Исковая и приобретательная давность

Скрябин С.В., кандидат юридических наук, доцент кафедры гражданского права и гражданского процесса АЮА КазГЮУ

Одной из многочисленных проблем гражданского права является проблема соотношения сроков исковой и приобретательной давности.

Исковая давность является для гражданского законодательства Республики Казахстан традиционным институтом, который практически без изменений вошел в рыночное законодательство Казахстана. Институт приобретательной давности оказался незаслуженно забыт в советский период[1] и появился в гражданском законодательстве Казахстана, первоначально в ОГЗ 1991 года (ст. 50), а впоследствии был закреплен в ст. 240 ГК РК. Соответственно и соотношение указанных двух институтов в большинстве современных исследований основывается на позиции законодателя о доминировании исковой давности над другими видами сроков в гражданском праве, в том числе — соподчиненности норм о приобретательной давности нормам ГК об исковой давности (п. 4 ст. 240 ГК). Между тем сравнительный анализ этих институтов гражданского законодательства позволяет утверждать необходимость существенного пересмотра некоторых положений законодательства, юридической практики и доктрины.

1. Исковая давность

Общие положения об исковой давности содержатся в нормах главы 7 ГК (ст. ст. 177—187).

Исковая давность законодательно определена в качестве периода времени, в течение которого может быть удовлетворено исковое требование, возникшее из нарушений права лица или охраняемого законом интереса. Сроки исковой давности и порядок их исчисления предусматриваются законом и не могут быть изменены соглашением сторон (ст. 177 ГК). В данном случае мы имеем пример императивного законодательного регулирования положений об исковой давности. Заслуживает внимания то обстоятельство, что исковая давность входит в группу т.н. сроков защиты гражданских прав, которые в общем виде определяются в качестве сроков, в течение которых лицо, право которого нарушено, может требовать принудительного осуществления или защиты своего права. Так как в большинстве случаев основным средством защиты гражданских прав является исковая форма, то соответственно выделяется и понятие исковой давности.

Виды сроков исковой давности традиционно различают по их продолжительности. Так, общий срок исковой давности устанавливается в три года. Для отдельных видов требований законодательными актами могут устанавливаться специальные сроки исковой давности, сокращенные или более длительные по сравнению с общим сроком, на которые распространяются правила статей 177, 179—186 ГК, если законодательными актами не установлено иное (ст. 178 ГК).

Примерами более длительных сроков исковой давности являются сроки исковой давности по налоговым обязательствам, предусмотренные ст. 38 Кодекса Республики Казахстан “О налогах и других обязательных платежах в бюджет” (Налоговый кодекс) от 12 июня 2001 года: орган налоговой службы может начислить или пересмотреть начисленную сумму налогов и других обязательных платежей в бюджет в течение пяти лет после окончания налогового периода. В свою очередь, налогоплательщик вправе потребовать зачет излишне уплаченных сумм налогов или возврат излишне уплаченных сумм налогов и других обязательных платежей в бюджет в течение пяти лет после окончания налогового периода. Других примеров более длительных сроков исковой давности законодательство Республики Казахстан не содержит[2]. Следует указать на тот факт, что ранее п. 1 ст. 162 ГК содержал правило о том, что исковая давность по спорам, связанным с недействительностью сделки по основаниям, предусмотренным ст. 159 (кроме п.п. 9 и 10 ГК), составляла 10 лет[3].

Вместе с тем, действующее законодательство Казахстана знает достаточно большое число сокращенных сроков исковой давности. Например, исковая давность по спорам, связанным с недействительностью сделки по основаниям, предусмотренным п.п. 9 и 10 ст. 159 ГК, составляет год со дня прекращения насилия или угрозы, под влиянием которых была совершена сделка, либо со дня, когда истец узнал или должен был узнать об иных обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной (ст. 162 ГК). По спорам о признании недействительными договора купли-продажи объекта приватизации исковая давность составляет 6 месяцев со дня его подписания, если иск предъявляется стороной в договоре (п. 3 ст. 25 Указа Президента Республики Казахстан, имеющего силу закона, от 23 декабря 1995 года “О приватизации”). Традиционно многочисленные примеры сокращенных сроков исковой давности содержит транспортное законодательство. Например, срок исковой давности по договору морской перевозки груза — один год, по договору перевозки пассажира и багажа — шесть месяцев (п. 2 ст. 236 Закон Республики Казахстан от 17 января 2002 года «О торговом мореплавании»). Аналогичные положения об исковой давности закреплены в п. 2 ст. 93 Закона Республики Казахстан от 8 декабря 2001 года «О железнодорожном транспорте».

