Защита владения в гражданском законодательстве Республики Казахстан

(Скрябин С.В., кандидат юридических наук,  доцент

кафедры гражданского права и гражданского процесса АЮА КазГЮУ)

Постсоветское гражданское законодательство Казахстана содержит некоторые институты и понятия, которые, с одной стороны, были несвойственны гражданскому законодательству советского периода, а с другой, являются традиционными для стран с рыночной экономикой. Одним из таких явлений является феномен владения в гражданском праве. По меткому замечанию исследователей для гражданского права владение выступает чем-то вроде высшей математики. Для работ в этой сфере характерен настолько высокий уровень обобщения, теоретических дискуссий, что далеко не каждый юрист сможет разобраться в тонкостях и нюансах позиции того или иного автора.

Советские цивилисты проблему владения не жаловали. За годы советской власти были буквально единицы исследователей, которые осмеливались говорить о ней. В первую очередь это утверждение относится к работам Б.Б. Черепахина.

Уже в новое время ситуация стала меняться. В Казахстане по проблеме владения были опубликованы всего несколько работ. Две из них принадлежат проф. М.К. Сулейменову[1], другая - автору этих строк[2]. Затем был и продолжается поныне период затишья, не считая некоторых публикаций, посвященный защите права собственности, приобретательной давности и других, в которых проблема владения затрагивается как бы вскользь, мимоходом. Вместе с тем, уже сейчас есть все юридические и фактические предпосылки для разработки соответствующей проблематики и совершенствования законодательства Казахстана в этой сфере. Но видимо проблема владения еще ждет своего исследователя.

Следует отметить, что в некоторых постсоветских государств к проблеме владения подошли более основательно. Так, например, в Таджикистане в 1999 году Р.Ш. Менглиевым было подготовлено диссертационное исследование на тему «Защита права владения в гражданском праве». В России примерно аналогичное исследование было проведено А.В. Коноваловым, которым была опубликована соответствующая монография[3].

В данной статье мне бы не хотелось вступать в дискуссию по проблемным вопросам владения. Ее цели другие. Во-первых, сделать краткий анализ действующего гражданского законодательства о защите владения. Во-вторых, проанализировать практику применения соответствующих положений. В-третьих, изложить свои взгляды на совершенствование действующего законодательства о защите владения и путей решения выявленных проблем.  

Действующий Гражданский кодекс Республики Казахстан (далее - ГК) упоминает о владении достаточно часто. Преимущественно этот термин используется для раскрытия содержания права собственности и других вещных прав. В этом случае владение составляет одно из основных правомочий практически любого вещного права. Содержание правомочия владения является достаточно спорным. Суть этих споров можно выразить достаточно просто: какие действия, совершенные собственником или обладателем иного вещного права, свидетельствуют о реализации правомочия владения, а какие о двух других - пользовании и/или распоряжении.

Следует заметить, что острота теоретических споров о содержании правомочий триады (владения, пользования и распоряжения) для права собственности в современный период существенно снижена. В первую очередь мы это связываем с наличием правила п. 3 ст. 188 ГК о том, что собственник вправе по своему усмотрению совершать в отношении принадлежащего ему имущества любые действия (выделено мною - С.С.). Концептуально понятие правомочия владения закреплено в ч. 2 п. 2 ст. 188 ГК -  право владения представляет собой юридически обеспеченную возможность осуществлять фактическое обладание имуществом. Кроме того, о владении ГК довольно часто упоминает в нормах регулирующих отношения общей собственности. Здесь можно говорить о т.н. титульном владении, т.е. владении вещью по праву (право собственности и вещные права на чужую вещь).

В особенной части ГК термин «владение», которое так же является титульным, используется в договорных конструкциях имущественного найма (аренды), подряде, доверительном управлении, даже в патентном праве (право на владение патентом - ст. 993 ГК), в наследственном праве. В указанных ситуациях речь идет о владении чем либо по праву и в большинстве случаях оно имеет обязательственный характер.

В тоже время ГК знает ситуации, когда речь идет об особом значении владения - фактическом обладании не основанном на праве. Большая часть соответствующих предписаний сосредоточена в разделе ГК о приобретении права собственности. Прежде всего это относится к правилам ст. 240 ГК о приобретательной давности. Из смысла п. 1 ст. 240 ГК можно и должно сделать вывод о том, что в данном случае речь идет о беститульном владении, т.е. фактическом обладании вещью не основанном на праве или незаконном владении. Особо укажем на то, что владение в данном случае не основывается не только на праве собственности (буквальное толкование п. 1 ст. 240), а любом ином титуле (вещном или обязательственном). Таким образом, речь идет о расширительном толковании этого положения[4].

