Принципами не поступалась…

 Радости, счастья, удовлетворения и других положительных эмоций

судья не испытывает от того, что отправил человека за решетку,

 хотя сделал это совершенно законно, справедливо и преступник

 получил то, что заслужил.

Раиса ЮРЧЕНКО, экс-председатель коллегии по уголовным делам Верховного Суда Республики Казахстан.

Штрихи к портрету

Имя Раисы Николаевны Юрченко хорошо известно юридической общественности республики. С ней считаются и консультируются судьи, следователи, адвокаты, прокуроры. Судья высшего квалификационного класса, одна из лучших в республике. Ее судейский стаж начинался с должности секретаря судебного заседания в районном суде. Молодую девушку заметили, и дальнейшая ее карьера по служебной лестнице была почти блестящей. Дойдя до председателя коллегии по уголовным делам Верховного Суда, она почти сорок лет проработала в Верховном Суде. Но сколько бы лет ей не было на сегодняшний день - от работы и жизни она не устала. Сейчас занимается аналитико-экспертной деятельностью в Верховном Суде, преподает магистрантам и судьям в Институте правосудия Академии государственного управления при Президенте Казахстана.

Родилась и выросла в простой семье, мама была учительницей. Из детства особенно запомнила книги. Серьезных промахов в жизни не допускала. Не совершала и поступки, которые впоследствии не могла бы объяснить. Завистливые люди и оттого злобные ей встречались, как и всем, но она не осуждает их, не мстит, а просто жалеет их. И вот еще одна черта ее характера - Раиса Николаевна всегда прислушивается к мнению тех, кто не согласен с ней, кого раздражают ее взгляды, а потом ищет причины этого.

Она любит естественность во всем. Всегда в форме, выглядит великолепно. К косметике прибегает от случая к случаю. Гардероб подбирает со вкусом, вещи в основном покупает такие, которые, как говориться - и в мир, и в пир. За весом своим следит по юбке десятилетней давности. Если застегивается, значит, дела не плохи, диета не грозит.

Самым тяжким грехом для женщины считает ложь, неверность, предательство. Доверяет своим предчувствиям, иногда они сбываются.

На дух не переносит лентяев, подхалимов, стукачей. Не любит людей скользких, духовно нищих, убогих, пустословов. Криводушничать перед ней не стоит - моментально чувствует неискренность, фальшь. За словом в карман не лезет, мысли выражает легко, образно. Создается впечатление женщины уверенной, счастливой, сильной, независимой. На деле так и есть. Поразительно вынослива, долготерпелива, оптимистична, доброжелательна. Источником всего этого считает только труд.

Беседу с ней ведет корреспондент Торгын НУРСЕИТОВА.

Все, что ни делается, к лучшему

- Раиса Николаевна, обычно в отношении личностей, достигших больших высот, начинают гадать: кто же его «крышует»? В вашей жизни есть человек, играющий эту роль?

- Не было никогда, я всю жизнь шла сама. Вообще после школы я хотела идти в медицинский институт или институт иностранных языков. Мне очень нравился немецкий, я его хорошо знала, грамотно писала. Но в те годы очень тяжело было сразу поступить в институт, прием абитуриентов был ограничен, везде были бешеные конкурсы, высокие проходные баллы, к тому же у меня сложились кое-какие семейные обстоятельства, и мне надо было работать. И тут одна моя знакомая позвала меня в Кокчетавский народный районный суд. Говорит, есть вакансия секретаря судебного заседания. Я знать не знала, что это такое, но все же пошла и стала там работать. Принимала документы граждан, сидела на процессах, писала протоколы, оформляла дела и со временем мне эта работа стала интересной. Во мне, наверное, сидит исследовательский дух. Я всегда любила что-то проверять, анализировать, оценивать, докапываться до чего-то. Почему хотела в медицину? Потому что там надо знать, отчего человек болеет, как он устроен, как его надо лечить. И изучение языков - то же самое. Изучаешь другие буквы, слова, грамматику…

Когда я отработала в суде почти два года, наша семья переехала в Алма-Ату, и я твердо решила поступать в иняз. Собрала документы и пошла искать желанный вуз. Смотрю, впереди идут девушки. Догнала их и спрашиваю, где иняз. Они показали и спросили, а ты, что, в иняз хочешь? А мы на юрфак идем. И тут меня словно осенило: а почему и мне не пойти на юрфак, я же в суде работала, и мне там нравилось, и судья меня всегда хвалил, и все время говорил, вот она судьей будет.

