ПЭЗИМ", которое в соответствии с договором от 21.08.96 года передало продукцию на реализацию МП "Спартак", которое, не рассчитавшись с изготовителем, передало ее на реализацию МЧП "Вега". МЧП "Вега", отгрузив часть спорной продукции ТОО "Изолит", уступило требование задолженности по этой отгрузке ТОО "Сигнал". Поскольку МП "Спартак" без оплаты полученной для реализации продукции в одностороннем порядке распорядилось ею, решением третейского суда от 06.11.97 года ее стоимость в размере 25 038 840 тенге была взыскана с МП "Спартак" с обращением взыскания на его имущество.

Коллегией по гражданским делам облсуда (определение № 03-234/99 от 31.03.99 года) все договоры по передаче товарно-материальных ценностей и уступке требования их стоимости, в т.ч. договор от 30.12.96 года о передаче МП "Спартак" продукции МЧП "Вега" от 17.09.97 года и 10.08.98 года признаны недействительными, ввиду их совершения с целью уклонения от исполнения обязательств перед изготовителем. При указанных обстоятельствах, поскольку в соответствии со ст. 347 ГК первоначальный кредитор отвечает за действительность уступаемого требования, суд первой инстанции обоснованно признал притязания нового кредитора несостоятельными, поскольку истцом не было представлено доказательств своевременной оплаты спорной продукции самим МЧП "Вега", а договор уступки от 17.09.97 года признан судом недействительным.

Поскольку в соответствии со ст. 157 ГК недействительная сделка не влечет для сторон юридических последствий, соглашение об уступке требования по договору от 17.09.97 года, как правильно отмечено коллегией, также является недействительным. Доводы истца, что продукция, переданная ТОО "Изолит", была приобретена МЧП "Вега" по другому договору не подтверждены.

Более того, суд первой инстанции пришел к обоснованному выводу, что многочисленные сделки по перемене лиц в обязательствах совершались должностными лицами МЧП "Вега", МП "Спартак", ТОО "Сигнал" с целью уклонения от исполнения обязательств по оплате продукции перед ее изготовителем. Тем более, что учредителями и должностными лицами МЧП "Вега", ТОО "Вайга" и ТОО "Сигнал" являлись одни и те же лица.

 Не опровергая факта признания Северо-Казахстанским облсудом (определение от 31.03.99 года) недействительными ряда договоров от 30.12.96 года, 17.09.97 года, 10.08.98 года между МЧП "Вега" и Бурашниковым С.Б., как физическим лицом, об уступке требования имущества от АООТ "Петропавловский завод электроизоляционных материалов", в жалобе указывается, что именно договор об уступке требования от 06.12.97 года между МЧП "Вега" и ТОО "Сигнал" не был признан недействительным. В связи с чем делается вывод об обоснованности притязаний нового кредитора в лице ТОО "Сигнал".

Однако, по мнению суда, данный вывод противоречит нормам гражданского законодательства, регулирующим процедуру перемены сторон в обязательстве. Поскольку основное обязательство - договоры по передаче товарно-материальных ценностей - признаны судом недействительными, таковыми признаются и последующие соглашения о передаче прав по недействительным сделкам. Этот вопрос полно раскрыт и в решении суда первой инстанции, и в определении коллегии Верховного Суда.

Несостоятельны доводы истца, что коллегия необоснованно вышла за пределы кассационной жалобы и дала правовую оценку договору цессии, не оспоренному ответчиком, поскольку пределы рассмотрения дела, установленные ст. 345 ГПК коллегией не превышались, а отсутствие возражений со стороны ответчиков не лишает коллегию возможности исследования и проверки всех обстоятельств спора, не ограничивая их доводами кассационной жалобы.

Президиум коллегии Решение Северо-Казахстанского областного суда от 30 мая 2000 года и определение коллегии Верховного Суда от 20 июля 2001 года оставил без изменения, надзорную жалобу ТОО "Сигнал" - без удовлетворения. С чем мы полностью согласны.

Надо отметить, что основания признания сделки-основания цессии недействительной могут быть различными. Так, например, в рассматриваемой нами российской судебной практике договоре уступки требования отсутствовала ссылка на конкретное обязательство, порождающее уступленное право, в связи с чем, договор цессии был признан незаключенным. Хотелось бы привести данный пример в качестве иллюстрации. Так, «ООО обратилось в арбитражный суд с иском к комбинату хлебопродуктов о взыскании долга за поставленный товар по железнодорожным накладным. Требование истца основаны на договоре цессии, заключенном с заводом (поставщиком товара). Решением, оставленным без изменения постановлением кассационной инстанции, в иске истцу отказано по следующим основаниям. В соответствии со ст. 382 ГК РФ предметом уступки требования могут быть права, принадлежащие уступающему их лицу как кредитору по обязательству. Таким образом, договор цессии должен содержать сведения об обязательстве, из которого возникло уступаемое право. Отсутствие в договоре таких сведений делает договор беспредметным...» ^[17]. Необходимость наличия в договоре четко оговоренного предмета договора также характерна и для казахстанского законодательства.