Хотя другие нормы главы 13 ГК о приобретении права собственности и иных вещных прав не содержат упоминание о владении, мы полагаем, что незаконное владение в данном случае подразумевается. Это относится к правилам о приобретении права собственности на бесхозяйные вещи, движимых вещей, от которых собственник отказался, самовольной постройки, находки, безнадзорных животных (ст.ст. 242-246 ГК).

Не совсем понятно значение владения, указанного в п. 3 ст. 276 ГК. Речь здесь идет об исполнении обязательства третьим лицом, которое подвергается опасности утратить свое право на имущество должника (право пользования, владения, залога и другие) вследствие обращения кредитором взыскания на это имущество. В этом случае третье лицо может за свой счет удовлетворить требование кредитора без согласия должника. Опять же буквальное толкование закона позволяет нам утверждать о титульном владении в рассматриваемой ситуации.

Сказанное позволяет заключить важный вывод. В гражданском праве, как минимум, речь может идти о трех значениях владения: 1) владение рассматривается как существенный признак права собственности. Как уже было отмечено, в первую очередь это касается содержания права собственности. При этом в некоторых странах владение рассматривается как равнозначное понятие по отношению к праву собственности. Обычно это происходит в обыденной жизни, где владелец вещи и ее собственник есть одно лицо. Кроме того, ряде гражданских кодексов закреплена презумпция, согласно которой владелец движимой вещи предполагается ее собственником (например, ст. 2230 Гражданского кодекса Франции); 2) иное значение владения заключается в понимании в качестве такового особого права, отличного от права собственности, возникающее на основании закона или договора. Например, владение землепользователя, залогодержателя, хранителя, подрядчика, нанимателя и т.д. В этом случае владение основывается либо на вещном праве на чужую вещь, либо обязательственном праве. Заметим, что и в первом и во втором случае владение выступает в качестве одного из элементов, который характеризует содержание субъективного права (право собственности, права на чужие вещи, некоторые обязательственные права); 3) третье значение владения заключается только во фактическом обладании (вещь находится в сфере господства лица, лицо владеет вещью). Обладание лицом вещью в данном случае является фактическим состоянием, не зависящим от наличия у лица права на это, но влекущим определенные юридические последствия, которые указаны в законе.

Сказанное выше приводит к мысли о том, что следует, прежде всего, различать титульное (законное) и беститульное (незаконное) владение. Мы полагаем, что указанное противопоставление владение имеет принципиальное значение, которое влияет как на определение его сущности (природы), так и на особенности защиты двух разновидностей владения.  

Относительно защиты титульного владения особых проблем нет. Во всяком случае, эти проблемы имеют более частный характер, по сравнению с защитой незаконного владения. Конструкция любого иска, указанного в главе 15 ГК, главных условием их предъявления требует доказанности титула (права) лица на вещь. Здесь укажем на два обстоятельства. Во-первых, из защиты титульного владения выпадает положение об ограничении виндикации. Эти правила касаются незаконного владельца (ответчика по виндикационному иску), владение которого отвечает следующим условиям: 1) является добросовестным, 2) приобретенным возмездно, 3) выбыло из владения собственника или другого уполномоченного на владение лица без участия их воли. Если первые два условия всецело зависят от незаконного владельца, то третье от воли других лиц и, следовательно, по отношению к незаконному владению имеет объективный характер. Возникает достаточно сложная и поэтому дискуссионная проблема: на чем основывается защита незаконного владельца в этом случае? Здесь мнения расходятся. Одни авторы полагают, что за незаконным владельцем должно быть признано право собственности на вещь (ст. 259 ГК). В этом случае основанием является право собственности, которое приобретается по специальному законному основанию (ссылка на п. 1 ст. 261 ГК, ст. 259). Другие авторы выступают за то, чтобы основанием защиты владения основывалось на правилах о приобретательной давности (ст. 240 ГК). Как видим, проблема здесь касается не титульного, а незаконного владения. Более того, для целей оборота незаконное владение получает преимущество перед защитой титульного владения.

Вторым важным обстоятельством защиты титульного владения является правило ст. 265 ГК о защите вещных прав лиц, не являющихся собственником. Буквальное толкование положений этой статьи позволяет их распространить только на титульное владения (владение по праву) исключая незаконное владение. По нашему мнению, это обстоятельство так же имеет принципиальное значение.  