Таким образом, сокращенные сроки исковой давности достаточно распространены в действующем законодательстве и относятся, как правило, к защите обязательственных субъективных гражданских прав.

В современном гражданском законодательстве институт исковой давности имеет следующие наиболее существенные особенности.

Во-первых, начало течения сроков исковой давности. По общему правилу он начинает течь с момента, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении права (п. 1 ст. 180 ГК). Определение на практике момента, с которого лицо узнало о нарушении своего права, как правило, осуществляется в зависимости от конкретных обстоятельств и зачастую является весьма непростым.

Базарбаев Б.Б., комментируя положения ст. 180 ГК, указывает, что «…начало течения исковой давности приурочено к моменту фактического или должного обнаружения нарушения права в любом смысле»[4].

Сергеев А.П. по вопросу течения исковой давности вполне справедливо отмечает, что в данном случае речь идет о двух моментах: объективный — нарушение субъективного права лица; и субъективный — момент, когда управомоченное лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права[5].

Анализ судебной и арбитражной практики Республики Казахстан позволяет утверждать, что в большинстве случаев при решении практических ситуаций предпочтение отдается именно объективному критерию определения начала течения сроков исковой давности. Так, например, при рассмотрении Алматинским городским судом доводов кассационной жалобы о пропуске сроков исковой давности было отмечено, что соответствующий срок начинает течь с момента принятия оспариваемого документа (в данном случае — договора о приватизации жилого помещения), т.е. с момента фактического нарушения субъективного гражданского права[6]. В другом случае суд также при определении начала течения сроков исковой давности исходил из объективного критерия — фактического нарушения субъективного права — неосуществления оплаты на определенную календарную дату[7].

Аналогичные положения содержатся и в нормах международного права. Например, п. 1 ст. 9 Конвенции об исковой давности в международной купле-продаже товаров (Нью-Йорк, 14 июня 1974 г.) устанавливает правило о том, что течение срока исковой давности начинается со дня возникновения права на иск, за исключением некоторых случаев.

В контексте сказанного следует обратить внимание на положения, сформулированные законодателем в ГК, которые составляют исключения из общего правила о начале течения срока исковой давности:

1) в обязательствах с определенным сроком исполнения течение исковой давности начинается по окончании срока исполнения (п. 2 ст. 180 ГК);

2) по обязательствам, срок исполнения которых не определен либо определен моментом востребования, течение исковой давности начинается с момента предъявления требования об исполнении обязательства, а если должнику предоставляется льготный срок для исполнения такого требования, исчисление исковой давности начинается по окончании указанного срока (п. 3 ст. 180 ГК);

3) по регрессным обязательствам течение исковой давности начинается с момента исполнения основного обязательства (п. 4 ст. 180 ГК).

Анализ приведенных исключений, как и собственно доктринальных и правоприменительных положений, позволяет сделать два вывода: а) в указанных случаях течение исковой давности исчисляется с момента фактического нарушения субъективного гражданского права; б) данные исключения затрагивают только обязательственные субъективные гражданские права.

Считаем целесообразным нормативное закрепление в ГК следующего положения. В качестве общего правила начало течения исковой давности следует определять с момента фактического нарушения субъективного гражданского права. Вместе с тем, при наличии обстоятельств, свидетельствующих, что управомоченное лицо не знало и не могло знать о нарушении своего субъективного права, суд вправе применить нормы ГК о восстановлении сроков исковой давности (ст. 185 ГК). Указанные положения, по нашему мнению, надлежит рассматривать в качестве общего правила (объективный критерий течения срока исковой давности) и исключения из общего правила (субъективный критерий течения срока исковой давности).

Во-вторых, применение исковой давности. В современном гражданском законодательстве исковая давность может быть применена только по заявлению стороны (п. 2 ст. 179 ГК). Ранее исковая давность могла быть применена судом самостоятельно (ч. 2 ст. 79 ГК КазССР). Здесь же следует указать на некоторые правила применения исковой давности: 1) требование о защите нарушенного права принимается к рассмотрению судом независимо от истечения срока исковой давности; 2) исковая давность применяется судом только по заявлению стороны в споре, сделанному до вынесения судом решения (п. 1 и 2 ст. 179 ГК). Данные обстоятельства нашли подтверждение в том числе и в казахстанской судебной практике[8]. Так, в постановлении коллеги по гражданским делам Верховного суда Республики Казахстан от 23 мая 2002 года был отвергнут довод представителя ответчика, высказанный в суде апелляционной инстанции, о пропуске истцом срока исковой давности и указано, что в соответствии со 179 ГК исковая давность применяется судом только по заявлению заинтересованной стороны в споре, до вынесения решения судом. Однако в ходе судебного разбирательства в суде первой инстанции ответчиком возражения в части применения срока исковой давности не выдвигались, в связи с чем судом данный вопрос не обсуждался.