- И его слова оказались пророческими?

- В общем-то, да. Но я не задумываясь, развернулась и прямиком пошла за девушками на юрфак. Влетела туда в прямом и переносном смысле слова. Сдала экзамены, без проблем прошла собеседование и стала студенткой КазГУ. Это был 1967 год. Училась я усердно, на повышенную стипендию, и окончила юрфак с отличием, хотя в то время, ох, как не легко было получить красный диплом.

Мне очень пригодилась моя работа в качестве секретаря судебного заседания. Многие мои сокурсники не знали поначалу даже самого элементарного. Допустим, чем уголовное дело отличается от гражданского, что такое прения сторон, последнее слово подсудимого, приговор, протокол судебного процесса, как он пишется, как ведется заседание суда и так далее. А я в течение почти двух лет, изо дня в день, все это отписывала собственной рукой, сто раз перепечатывала приговоры, ведь тогда были такие допотопные пишущие машинки, на которых невозможно было исправить ошибку, и из-за одной буквы надо было заново печатать весь текст. Поэтому, когда преподаватели читали лекции, я прекрасно понимала, о чем идет речь, и легко запоминала.

С другой стороны, сами преподаватели были у нас великолепными и благодаря им я получила хорошее образование. Они не только сами отлично знали свои предметы, но и жестко требовали, чтобы ты назубок знал то, что они говорят. Если ты не пишешь лекцию - тебя заставят писать, если не слушаешь - заставят слушать. И не дай Бог, пропустишь занятия - себе дороже. Тогда на экзамене тебе придется отдуваться не за три вопроса, что в билете, а отвечать на десять дополнительных. Каждый преподаватель считал делом чести, чтобы студенты хорошо знали его предмет и дутых оценок не ставил. Гоняли нас по-черному и, наверное, поэтому наши студенты были ничем не хуже московских, ленинградских. Выпускники КазГУ котировались по всему Союзу, так что я очень горжусь, что окончила еще тот юрфак.

- Вы судьей стали в 25 лет. Я слышала, что вас чуть не затянули в адвокатуру и прокуратуру. Было такое?

- Было. Адвокатом я работала, чтобы по достижении 25 лет, кстати, этот возрастной ценз остался поныне, уйти в судьи, хотя меня прокурор района все время агитировал пойти к ним. Он видел, что я хоть и молодая, но скрупулезно, настырно занимаюсь своими делами. Все говорил, ну, что ты сидишь здесь адвокатом, пойдем ко мне. Но иногда наши с ним отношения портились, когда я указывала на допущенные в ходе следствия нарушения закона. Тогда прокурор сердился, он мне в отцы годился, что мне еще рано указывать на такие вещи, но я от своего не отступала. В то же время адвокатская деятельность была мне не по душе.

- Почему?

- Я человек прямолинейный, не могу говорить обтекаемо, двусмысленно, ходить вокруг да около. А тем более не могу - и вашим, и нашим. Адвокат же должен защищать своего подзащитного, каким бы он ни был, даже если он неоднократно судим, и сейчас совершил очередное гнусное преступление. А мне надо искать в нем что-то положительное, доказывать, какой он белый и пушистый. Это я сейчас уже, с высоты прожитых лет, опыта, житейской мудрости, понимаю, что это есть законное право на реализацию защиты и оно необходимо. Но в молодости я не воспринимала это и когда мне предложили работать судьей, согласилась.

- Не страшно было? Ведь тогда судей не назначали, а выбирали. Причем выбирал народ, как сейчас депутатов.

- Что скрывать, внутренний страх все же был, но меня выбрали почти единогласно. Потом такое в моей жизни было не раз. Мы регулярно, раз в квартал, отчитывались перед народом, который тебя избрал, как ты вершишь правосудие. Люди могли задавать тебе разные вопросы, интересоваться ходом рассмотрения дела, то есть была обратная связь. Кроме того, в отправлении правосудия участвовали народные заседатели.

После вуза я много лет работала в районном суде города Семипалатинска, в том числе председателем суда и не знала, что там полигон, радиация, плохая экология, потому что эта информация была закрытой, не обнародовалась. А ведь какая там была прекрасная природа! Река Иртыш, сосновый реликтовый бор, все кругом чудесно, удивительно, упоительно!