Более серьезные проблемы как практического, так и теоретического свойства возникают с защитой незаконного владения. Помимо рассмотренной выше ситуации защиты незаконного владения при ограничении виндикации, основу ее составляют положения п. 2 ст. 240 ГК: до приобретения на имущество права собственности гражданин или юридическое лицо, владеющие им как своим собственным, имеют право на защиту своего владения против третьих лиц, не являющихся собственниками имущества, а также не имеющих прав на владение им в силу иного предусмотренного законодательными актами или договором основания.

Анализ положений современной цивилистической доктрины и правоприменительной практики дает порой просто противоречивые ответы на следующие вопросы: 1) какими средствами может быть защищено незаконное владение? 2) в рамках каких процедур (исковое, особое исковое либо особое) осуществляется подобная защита? 3) может ли подобная защита использована для защиты титульного владения? 

Попытаемся ответить на эти вопросы.

Начнем с наиболее «легких», но первоначально отметим некоторые общие положения о защите незаконного владения. Эта защита, начиная с римского права, получила именование посессорной, или упрощенной защиты. Простота посессорной защиты заключалась в том, что владелец был освобожден от необходимости доказывания своего права (титула) на владение вещью. Предметом доказывания выступал только сам факт обладания, что установить много легче, чем доказать право на владение. Именно поэтому к посессорной защите прибегали не только незаконные владельцы, но и титульные. Поэтому ответ на третий вопрос будет простым - посессорной защитой теоретически и практически могут воспользоваться титульные владельцы. Здесь принципиально важным обстоятельством является то, что в ее рамках принципиально не мог быть поднят вопрос о праве на вещь. Праве любом, вещном или обязательственном. Между тем, казахстанская судебная практика применения положений ст. 240 ГК позволяет сформулировать этот вопрос по другому: может ли лицо, владеющее вещью на законном основании, но не на праве собственности, требовать признания права собственности на вещь?

Нам стал известен один интересный случай, суть которого можно выразить следующим образом[5]. Одно лицо ТОО Э. заявило в суд требование об установлении юридического факта - права собственности на движимое имущество. Это требование было обосновано тем, что горный комбайн 2600 SM находится во владении ТОО Э. с учетом правопреемства более пяти лет, и расходы, связанные с его хранением, на момент предъявления заявления составляют значительную сумму. Отсутствие собственника (АО Э., которое по материалам дела являлось собственником, было ликвидировано по отдельному решению суда) делает невозможным погашение возникшей задолженности, что и явилось основанием для обращения с заявлением в суд. Суд посчитал, что обстоятельства им установленные, ввиду императивного характера части 2 ст.240 ГК РК (выделено мною - С.С.), являются основанием для приобретения права собственности на горный комбайн 2600 SM, поскольку было достоверно установлено владение ТОО Э. этим имуществом как своим собственным с 01 ноября 1996 года по настоящее время с учетом правопреемства, что составляет более пяти лет. При этом сделан вывод о том, что установление права собственности необходимо для разрешения вопроса о бремени содержания данного имущества и поскольку сам хранитель ввиду приобретательной давности становится собственником хранимого имущества, то задолженность по хранению возлагается на него самого. На этом основании судом было удовлетворено заявление ТОО Э. об установлении юридического факта - права собственности на движимое имущество и признано право собственности на горный комбайн 2600 SM, находящийся (в разобранном виде) на хранении в СВХ ТОО Э. за заявителем.

В данном случае мы видим очевидное непонимание судом существа приобретательной давности. Еще в Риме существовал следующий принцип, который применялся преимущественно для посессорной защиты - “никто не может сам себе изменить основание владения”^[6]. В приведенном примере как раз было все наоборот. Хранитель самостоятельно при помощи суда изменил основание владение вещью с обязательственного (договор хранения), на вещное (право собственности). Заметим, признал право собственности вместо того, что воспользоваться обязательственными способами защиты своего права (п. 2 ст. 781 ГК).

Практика Высшего Арбитражного суда Российской Федерации в данном случае совершенно справедливо исходит их того, что нормы ст. 234 ГК РФ о приобретательной давности не подлежат применению в случаях, когда владение имуществом в течение длительного времени осуществлялось на основании договорных обязательств (аренды, хранения, безвозмездного пользования и т.п.) или имущество было закреплено за его владельцем на праве хозяйственного ведения или оперативного управления[7].

Сказанное позволяет ответить отрицательно на вопрос о возможности приобретения права собственности по нормам о приобретательной давности для титульных владельцев несобственников.