В-третьих, «недействительной (ничтожной) признается уступка права (требования) в случае признания первоначального договора, по которому возникла уступка права, незаключенным» ^[18]. Это связано с тем, что если право (требования) у цедента не возникло, он не может уступить его цессионарию. В качестве иллюстрации хотелось бы привести пример из российской судебной практики, именно указанным примером и обосновывает С.К. Елькин приведенную выше цитату.

Общественный фонд «Комиавтотрансдорсервис» обратился в Арбитражный суд Республики Коми с иском о взыскании убытков в связи с неисполнением ответчиком обязательств по соглашению об уступке права требования. Решением суда первой инстанции исковые требования удовлетворены. Апелляционной инстанцией того же суда решение отменено и в иске отказано. Постановлением кассационной инстанции Волго-Вятского округа постановление апелляционной инстанции оставлено без изменения. Судом установлено, что между истцом и ответчиком заключено соглашение об уступке права требования, по которому истец передал ответчику право требования квартиры площадью 128 кв.м., расположенной по улице Старовского. В свою очередь ответчик в счет состоявшейся уступки права обязался в течение трех месяцев с момента оформления квартиры поставить истцу определенный товар, соответствующий стоимости квартиры. Вместе с тем выяснилось, что ранее между истцом и третьим лицом заключен договор мены о передаче первому двухкомнатной квартиры площадью 125 кв. м., расположенной на 4 этаже 43-квартирного дома по ул. Старовского. При этом арбитражным судом установлено, что объектом права является одно и тоже имущество. Суды апелляционной и кассационной инстанции исходили из того, что поскольку договор мены не содержал данных, позволяющих определенно установить, какая квартира, расположенная в каком городе и доме подлежит передаче истцу, то в силу ст. 554 ГК РФ договор считается незаключенным, поскольку договор мены считается незаключенным, то и недействительным (ничтожным) признано соглашение о цессии, по которому возникла уступка права требования^[19].

В-четвертых, существуют основания недействительности, которые не указаны прямо в главе 19 ГК РК, но влекущие признание недействительными для всех сделок. «Договор или сделка, лежащие в основании уступки права требования, оцениваются по общим правилам, и к ним без каких-либо изъятий применимы общие нормы Гражданского кодекса о недействительности сделок, а также положения других законодательных актов, устанавливающих основания недействительности, например, законодательства о банкротстве, акционерного законодательства и т.д.» ^[20]. Например, сделка цессии может быть признана недействительной в виду отсутствия дееспособности у физического лица, заключившего сделку, либо отсутствия право- и (или) дееспособности у юридического лица, являющегося стороной (сторонами) сделки. Однако на практике данная норма не всегда адекватно толкуется судами.

Так, например, по иску конкурсного управляющего ОАО «Казахгаз» к Жилищно-строительному кооперативу (далее ЖСК) «Квартет», и ТОО «Стройкомбинат» о признании договора уступки права требования, недействительным на основании того, что на момент совершения сделки ответчики не являлись юридическими лицами, т.е. не обладали правоспособностью, Западно-Казахстанский специализированный межрайонный экономический суд решил признать договор уступки права требования недействительным лишь в части даты заключения договора^[21].

Суд установил, что 29 мая 2002г. был заключен договор между ОАО РК «Казахгаз», ЖСК «Квартет» и КП «Жайыксельстрой», согласно которому ОАО РК «Казахгаз» уступило ЖСК «Квартет» за 1 млн. тенге долю в строительстве шестиэтажного жилого дома, а КП «Жайыксельстрой» передал ЖСК незавершенное строительство жилого дома в виде строительных материалов из которых тот состоит.