В-третьих, перечень требований, на которые исковая давность не распространяется (ст. 187 ГК). Ранее исковая давность не распространялась на требование государственных органов и организаций о возврате государственного имущества из незаконного владения других субъектов (ст. 84 ГК КазССР). Розенберг М.Г. считает, что “характерным для требований, предусмотренных перечнем, является то, что в силу специфики отношений, из которых они вытекают, предметом защиты обычно является право, не ограниченное во времени”[9].

В работах российских авторов вполне обоснованно поднимается вопрос о целесообразности распространения норм об исковой давности на те или другие субъективные гражданские права и, соответственно, способы их защиты. Так, например, С.В. Сарбаш говорит о специфике применения исковой давности к требованиям о признании незаконными актов государственных органов или органов местного самоуправления, исков о защите права собственности и других гражданских прав[10]. Аналогичная позиция, относительно некоторых способов защиты, подтверждается, в частности, и правоприменительной практикой российских судов[11].

Особого рассмотрения в контексте соотношения исковой и приобретательной давности заслуживает ситуация, связанная с защитой субъективного права после истечения сроков исковой давности и последствиями истечения срока исковой давности. В первом случае действует правило о том, что если должник или иное обязанное лицо исполнил обязанность по истечении срока исковой давности, то он не вправе требовать исполненное обратно, хотя бы в момент исполнения указанное лицо и не знало об истечении срока давности (ст. 186 ГК).

Последствия истечения исковой давности не столь четко определены и однозначны. Общим последствием, законодательно сформулированным в ГК, является то, что истечение срока исковой давности до предъявления иска является основанием к вынесению судом решения об отказе в иске. Кроме того, с истечением срока исковой давности по главному требованию истекает срок исковой давности и по дополнительным требованиям (о взыскании неустойки, об ответственности поручителя и т.п.) (п. 3 ст. 179 ГК).

Если в отношении общего последствия истечения исковой давности практически не возникает проблем, то влияние истечения исковой давности на само субъективное право является предметом научных дискуссий. Основная проблема в данном случае заключается в вопросе: прекращается ли с истечением исковой давности принадлежащее истцу субъективное право или нет?

Данная проблематика была предметом оживленной научной полемики в советский период, в результате которой были сформированы три точки зрения.

Одни авторы полагали, что с истечением срока исковой давности прекращается само субъективное право, которое неразрывно связано с возможностью принудительного его осуществления[12].

Другие считали, что субъективное гражданское право утрачивается лишь с момента вынесения судом решения об отказе на основании пропуска истцом исковой давности[13].

Третья группа авторов полагает, что с истечением исковой давности субъективное право не погашается, а продолжает существовать, хотя и не может быть реализовано в принудительном порядке. В качестве одного из аргументов сторонники этой точки зрения приводят то обстоятельство, что существует возможность восстановления срока исковой давности (ст. 185 ГК)[14].

Следует отметить, что последняя точка зрения получила преобладающее распространение[15] в постсоветский период развития института исковой давности и была нормативно закреплена в виде правила о том, что должник или иное обязанное лицо, исполнившее обязанность по истечении срока исковой давности, не вправе требовать исполненное обратно, хотя бы в момент исполнения указанное лицо и не знало об истечении срока давности (ст. 186 ГК). Следовательно, в качестве вывода можно заключить, что истечение исковой давности не влечет утрату субъективного гражданского права.

2. Приобретательная давность

Принципиально иная ситуация возникает с нормативным регулированием следующего вида давности — приобретательной. Обращает на себя внимание название этого вида давности, которое подчеркивает последствие, связанное с ним — приобретение лицом субъективного права (по ГК — только права собственности).

Законодательное определение юридической конструкции приобретательной давности содержится в п. 1 ст. 240 ГК, согласно которому лицо, не являющееся собственником имущества, но добросовестно, открыто и непрерывно владеющее как своим собственным недвижимым имуществом в течение пятнадцати лет, либо иным имуществом не менее пяти лет, приобретает право собственности на это имущество.