Здесь следует привести еще один документ. Речь идет о нормативном постановлении Верховного Суда Республики Казахстан от 28 июня 2002 года № 13 «О судебной практике по делам об установлении фактов, имеющих юридическое значение»[8], п. 8 которым установлено, что факты владения, пользования и (или) распоряжения имуществом на правах собственности, хозяйственного ведения, оперативного управления (подпункт 5 части 2 статьи 291 ГПК) устанавливаются судом только при условии, если у заявителя имелся правоустанавливающий документ о принадлежности имущества, но он утрачен, и указанный факт не может быть установлен во внесудебном порядке. При этом суд при рассмотрении таких дел устанавливает лишь факт наличия документов, подтверждающих принадлежность имущества заявителю, а не его право собственности (ч. 1). Факты владения самовольно возведенным, не принятым в эксплуатацию строением, а также строением, зарегистрированным на другое имя, не подлежат установлению судом (ч. 2). Факты владения, пользования и (или) распоряжения автотранспортными средствами и любым другим имуществом, приобретенными по сделке, не оформленной в соответствии с законодательством, также не могут быть установлены. В этом случае заявитель вправе обратиться в суд с иском о признании права собственности или признании сделки состоявшейся на общих основаниях (ч. 3).

Данная позиция ВС РК делает практически неразрешимой в современном казахстанском законодательстве проблему защиты незаконного владения. И вот почему. В настоящее время гражданский процесс осуществляется в следующих формах:

1) приказное производство,

2) исковое производство,

3) особое  исковое производство,

4) особое производство.

 Вторая и третья форма принципиально не могут быть использованы для защиты незаконного владения, т.к. в них предметом обращения в суд является требование о защите права лица. Приказное производство так же основано на защите определенных прав (ст. 140 ГПК). Его отличает существенно упрощенная процедура, которая применяется для бесспорных требований (требования основаны на нотариально удостоверенной сделке; на протесте векселя в неплатеже, неакцепте и недатировании акцепта, совершенном нотариусом и других). Спор при защите незаконного владения возможен и заключается в установлении самого факта владения тем или другим лицом.

Защита незаконного владения в рамках особого производства теоретически возможна. На это указывает некоторые положения ст. 289 ГПК: 1) возможность признания движимой вещи бесхозяйной и признании права коммунальной собственности на недвижимое имущество (подп. 6 п. 1) и отсылочная норма п. 2 о том, что законом может быть предусмотрено рассмотрение и других дел в порядке особого производства. Мы полагаем, что существо посессорной защиты заключается именно в установлении факта владения вещью. Именно на этом основании суд предоставляет защиту. Поэтому сформулированная выше позиция Верховного суда по нашему мнению должна быть уточнена и скорректирована.

Остался нерешенным еще один вопрос: какими средствами обладает незаконный владелец для защиты владения? Ответ на этот вопрос является простым и традиционным. Для защиты владения можно использовать два иска: 1) иск об удержании владения; 2) иск о восстановлении владения вещью.

Первый должен применяться тогда, когда на вещь, находящуюся в обладании одного лица, претендует другое. Условия защиты владения по этому иску:

а) оно должно возникнуть не насильственно;

б) быть открытым, т.е. известным неопределенному кругу лиц (в основе лежали, как правило, показания свидетелей);

в) не должно быть прекарным - то есть пользование вещью до востребования. Иск о восстановлении владения вещью применяется для защиты лица, ранее владевшего спорной вещью, но к настоящему моменту, утратившему владение вещью в результате противоправных (насильственных) действий лица, обладающего ею. Условия защиты владения по этому иску заключаются в доказывании двух обстоятельств: во-первых, факта владения вещью до нарушения и, во-вторых, сам факт нарушения. В противном случае, владение сохраняется за фактически владеющим вещью лицом[9].

В заключение укажу на особенности владельческой защиты, которые должны быть закреплены в ГК. Во-первых, владельческая защита не требует ссылку на право лица владеть вещью. Во-вторых, при владельческой защите предметом доказывания является только сам факт владения.

И последнее.

Замечено, что защитой фактического состояния принадлежности вещей, коим и выступает владение, обеспечивается по сути защита владения вещью по праву (теория владения из гражданского мира), в котором проявляется уважение к человеку как личности, так как в большинстве случаев фактическое состояние совпадает с правовым.

Читайте также

На учениях ОДКБ ликвидирована условная вспышка особо опасной инфекции

18:38, 05 октября 2022

Главный гараж страны: считаем деньги, открываем тайны

12:27, 24 сентября 2022

Исповедь боевика: как начать жизнь с чистого листа

18:33, 09 сентября 2022