- Любите вы лирические отступления…

- А кто не любит? (Смеется). Думаю, работа в Семее была организована неплохо. В то время судебные исполнители находились при судьях, и мы сами исполняли свои решения. Показатели и по исполнительному производству, и по отправлению правосудия были на высоте. Никто из нашего коллектива не боялся, что на каком-нибудь совещании нас пропесочат. Мы точно знали, что нас не приведут в качестве отрицательного примера. Наоборот, всегда хвалили, и это нас воодушевляло, одухотворяло. Наши те секретари судебных заседаний, судебные исполнители тоже выучились на судей, и по сей день там работают. Но когда я приезжаю к ним в командировку, они по-прежнему относятся ко мне, как к председателю. Спрашиваю у них, а вы сроки соблюдаете? А как же, Раиса Николаевна! А протоколы своевременно отписываете, за секретарем следите? Да что вы, отвечают, конечно, как вы от нас требовали, так и мы теперь от своих требуем. Значит, не зря мы прошли жесткую дисциплину. Мне приятно, что в моем родном семипалатинском суде стараются соблюдать заложенные традиции.

А потом я была судьей, заместителем председателя Семипалатинского областного суда. В том же регионе меня «сватали» на должность начальника управления юстиции, но я категорически отказалась, потому что у меня к административной управленческой работе нет тяги. Мне выговаривали, мол, другие на такие должности рвутся, это повышение по службе, трамплин в карьере, а ты противишься. Но я все равно не пошла и нисколько не жалею об этом. Говорят же, все, что ни делается, к лучшему. И это так.

Сознание правоты есть, а радости нет

- Имеете в виду карьеру в Верховном Суде?

- Не только. К слову, Верховный Суд для меня - особая веха. Когда здесь стали появляться вакансии и меня пригласили сюда, я очень обрадовалась и переживала, пройду ли процедуру отбора, кучу всяких кабинетов, чиновников, которые проводили разные собеседования, документы проверяли, что-то выясняли, задавали вопросы личного и профессионального характера. Я все прошла и с тех пор, то есть с 1985 года, работаю в Верховном Суде, в коллегии по уголовным делам, словно приросла к ней. Почти пять лет была председателем этой коллегии. Получается, всю свою сознательную жизнь я занималась применением уголовного права и, думаю, мне это удавалось делать от души, с толком, с надлежащим рвением.

 - Если не ошибаюсь, на сегодняшний день мало кто из действующих судей в Казахстане знает лучше вас уголовное законодательство…

- Я бы так не сказала. У нас, слава Богу, очень много компетентных, грамотных судей, которые работают так же с любовью к своей профессии, и я не являюсь абсолютным исключением…

- Когда вы приезжали на какие-нибудь конференции, семинары в областные суды, судьи ждали вас стоя, а некоторые старались поймать вас после мероприятия где-нибудь в укромном месте и спросить о чем-то «тет-а-тет». Я это видела не раз…

- Что ж, мы для того и проводим в регионах различные мероприятия, встречи с судьями, чтобы разъяснять им судебные ошибки, которые наиболее часто допускаются в судебной практике. Когда судье отменят приговор и не объяснят хорошо, почему отменили, он не понимает, в чем заключалась его ошибка. А ему очень хочется знать, в чем он был не прав и как дальше применять ту или иную статью закона. Не каждый судья в таких ситуациях любит публично задавать вопросы. Они думают, лучше я в сторонке, с глазу на глаз спрошу и больше пойму. Нередко у судей возникают сомнения в правильности вынесенного решения не потому, что у них слабые знания, а потому, что наши законы позволяют быть этим сомнениям. Поэтому я никогда никому не отказываю в даче консультаций, советов, рекомендаций - ни в официальной беседе, ни в приватной. Меня всегда радуют люди, которые пытаются найти правильное решение по делу. Хуже, когда человек безразличен, я таких терпеть не могу. У нас такая работа, что нельзя относиться к ней поверхностно. Конечно, у судей Верховного Суда и кругозор, и диапазон правоприменительной практики шире, и в этом аспекте очень полезен обмен мнениями. Ведь в любом деле, каким бы ты профессионалом не был, обязательно найдется что-нибудь каверзное, спорное.