Важность этого способа приобретения права собственности обусловливается признанием такого правового состояния, как фактическое владение. Закрепление в гражданском законодательстве Республики Казахстан приобретательной давности в качестве способа приобретения права собственности знаменует собой определенную “революцию” в гражданско-правовом регулировании вещных правоотношений и требует, в свою очередь, более пристального научного подхода к решению проблемы владения как фактического состояния, влекущего определенные правовые последствия. Проблема владения является одной из актуальных проблем для современной цивилистической науки Казахстана. Это обусловлено, во-первых, относительной новизной этого понятия, требующей теоретического осмысления, во-вторых, в течение срока приобретательной давности владелец, безусловно, должен иметь определенные возможности по защите своего владения^[16]. На этом основании следует остановиться и кратко проанализировать понятие и юридическую конструкцию приобретательной давности в историческом развитии.

В гражданском законодательстве Российской империи правила о приобретательной давности были достаточно разработаны. После Октябрьской революции 1917 года положения о приобретательной давности были заменены презумпцией государственной собственности на спорное имущество. Далее, по мнению М.Г. Масевич, указанная презумпция была заменена презумпцией права собственности фактического владельца^[17].

Понятие приобретательной давности в гражданское законодательство Казахстана было впервые введено ОГЗ 1991 года. Далее это положение нашло отражение в Законе Республики Казахстан «О собственности». В настоящее время в отношении приобретательной давности действуют правила ст. 240 ГК РК. Посредством введения в гражданское законодательство этого института была впервые предусмотрена возможность защиты незаконного владения путем признания за фактическим владельцем имущества права собственности на него. Масевич М.Г. подчеркивает, что институт приобретательной давности имеет целью придать существующим фактическим отношениям юридическое значение, служит устойчивости права и гражданского оборота^[18].

Юридическая конструкция приобретательной давности (ч. 1 п. 1 ст. 240 ГК) позволяет выделить следующие, наиболее существенные, особенности этого способа приобретения права собственности и, соответственно, качественные отличия как одного из видов сроков в гражданском праве.

1) Субъект права (физическое или юридическое лицо) не является ни собственником, ни обладателем какого-либо иного права на имущество, находящееся в его фактическом обладании. Заметим, данный способ приобретения права собственности основывается на владении, заключается в его осуществлении, и владение является одним из существенных условий приобретения права. Обязательным признаком владения при приобретательной давности является его незаконность, что означает отсутствие юридического основания, титула на владение.

При приобретении права собственности по давности владения можно вести речь о наличии фактического отношения к вещи как к своей, которое не подкреплено юридическим титулом наличия права собственности — владение в виде собственности, т.е. от своего имени, но без надлежащего юридического основания. В качестве таковых надлежит рассматривать ситуации, когда вещь передается лицом, не имеющим право собственности, другому лицу. Приобретатель считает, что приобретает право собственности, хотя на самом деле этого не происходит. В этом случае действует известный принцип: никто не может передать другому большее право, чем имеет сам. Важно отметить, что основания приобретения владения при приобретательной давности должны соответствовать, по крайней мере не противоречить, основаниям, указанным в законе для приобретения субъективных гражданских прав. В большинстве случаев в основе приобретения владения при приобретательной давности лежат различного рода сделки.

2) Владение при приобретательной давности должно быть открытым. В данном случае факт обладания лицом определенным имуществом должен быть известен неопределенному кругу лиц, оно должно быть достаточным для удостоверения самого факта владения. Возможно также дать определение открытого владения исходя из его противоположности — владение скрытое, тайное, неизвестное для других лиц. Например, Л.В. Щенникова открытым владением называет такое владение, которое предоставляет возможность оспорить этот факт в установленном порядке^[19].

3) Владение при приобретательной давности должно быть добросовестным. Мы полагаем в данном случае оправданным отметить два обстоятельства, связанных с понятием добросовестности владельца при приобретательной давности. Первое — владелец данной вещи предполагает себя ее собственником, владеет, пользуется ею, несет определенные расходы по содержанию вещи, то есть осуществляет в отношении имущества все права и обязанности собственника. Другое обстоятельство, свидетельствующее о добросовестности владения, заключается в том, что при возмездном приобретении имущества владелец не знал и не мог знать, что отчуждатель не имел права распоряжения данным имуществом как своим собственным. Мы считаем, что в последнем случае добросовестное владение при приобретательной давности можно рассматривать по аналогии с понятием добросовестности владения, используемым в процессе виндикации (ст. 261 ГК РК).