Истец, оспаривая названный договор ссылался на то, что на момент совершения сделки ответчик не обладал правоспосбностью. Как стало известно суду из письма Департамента юстиции ЗКО от 26.03.2004г. ЖСК «Квартет» прошел государственную регистрацию юридического лица 27.06.2002г. Сельский комбинат КП «Жайыксельстрой» исключен из административного реестра хозяйствующих субъектов приказом управления юстиции КО от 14.05.2001, в связи с реорганизацией путем разделения. Правопреемником является ТОО «Стройкомбинат». Исходя из выше изложенного участники цессии не являлись юридическими лицами, тем самым нарушили требования, предъявляемые к участникам сделки. Вместе с тем, из пояснения сторон, следует, что собственниками незавершенного объекта являлись ОАО «Казахгаз» и КП «Жаиксельстрой». Согдасно ч. 3 ст. 188 ГК собственник вправе по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия, в том числе отчуждать это имущество в собственность другим лицам. В судебном заседании достоверно установлено, что участники сделки выполнили свои обязательства по договору, ЖСК «Квартет» внес деньги, КП «Жаиксельстрой» по акту приема-сдачи передал ЖСК техническую документацию на незавершенный объект опись строительных материалов.

Помимо этого установлено, что ответчик произвел покупку земельного участка для строительства и обслуживания жилого дома и зарегистрировал право собственности. В настоящее время строительство завершено, объект предъявлен для государственной регистрации. В соответствии с ч.2 ст. 154 ГК РК, если сделка, требующая нотариального удостоверения, но фактически исполненная сторонами или одной из сторон, по своему содержанию не противоречащая законодательству и интересам третьих лиц, суд по заявлению интересующей стороны вправе признать сделку действительной, в этом случае последующее нотариальное удостоверение не требуется.

Договор уступки права требования был заключен с ОАО «Казахгаз» и ЖСК «Квартет», последнему были переданы все права по незавершенному строительству 6-этажного жилого дома. КП «Жаиксельстрой» по акту передал ЖСК стройматериалы, так как объект состоял из 1,5 этажей. На момент заключения договора КП «Жаиксельстрой» был реорганизован, однако по просьбе руководства ОАО РК «Казахгаз» согласились и подписали договор.

ЖСК подает встречный иск о признании сделки между ОАО РК «Казахгаз», ЖСК «Квартет», КП «Жаиксельстрой» от 29 мая 2002г. совершенной, на основании того, что стороны обоюдно выполнили свои обязательства, ими произведена оплата за приобретенное имущество, строительство жилого дома завершено. Встречный иск судом удовлетворяется полностью, а договор уступки права требования признается недействительным в части даты заключения договора (выделено курсивом мной. - Ю.Г.).

В связи с этим необходимо отметить следующее. Действительно, в соответствии со ст. 161 ГК РК недействительность части сделки не влечет за собой недействительности прочих ее частей, если можно предположить, что сделка была бы совершена и без включения недействительной ее части. Однако будет ли являться дата договора частью сделки, подходящей под норму указанной статьи? На наш взгляд, нет. Так как дата вообще частью договора не является, а скорее элементом оформления договора. С другой стороны, правоспособность юридического лица является необходимым условием для его законной деятельности. В соответствии с п.2 ст. 35 ГК РК правоспособность юридического лица возникает в момент его создания и прекращается в момент завершения его ликвидации. При этом необходимо учитывать тот факт, что правоспособность юридического лица в сфере деятельности, на занятие которой необходимо получение лицензии, возникает с момента получения такой лицензии и прекращается в момент ее изъятия, истечения срока действия или признания недействительной. Решение по данному делу выносилось в период действия Закона РК «О лицензировании» от 17 апреля 1995г. В соответствии с п.30 ст.9 указанного Закона строительно-монтажные работы подлежат лицензированию, и, в соответствии со ст. 21 указанного Закона, реорганизация или ликвидация юридического лица, за исключением изменения организационно-правовой формы, служит основанием прекращения действия лицензии. Для сравнения хотелось бы отметить, что в п.9 ст.4 нового Закона РК «О лицензировании» от 11.01.07 №214-III также установлено, что осуществление отдельных видов деятельности или совершение определенных действий (операций), требующих лицензирование допускается лишь при наличии лицензии. Ст. 33 указанного Закона устанавливает лицензирование деятельности в сфере архитектуры, градостроительства и строительства, а в соответствии с п.п. 4) п. 1 ст. 48 данного Закона от 11.01.07№214-III прекращение деятельности юридического лица является основанием для прекращения действия лицензии. Т.е. в новом Законе «О лицензировании» от 11.01.07 г. регулирование данного вопроса остается неизменным.