А бывают и такие судьи, которым лень-матушка мешает, им не хочется копаться в законах, им легче спросить у Раисы Николаевны. Когда я это чувствую, говорю, возьмите такой то документ и там прочитайте.

- У вас много было тяжелых дел, которые не давали вам спать?

- Все уголовные дела тяжелые, легких не бывает. Морально для судьи особенно тяжелые те дела, по которым он вынес обвинительный приговор. А таких дел подавляющее большинство, вот и представьте, в каком состоянии находится судья изо дня в день. Я знаю, судьи иногда успокаивают себя, считают, что делают правое дело, что кому-то в обществе надо решать вопрос об ответственности, что именно ему выпала доля сажать людей в тюрьму от имени государства и так далее. Но это, поверьте, облегчения в глубине души не приносит, ибо ни один судья не испытывает радости, счастья, удовлетворения и других положительных эмоций от того, что отправил человека за решетку, хотя сделал это совершенно законно, справедливо и преступник получил то, что заслужил. Нет положительных эмоций, понимаете? Сознание правоты, законности есть, а радости нет. Вот артист, когда поет, получает удовольствие от своего пения, и ему еще рукоплещет зал. А у нас оглашение приговора сопровождается плачем и рыданиями близких осужденного, которые, конечно, тебя не любят и никогда не скажут тебе «спасибо».

- Есть ли в вашей практике такие судебные решения, о которых вы до сих пор жалеете, что вынесли именно такое решение?

- Бог миловал - нету. Даже в бытность Союза, когда практика назначения наказания была жесткой и от судей требовали суровых, карательных решений, я старалась судить не просто по закону, но и по судейской совести. В связи с этим вспомнила свой первый приговор, который, как и все первое, не забывается.

Я рассматривала уголовное дело в отношении парня, который был ранее судим, детдомовец, болел туберкулезом. Ни кола у него, ни двора, а тут еще с работы уволили. Он пришел в цех, где работал и украл чье-то пальто. Его тут же вычислили, изобличили, пальто отобрали, арестовали, провели расследование, и дело передали в суд. По сути, простое дело. Наверное, поэтому его мне и дали. Вина парня была доказана, он ее не отрицал, все признал и свидетели подтвердили. И вдруг, на процессе, когда я начала разбираться, почему он украл, почему не работает, сидящие в зале женщины-свидетели стали плакать навзрыд и жалеть, что он детдомовец, ему некуда было деваться, из общежития выписали, и когда он приходил в цех, они ему давали поесть, кто пирожки, кто кефир и так далее. Вместе с женщинами стал плакать подсудимый, он очень раскаивался, говорил, что больше не будет так делать. Вот такая волнительная ситуация сложилась у меня на процессе. Рядом сидели народные заседатели, прокурор, адвокат. Прокурор, конечно, настаивал на лишении свободы, а я вынесла обвинительный приговор, но условно и тут же немедленно освободила паренька из-под стражи. Сердобольные женщины как-то разом облегченно вздохнули, а вместе с ними и я от чувства достойно выполненного долга.

Но вскоре поступил протест прокурора с просьбой отменить приговор за мягкостью наказания и ушел мой приговор вместе с делом в вышестоящий областной суд. Однако там сидели мудрые, рассудительные люди. Они сделали вывод, что с человеческой точки зрения приговор - справедливый, а с точки зрения закона - законный. Я никакую букву закона не нарушила, но не выдержала карательную политику, поэтому приговор выглядел мягко. Его не отменили.

Ох, и тяжкий у тебя груз, сын мой…

- Как вы можете объяснить обостренный интерес общества к тому, что делается в наших судах?

- Обостренный интерес к судам возник не сегодня, и не вчера. Суды и судьи всегда были объектом пристального внимания со стороны общества. И такой интерес уходит корнями далеко вглубь веков, во времена библейских откровений. В Библии и Коране множество назиданий, которые дает Создатель судье и людям, пытающимся его подкупить. Вы читали?