С данным утверждением вполне согласовывается позиция Е. Богданова, который считает, что под добросовестностью участников гражданских правоотношений следует понимать субъективную сторону их поведения, т.е. когда они не знали и не могли знать о правах третьих лиц на соответствующее имущество или об иной своей неуправомоченности. Тогда противоправность в их поведении во внимание не принимается. Применительно к виндикации, отмечает автор, решение вопроса об удовлетворении иска собственника зависит не от того, что владение было незаконным, а от добросовестности или недобросовестности приобретателя. От недобросовестного владельца имущество истребуется всегда, а вот от добросовестного, хотя бы и неправомерно владеющего чужой вещью, — лишь в определенных законом случаях (ст. 302 ГК РФ). В итоге лицо, неправомерно, но добросовестно завладевшее чужим имуществом, может приобрести на него право собственности^[20].

Гражданское законодательство ряда стран добросовестность владения рассматривает в качестве обязательного признака для приобретательной давности. Но могут быть и исключения из этого правила. Например, ст. ст. 167 и 168 проекта Гражданского уложения Российской империи в случае недобросовестности владения просто удваивали срок, необходимый для приобретения, — 10 и соответственно 20 лет для недвижимости, 5 и 10 лет для движимости. Увеличение срока приобретательной давности до 30 лет при недобросовестности владения для недвижимого имущества предусмотрено и гражданским правом Франции. Мы полагаем возможным установление подобного правила и в гражданском законодательстве Казахстана, так как последнее не противоречит целям и задачам существования сроков в праве вообще — стабилизация в интересах гражданского оборота фактически сложившихся отношений по поводу вещей и закрепление имущества за ее обладателем на вещном праве.

4) Владение при приобретательной давности не должно прерываться в течение определенного времени. Срок, который установлен для владения при течении срока приобретательной давности, составляет пятнадцать лет для недвижимости и не менее пяти лет для движимого имущества. В данной ситуации вполне возможно использовать по аналогии правила по исчислению сроков в гражданском праве (глава 6, ст. ст. 172—176 ГК). Однако распространение на приобретательную давность правил ГК, связанных с течением сроков исковой давности (глава 7, прежде всего ст. ст. 180, 181 и 182 ГК), на наш взгляд, следует исключить, т.к. в отношении сроков приобретательной давности есть некоторые особенности, которые и составляют главный содержательный момент соотношения исковой и приобретательной давности.

Только при соблюдении всех указанных условий у незаконного владельца может возникнуть право собственности в силу приобретательной давности.

Кроме того, при характеристике способа приобретения права собственности по давности владения (приобретательная давность) следует обратить особое внимание на нормативные положения ст. ст. 242—248 ГК РК, где в отношении некоторого имущества законодатель Казахстана предусмотрел иной порядок приобретения вещных прав. Мы полагаем подобные исключения неоправданными и считаем необходимым распространение правил о приобретательной давности к отношениям, связанными с бесхозяйной вещью (ст. 242 ГК), приобретением права собственности на вещи, от которых собственник отказался (ст. 243 ГК), с находкой (ст. 245 ГК), с безнадзорными животными (ст. 246 ГК), с соответствующей корректировкой п. 2 ст. 242 ГК. Поскольку пределы и предмет настоящей статьи не позволяют нам предоставить последнему утверждению более развернутую аргументацию, следует только указать на отсутствие принципиальных различий как в основаниях приобретения права собственности, так и в правовом положении приобретателя, а также возможностей собственника по истребованию соответствующих вещей.

3. Соотношение исковой и приобретательной давности

Прежде всего, следует обратить внимание на последствия истечения исковой и приобретательной давности, которые связанны с их влиянием (действием) на субъективное гражданское право. В свое время М.А. Гурвич рассматривал соотношение понятий “исковая давность” (исковой срок) и “пресекательная давность” (пресекательный срок). В ходе исследования автор пришел к выводу о том, что это два разных вида сроков и они действуют различным образом. Например, по мнению М.А. Гурвича, исковая давность прекращает возможность принудительного осуществления субъективного права вследствие поражения присущей ему и важной для него способности к защите его правоохранительной способности (выделено мною. — С.С.). С ее поражением и как его необходимое последствие погашается и само субъективное право. Если поражение права на иск почему-либо задерживается и поскольку оно задерживается, субъективное право продолжает существовать. Пресекательный срок, по мнению М.А. Гурвича, имеет иную сущность и действие. Он также может прекращать субъективное право (обязанность), но в отличие от исковой давности его действие непосредственно. Уничтожение права происходит не как следствие утраты им правоохранительной способности: последняя уничтожается вместе с охраняемым им правом в его составе. Пресекательный срок твердо и неизменно определяет крайнюю черту существования субъективного права (обязанности) во времени. Он — одно из измерений объема субъективного права. В этом случае погашение возможности принудительного осуществления права выступает здесь как неизбежное последствие наступившего отсутствия самого права. Поэтому пресекательный срок действует глубже, чем давностный, и исключает его применение^[21].