Таким образом, получается, что в данном случае без обладания правоспособностью о строительстве не может быть и речи. Так что указанная сделка противоречит не только нормам ГК, но и нарушала действующий на тот момент Закон РК «О лицензировании». Конечно, сторонам нужно было приостановить фактическую деятельность до урегулирования юридических формальностей, передать правопреемникам имущество и только затем совершать цессию. Признание в данном случае сделки недействительной должно повлечь реституцию, весьма осложненную вновь возведенным зданием. Хотя отчасти, выход можно было найти через применение п. 2 ст. 386 ГК РК, а именно установив, что в данном случае условия сделки уступки права требования применяются к отношениям сторон, возникшим до заключения договора, оставив нетронутой его дату. Такое решение выглядело бы более законным и логичным, по сравнению с принятым судом.

В-пятых, раз мы уже начали говорить о специальной правоспособности, необходимо отметить, что в цивилистической литературе споры идут по поводу необходимости наличия лицензии у цессионария для передачи ему права, полученного на основании лицензии. Так, О.Г. Ломидзе, например, пишет: «…то обстоятельство, что договор заключен цедентом в соответствии с полученной им лицензией, само по себе соглашения об уступке цедентом возникшего из данного договора права иному лицу, лицензией не обладающему не порочит. Думается, что в целях оценки действительности цессии (цессии и совершенного выбывающим из правоотношения лицом с согласия контрагента перевода долга) исследованию подлежит вопрос о необходимости лицензии не для совершения сделки (юридического факта), а для осуществления прав (исполнения обязанностей) после замены лиц в обязательстве. В частности, для осуществления права требования к заемщику о возврате кредита наличия лицензии не требуется. Соответственно нет никаких препятствий для отчуждения кредитной организацией, предоставившей кредит, права требования к заемщику о возврате кредита иному субъекту, в том числе не являющемуся кредитной организацией» ^[22].

Мы уже упомянули о «старом» Законе РК «О лицензировании», в июне 2007г. вступил в силу Закон РК «О лицензировании» от 11.01.2007 г. №214-III. Данный Закон, как и предыдущий, содержит, на наш взгляд, пробел в виде неурегулированности данного вопроса. Если допустить рассмотрение данного вопроса по аналогии, то, например, в п. 2 ст. 573 ГК РК указано, что права арендодателя, полученные им на основании лицензии на занятие соответствующей деятельностью, не подлежат передаче арендатору, если иное не установлено законодательными актами. При этом включение в состав передаваемого по договору предприятия обязательств, исполнение которых арендатором невозможно при отсутствии у него такого специального разрешения (лицензии), не освобождает арендодателя от соответствующих обязательств перед кредиторами.

С другой стороны, цессионарий появляется в правоотношении, когда обязательство кредитора перед должником уже выполнено. На отношения цессионария и должника наличие или отсутствие у первого лицензии не влияет, цессионарий получает, как правило, имущественное право требования, а не обязанность исполнить какую-либо лицензионную деятельность. Даже если уступлено требование из взаимного договора. Поэтому наличие лицензии, по общему правилу, не обязательно. Другое дело, когда, как в примере, приведенном нами выше с передачей прав по строительству 6-этажного дома, на реализацию переданного права необходимо наличие лицензии для осуществления дальнейшей строительной деятельности, что будет являть исключением из данного правила.

Споры возникают и по поводу необходимости наличия лицензии при проведении факторинговых операций, однако на данном моменте мы не будем останавливаться, так как широко освящали его в другой статье^[23].

Таким образом, анализируя казахстанское гражданское законодательство, можно выделить следующие основания недействительности цессии:

1) в соответствии с п.1 ст. 158 ГК РК недействительна сделка, содержание которой не соответствует требованиям законодательства, а также совершенная с целью заведомо противоправной основам правопорядка или нравственности, т.е. недействительны сделки цессии, если они противоречат законодательству, договору;

2) на действительность цессии может повлиять признание недействительным договора-основания цессии. При этом под основанием цессии понимается договор, на основании которого совершается механизм перехода права, например, договор купли-продажи права требования;

3) «недействительной (ничтожной) признается уступка права требования в случае признания первоначального договора, по которому возникла уступка права, незаключенным» ^[24];

4) существуют основания недействительности, которые не указаны прямо в главе 19 ГК РК, но влекущие недействительность для всех сделок, т.е. общие правила признания сделок недействительными;

Не является, по общему правилу, основанием для признания цессии недействительной передача цедентом прав, полученных на основании лицензии, при отсутствии у цессионария лицензии на занятие аналогичными видами деятельности.

Читайте также

На учениях ОДКБ ликвидирована условная вспышка особо опасной инфекции

18:38, 05 октября 2022

Главный гараж страны: считаем деньги, открываем тайны

12:27, 24 сентября 2022

Исповедь боевика: как начать жизнь с чистого листа

18:33, 09 сентября 2022