- Да, в Священных писаниях ни об одной земной профессии Бог не говорит так много, как о судейской…

- Вот-вот. Подкуп судьи по Божьим законам считается страшным грехом. А судье предписывается не принимать никаких даров, пусть хоть земля развернется. Владыка сильно обращает внимание на то, что судьями должны быть люди достойные, добропорядочные, с обостренным чувством справедливости и для них специально написаны правила того, чего нельзя им делать. В этих книгах я нашла и другие, очень серьезные предупреждения, которые актуальные по сей день. Так, непростительным грехом является лжесвидетельство. А человек сейчас разве об этом думает? Сейчас ничего не стоит взять и поменять показания. Также недопустимо судить человека, если его вина не доказана. Как видим, еще на заре рождения человечества к судье предъявлялись особые морально-нравственные критерии и это понятно. Кто хочет, чтобы судьи были несправедливыми, неграмотными, некомпетентными, коррумпированными? Никто не хочет.

- Быть настоящим судьей, наверное, не каждому дано. Это великая ответственность и тяжелая ноша.

- Еще какая! Расскажу вам случай. Когда в Казахстан на съезд представителей мировых традиционных религий прибыл папа римский, к нему на встречу пригласили первых руководителей различных министерств и ведомств. Наш председатель Верховного Суда Кайрат Абдразакович Мами находился очень близко к Его Преосвященству и когда его представили, папа римский спросил, кем и где вы работаете? Кайрат Мами говорит, я председатель Верховного Суда. На что высокое духовное лицо сказало: «Ох, и тяжкий у тебя груз, сын мой».

- Раиса Николаевна, как вы думаете, почему в последнее время дискутируются вопросы повышения ответственности за неуважение к суду? Это стало проблемой?

- Давайте еще раз вернемся в глубь веков. Судей тогда выбирали из самых уважаемых, почитаемых людей и они работали добросовестно, принимали справедливые решения и все перед ними склонялись, обязательно выполняли то, что сказал судья. Не выполнить было невозможно, ибо общество изначально было воспитано в духе почтения и подчинения тому, что сказал судья.

К сожалению, сегодня утрачена эта воспитательная функция, и к решениям судов нет уже былого трепетного отношения. Сегодня почему-то стало модным игнорировать решение суда, отзываться о нем нелестно, дискредитировать судебную власть, хотя наши суды работают не хуже, чем в других странах. Например, граждане Америки никогда, даже в приватной беседе, не позволят себе обсуждать суд, а тем более говорить, что он у них плохой.

- Да, но Америка - страна, «помешанная» на законе...

- Мы интересовались, как там разрешают дела, и оказалось, что у нас много общего, что, собственно, и не удивительно. Каноны отправления правосудия сходны во всем мире и человечество в этом не придумало еще принципиально новых методов. Разница лишь в том, что за океаном народ в отличие от нас приучен уважать судебную власть и решения судов.

Как-то я прочитала в газете, что в Америке один дипломатический работник был вызван в суд. Он немедленно прибыл туда и дал объяснение по какому-то вопросу. И когда ему сказали, ну, вы же, как дипломатический работник, иммунитетом обладаете, надо ли вам было идти в суд, он сказал, я бы очень уронил свой авторитет, если бы поступил иначе. Неявка по вызову в суд является неуважением к суду. Если бы наши граждане воспитывались в таком духе… Мы часто игнорируем вызов в суд, хотя без нашей явки, может быть, невозможно будет разрешить дело. Судья же не в гости к себе домой приглашает, а выполняет важную государственную функцию. Я не говорю о том, что судью могут оскорбить, унизить, могут нарушать порядок в зале судебного заседания. Неуважение к суду может проявляться в поведении человека, в жестах, словах, игнорировании требований суда, в публикациях и так далее. Уважительное отношение к суду требуется и по закону, и по нормам морали. Не случайно мы хотим изучить судебную практику, связанную с неуважением к суду, и выяснить причины этого явления. Впоследствии, возможно, будет принято нормативное постановление Верховного Суда по этому вопросу.

- В конце прошлого года в Сенате Парламента обсуждался вопрос защиты участников уголовного процесса - свидетелей и потерпевших. И там были озвучены случаи, когда жертвами посягательств со стороны криминальных структур оказывались судьи…

- Судья, как участник судопроизводства, тоже может быть подвержен нападениям и такое, к сожалению, встречается. В 2006 году в Жамбылском областном суде рассматривалось громкое уголовное дело в отношении организованной преступной группировки. Дело было сложным, разбирательство шло долго, и за это время даже одна судья скончалась от сердечного приступа прямо на совещании. После этого заменили состав суда, и дело стали рассматривать заново. И вот когда одна из судей выходила с работы, два человека произвели в ее сторону выстрел, ранили и скрылись. Возможно, хотели запугать, чтобы все судьи боялись.