Мы полагаем возможным применить положения, высказанные М.А. Гурвичем, относительно соотношения исковой и приобретательной давности. По нашему мнению, действие правила п. 4 ст. 240 ГК РК, согласно которому течение срока приобретательной давности начинается не ранее истечения срока по соответствующим исковым требованиям, не учитывает юридической сущности двух различных сроков. Общим для них будут вызываемые последствия — прекращение соответствующего субъективного права, но действие различное. Для исковой давности — невозможность принудительного осуществления субъективного права; для приобретательной давности — прекращение права собственности вследствие его неосуществления в течение определенного времени. При этом приобретательная давность может быть заявлена в качестве возражения добросовестного владельца против иска собственника при виндикации вещи. Таким образом, приобретательная давность является пределом, законным ограничением права собственности, которое связано с его неосуществлением, в течение пяти лет для движимых вещей и пятнадцати — для недвижимых.

Во-вторых, следует обратить внимание на соотношение видовой характеристики исковой и приобретательной давности, построенной по типу: общее и специальное. Мы полагаем, что сроки исковой давности являются общими правилами для большинства субъективных гражданских прав. Наличие же в гражданском законодательстве норм о приобретательной давности является исключением из этих общих правил, которые применяются только в отношении права собственности и, по нашему мнению, вещных прав на чужую вещь. В данном случае мы наблюдаем коллизию между общей и специальной нормами, которая решается посредством приоритета специальной нормы. Поэтому срок начала течения приобретательной давности несколько иной — момент времени, с которого добросовестный приобретатель получил вещь во владение. При исчислении срока давностного владения могут иметь решающее значение вопросы правопреемства. В этом случае лицо к течению своего срока может присоединить срок владения лица, от которого он получил вещь. О правопреемстве может идти речь и при наследовании вещи, других подобных случаях.

Третьим фактором, свидетельствующим о разности указанных в законе сроков приобретательной и исковой давности, являются последствия их неприменения. Как уже было отмечено, в случае неиспользования исковой давности должник или иное обязанное лицо, исполнившее обязанность по истечении срока исковой давности, не вправе требовать исполненное обратно, хотя в момент исполнения указанное лицо и не знало об истечении срока давности (ст. 186 ГК РК). Добросовестный же владелец вправе требовать признания права собственности (ст. 259 ГК РК) в силу истечения приобретательной давности (п. 1 ст. 240 ГК РК) во всех ситуациях, в том числе и при истребовании у него вещи в процессе виндикации. Данное утверждение связано с тем, что первоначальный собственник утрачивает свое право после истечения срока приобретательной давности.

Четвертым обстоятельством, свидетельствующим о различии сроков исковой и приобретательной давности, являются правила о возможности приостановления, перерыва и восстановления исковой давности, которые предусмотрены ст. ст. 182, 183 и 185 ГК. Аналогичные правила для приобретательной давности законодательство не содержит. Более того, существует категоричное и императивное предписание о необходимости непрерывного владения вещью (п. 1 ст. 240 ГК).

Еще одним обстоятельством, отличающим исковую и приобретательную давность, являются разновидности указанных сроков. Если исковая давность дифференцируется только в зависимости от продолжительности срока, то приобретательная давность, помимо продолжительности срока, различается по предмету (объекту) обладания — движимые или недвижимые вещи.

Особого рассмотрения заслуживает правило п. 4 ст. 240 ГК о том, что течение срока приобретательной давности в отношении имущества, находящегося у лица, из владения которого оно могло быть истребовано в соответствии со ст. ст. 260—263, 265 ГК, начинается не ранее истечения срока исковой давности по соответствующим требованиям[22]. Именно в этой формулировке наиболее ярко проявляется неточное понимание и соотношение исковой и приобретательной давности. Суть проблемы правильно обозначили Т.Т. Киреева и С.И. Климкин. Авторы указывают, что право собственности у добросовестного приобретателя, несмотря на отказ собственнику в виндикационном иске, возникает, во-первых, не только не ранее истечения соответствующего срока исковой давности, но и, во-вторых, по истечении срока приобретательной давности. Таким образом, правовой статус этого имущества с точки зрения его принадлежности еще в течение пяти (пятнадцати) лет не будет определен[23]. Киреева Т.Т. и Климкин С.И. предлагают признать право собственности на вещь за добросовестным приобретателем в случае отказа собственнику в удовлетворении виндикационного иска, ссылаясь на п. 3 ст. 235 ГК[24].

Аналогичные суждения можно встретить не только в цивилистической литературе, но и в комментариях гражданского законодательства. Так, М.Г. Масевич считает, что с возникновением права собственности на основании приобретательной давности прежний собственник вещи утрачивает право на нее. Поэтому необходимо, чтобы требованиям собственника о возврате своей вещи из чужого незаконного владения не препятствовали положения ст. 234 (ГК РФ — С.С.), так как требования собственника приоритетны перед правами владельца. Это установлено в п. 4, который определяет началом течения срока приобретательной давности истечение срока исковой давности по требованиям на основании ст. ст. 301, 305 ГК[25].

Аналогичные примеры подтверждает и судебная практика. Так, например, в п. 17 постановления пленума ВАС РФ от 25 февраля 1998 года «О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» указывается, что поскольку с момента введения в действие Закона СССР «О собственности в СССР» (01.07.90) утратили силу положения ст. 90 ГК РСФСР 1964 года о нераспространении исковой давности на требования государственных организаций о возврате государственного имущества из чужого незаконного владения, при применении положения п. 4 ст. 234 ГК РФ в отношении государственного имущества с этого момента действуют общие нормы об исчислении срока исковой давности[26]. Данное положение красноречиво иллюстрируется следующим примером судебной практики Российской Федерации.

Райпотребсоюз обратился в арбитражный суд с иском о признании недействительным договора аренды нежилого помещения, заключенного Комитетом по управлению имуществом и обществом с ограниченной ответственностью, ссылаясь на приобретение права собственности райпотребсоюзом на встроенно-пристроенное помещение в силу приобретательной давности, поскольку добросовестно, открыто и непрерывно владел указанным помещением как своим собственным с 1975 года. Комитет по управлению имуществом возражал против исковых требований, указывая на неправомерную передачу строительным трестом в 1975 году райпотребсоюзу нежилого помещения с баланса на баланс, в связи с чем истец не является собственником спорного имущества. Суд пришел к выводу, что согласно п. 4 ст. 234 ГК РФ течение срока приобретательной давности в отношении вещей, находящихся у лица, из владения которого они могли быть истребованы в соответствии со ст. ст. 301, 305 ГК, начинается не ранее истечения срока исковой давности по соответствующим требованиям. Гражданским законодательством РСФСР было предусмотрено, что на требования государственных организаций о возврате государственного имущества из незаконного владения колхозов и иных кооперативных и других общественных организаций или граждан исковая давность не распространяется (ст. 90 ГК РСФСР 1964 г.). С 1 июля 1990 года вступил в силу Закон СССР «О собственности в СССР», ст. 31 которого установлено, что государство обеспечивает в законодательстве гражданам, организациям и другим собственникам равные условия защиты права собственности, в связи с чем утратили силу предусмотренные гражданским законодательством нормы о преимуществе в защите права государственной собственности. С этого момента к требованиям государственных организаций о возврате государственного имущества исковая давность применяется на общих основаниях. Поэтому течение срока приобретательной давности по данному делу могло начаться с момента, когда собственник помещения узнал или мог узнать о возникновении права на иск, но не ранее 1 июля 1991 года.

В приведенном примере заслуживают внимания два обстоятельства. Во-первых, для приобретения права собственности по давности у незаконного владельца не имеет значения обстоятельство, когда действительный собственник узнал или должен был узнать о возникновении у него права на иск, т. к. закон использует в этом случае формальный момент — истечение определенного срока. Во-вторых, возникновение права собственности при приобретательной давности основывается, помимо факта владения вещью в течение определенного времени, на иных условиях приобретения (п. 1 ст. 240 ГК РК и п. 1 ст. 234 ГК РФ соответственно). По нашему мнению, роль суда в указанной ситуации сводится только к констатации соответствующих условий приобретения.

Исследователи приобретательной давности практически единодушно утверждают, что существуют различия между исковой и приобретательной давностью.

Так, например, Б.Б. Черепахин говорит, с одной стороны, о невозможности рассмотрения исковой и приобретательной давности как части единого института, каждая из них имеет самостоятельные условия развития и свои самостоятельные реквизиты. С другой — взаимосвязь этих институтов между собой. На этом основании автор приходит к выводу о необходимости уравнять срок приобретательной давности с максимальным сроком исковой давности[27].