Также несколько лет назад в Алматинской области был убит судья. Отсидевший срок преступник, выйдя на свободу, подкараулил у забора судившего его судью, у отца которого в тот вечер шел юбилейный той и застрелил его. Нередко судьям угрожают, поэтому они, как и другие участники процесса, нуждаются в защите. В прошлом году, к примеру, жертвами посягательств со стороны криминальных структур оказались шестеро судей. Такая же опасная работа у следователя, который отыскивает доказательства виновности и изобличает преступника, у прокурора, который требует наказать строго, у свидетеля, который знает, поэтому с преступностью надо бороться всем вместе.

- А лично вам угрожали?

- Слава Богу, нет.

Никогда никому не давайте взятку

- Не пора ли выявлять и привлекать к ответственности мошенников среди самой судебной системы, в судах, которые берут у людей деньги для того, чтобы якобы передать их судьям или председателю суда, а на самом деле присваивают себе?

- За спиной судьи могут твориться всякие неблаговидные дела и то, что вы сказали, тоже допустимо. Судья спокойно рассматривает дело, выносит законное решение, которое на всех уровнях признается законным, оно вступает в силу, но он не осведомлен, что кто-то в это время от его имени потребовал и получил взятку за это самое дело. А у людей, естественно, создается впечатление, что это дело рук самого судьи. Тот бессовестный человек никому не скажет, что берет для себя, а скажет, я вашу взятку дал судье, поэтому такое решение вынесли. Хочется предостеречь граждан, чтобы в судах никогда, ни при каких обстоятельствах никому не давали деньги. В свою очередь судья, если чувствует, что его пытаются подкупить, должен противодействовать тому, немедленно ставить вопрос об ответственности таких людей. А тех, кто вымогает деньги якобы для судьи, тоже можно привлечь к ответственности за мошенничество.

- На расширенной коллегии Генпрокуратуры было сказано, что в прошлом году к уголовной ответственности привлечены 906 лиц, совершивших коррупционные преступления, а осуждено 692. Две трети из них - к мерам наказания, не связанным с лишением свободы. Почему коррупционеры отделываются легким испугом?

- Ко всем коррупционным преступлениям законодатель сам установил меры наказания. И если в отношении одной категории дел не предусматривается никаких наказаний, кроме как лишения свободы, то в отношении других возможны альтернативные виды наказания. Думаю, вопрос назначения наказания судами за коррупционные преступления подлежит серьезному изучению. Надо разбираться в каждом конкретном случае, тщательно проанализировать судебную практику по коррупционным делам и тогда уже можно вести предметный разговор о причинах назначения более мягких мер наказания, насколько они соответствуют выводам надзорных органов. Без этого утверждать о либерализации судов было бы неправильно.

 - В конце прошлого года в одной из газет была опубликована статья, в которой говорилось, что преступная группировка «казахи», то есть выходцы из Казахстана вот уже почти два десятилетия держат в страхе полмира… От одного только их названия трепещут Европа, Россия, Украина, Белоруссия и Прибалтика. Экс-казахстанцы контролируют авто, табако, наркобизнес. Что бизнес устремлениями этой ОПГ заинтересовался Интерпол. Как бы вы, как экс-председатель коллегии по уголовным делам Верховного Суда, могли бы прокомментировать эту информацию? Имеет она под собой почву?

- Не думаю, что все, что пишут в газетах, надо воспринимать, как абсолютную истину. Если такие факты имеют место, то почему преступников не привлекают к уголовной ответственности? По этому поводу можно рассуждать по-разному. Ну, извините, если человек давно выехал из Казахстана и живет в другой стране - причем тут Казахстан? И, может быть, как раз та преступная среда, которая царит в этих государствах, втянула этих людей в криминальный мир, а не Казахстан воспитал их такими. Говоря о транснациональной преступности, надо основываться на железной логике, неопровержимой статистике, анализе, конкретных фактах, а не огульно утверждать, тем более, если речь идет о глобальных цифрах. Тут бы не статейки писать, а криминологам надо бы заняться. Есть такая наука - криминология, которая изучает причины и масштабы преступности.