С данным утверждением вполне можно согласиться. Но следует особо указать на единственную сторону взаимосвязи исковой и приобретательной давности, которая имеет принципиальное и, по нашему мнению, решающее значение, — время, его значение и влияние на гражданско-правовые отношения. Все прочие обстоятельства, как было показано ранее, свидетельствуют о различиях рассматриваемых институтов, делают невозможными их совместное применение.

Еще более категоричен в своих суждениях К.И. Скловский, который утверждает, что “…после отказа в виндикационном иске либо по основаниям добросовестности владения, либо по пропуску срока давности, а также и в случае непредъявления такого требования возникало незаконное владение без каких-либо перспектив перейти к определенному титулу. В такой ситуации, создающей вечное разъединение собственности и владения, вещь юридически выбывала из оборота и не могла в него вернуться легальным образом. Кроме того, вследствие одновременного упразднения и владельческой защиты такое незаконное владение не было защищено от любых посягательств; следовательно, вещь не только не могла вернуться в оборот, но и ее спокойное владение вне оборота не было никак обеспечено”[28]. Далее автор заключает, что “…не только по буквальному смыслу закона, но и с практической точки зрения возникновение собственности у добросовестного приобретателя вещи, не подлежащей виндикации, надо признать весьма сомнительным”[29].

В другой, более поздней, своей работе К.И. Скловский высказывает предложение о необходимости дифференциации приобретательной давности: установить сокращенные сроки для приобретенного добросовестно недвижимого имущества и увеличенные — для полученного недобросовестно. Добросовестно приобретенное движимое имущество, если оно не может быть виндицировано (в том числе в связи с пропуском срока исковой давности для виндикации), обращается в собственность приобретателя с момента приобретения, а  с давним сроком приобретения (имеются в виду случаи выбывшего из владения собственника помимо его воли и вовремя не истребованного) — по истечении исковой давности[30].

Соглашаясь с высказанными суждениями, обратим внимание еще на одно обстоятельство, свидетельствующее о недопустимости совместного применения исковой и приобретательной давности, — применение сроков исковой давности к требованиям собственника по виндикации своего имущества существенно ограничивает возможности защиты вещных прав, лишая ее при этом абсолютного характера. Это утверждение связано с тем, что лишение права на защиту практически равнозначно прекращению соответствующего права вообще, а это является недопустимым. Кроме того, практически становится неразрешимым вопрос о принадлежности вещи, когда в виндикации собственнику отказано по мотивам пропуска исковой давности (три года), но не признано право собственности за добросовестным приобретателем, которому еще предстоит владение: движимой вещью — в течение двух, а недвижимой — в течение двенадцати лет.

Подобное положение, с учетом указанных выше различий исковой и приобретательной давности, мы считаем недопустимым, требующим изменений.

Сроки исковой и приобретательной давности имеют различную юридическую природу, вследствие чего их совместное применение к вещно-правовым гражданским отношениям недопустимо.

Противопоставления исковой и приобретательной давности, по нашему мнению, можно избежать одним из двух способов:

1. Дополнить п. 4 ст. 187 ГК РК правилом о том, что сроки исковой давности не распространяются не только на требования собственника или иного законного владельца об устранении всяких нарушений его права, если эти нарушения не были соединены с лишением владения (негаторные иски), но и на виндикационные иски и иные вещно-правовые способы защиты вещных прав.

2. Увеличить сроки исковой давности, приравняв их для защиты права собственности и иных вещных прав к срокам приобретательной давности.

Предпочтительным, по нашему мнению, является первый вариант, т.к. он учитывает в полной мере приведенные ранее различия исковой и приобретательной давности. Кроме того, п. 4, а также правило п. 5 ст. 240 ГК о том, что если лицу отказано в суде в признании за ним права собственности, собственником становится лицо, владеющее имуществом, нивелируют само понятие и значение приобретательной давности, не учитывают указанных выше принципиальных различий сроков исковой и приобретательной давности, делают бессмысленным существование этой разновидности сроков в гражданском законодательстве и поэтому должны быть исключены из текста ГК.

Читайте также

На учениях ОДКБ ликвидирована условная вспышка особо опасной инфекции

18:38, 05 октября 2022

Главный гараж страны: считаем деньги, открываем тайны

12:27, 24 сентября 2022

Исповедь боевика: как начать жизнь с чистого листа

18:33, 09 сентября 2022