- Вы всю жизнь работали по уголовным делам. Интересно знать ваше мнение о фактической отмене у нас смертной казни.

- Да, скоро год уже, как Казахстан отменил применение смертной казни, за исключением террористических актов, повлекших гибель людей, а также особо тяжких преступлений, совершенных в военное время. Я против смертной казни и рада, что Казахстан идет вплоть до ее отмены. Жизнь человека - неотъемлемый, божественный дар и никто не может ее прерывать, даже государство. Многие страны отказались от смертного приговора, и это не привело к всплеску преступности. Есть достаточно других жестких уголовных наказаний, которыми можно покарать преступника, совершившего тяжкий грех. Вместо смертной казни введено пожизненное лишение свободы, и никто не говорит, что это такое уж мягкое наказание.

- Я была в Усть-Каменогорске в колонии особого режима и спрашивала у заключенных, приговоренных к смертной казни, но затем помилованных, что лучше - смертная казнь ли пожизненное лишение свободы и они не смогли ответить...

- Я тоже не знаю, что лучше.

- Как вы считаете, председательствование Казахстана в ОБСЕ в 2010 году означает ли повышение престижа третьей ветви власти - судебной?

- Однозначно, да. Судебная власть - одна из ветвей власти, которая работает, тесно взаимодействуя с другими ветвями - законодательной и исполнительной - на основе механизма сдержек и противовесов. Успешное развитие судебной системы только укрепляет государство. И, конечно же, когда речь идет о том, насколько Казахстан достоин председательствовать в ОБСЕ, интегрироваться в число развитых, конкурентоспособных стран, всех интересует, а что у нас внутри делается. В первую очередь спрашивают, как соблюдаются и защищаются права человека. И если Казахстан заслужил председательствовать в ОБСЕ, значит, соответственно на международном уровне оценена и судебная власть. Зарубежные правозащитники уже многие годы приглядываются к нашей стране, контактируют с судебными органами, проводят мониторинг их деятельности, бывают на судебных процессах, общаются с нашими судьями. Все это, наверное, говорит о том, что казахстанское правосудие идет по правильному пути.

Человек болеет не оттого, что он ест, а оттого, что его ест

- Раиса Николаевна, еще немного личного? Ваша жизнь полна успехов, а поражения у вас были?

- Иногда что-то не удавалось, но я к этому отношусь философски. Значит, так надо было.

- Приходилось ли вам поступаться своими принципами?

- По большому счету серьезно уступок не делала ни-ког-да!!!.

- Вы всегда показываете своего истинного отношения к происходящему?

- Иногда стараюсь удержаться, но не всегда получается.

- Как вам удается жить, не обрастая сплетнями, и испытывали ли вы дискомфорт от нападок, зависти?

- Для сплетен не подаю повода. И не слушаю их. У меня нет ни желания, ни времени, ни настроения заниматься всякими разговорчиками. От них никакой пользы, сплошной негатив.

Что касается нападок, я, тьфу-тьфу, таким атакам сильно не подвергалась. Мне кажется, зависть, как и талант - качество врожденное, а не приобретенное. Человек завистливый думает, что плохо делает другим, и этим наслаждается, а на самом деле плохо делает только самому себе. Зависть, сплетня, интриги рано или поздно оборачиваются против самого человека, и он начинает сильно болеть. Помните, как сказал Карнеги? Человек болеет не оттого, что он ест, а оттого, что его ест.

- А бывает, что находитесь в эйфории от собственного таланта, достижений?

- Нет. Как сказал великий поэт, хвалу и клевету приемли равнодушно и не оспаривай глупца. Библия и Коран также учат ровно относиться и к хвале, и к хуле, и к победам, и к поражениям. Это высший пилотаж искусства жить, научиться которому следовало бы каждому из нас. Очень помогает.

- Раиса Николаевна, когда вы в последний раз чувствовали себя ребенком?

- Пока есть мама, всегда чувствую себя ребенком.

Читайте также

На учениях ОДКБ ликвидирована условная вспышка особо опасной инфекции

18:38, 05 октября 2022

Главный гараж страны: считаем деньги, открываем тайны

12:27, 24 сентября 2022

Исповедь боевика: как начать жизнь с чистого листа

18:33, 09 сентября 2022