Вещь как объект гражданских прав: некоторые теоретические проблемы

(Скрябин С.В., к.ю.н., доцент кафедры гражданского права и гражданского процесса

Алматинской Юридической Академии КазГЮУ)

Дискуссии вокруг обсуждения объектов гражданского права, предметом которой являются традиционные цивилистические категории: вещь, имущество, имущественные права достаточно серьезны и выявили  несколько теоретических проблем, имеющих важнейшее практическое значение.  Можно обозначить три из них. Во-первых, значение понятие “вещь как объект гражданского права”. Во-вторых, соотношение понятий “вещь” и “имущество”. В-третьих, возможность распространения на некоторые объекты гражданского права правового режима вещей. Последняя проблема весьма активно обсуждается в контексте распространение норм о праве собственности и иных вещных правах на энергию и имущественные права, выраженные ценными бумагами. Автор высказывает  свое мнение по указанным проблемам.

Общие замечания о вещах как объектах гражданских прав

Концептуально понятие вещи, как объекта гражданских прав, различается в двух подходах к ее определению.

Первый из них является традиционным для континентальной правовой системы. В этом случае вещами признаются не любые, а только материальные или телесные предметы. Наиболее точно это выражено в норме § 90 Германского гражданского уложения (ГГУ): Вещами в смысле закона признаются лишь материальные предметы[1]. Данное утверждение легло в основу так называемой концепции овеществленной собственности, согласно которой объектом права собственности могли быть только материальные (телесные) предметы, которые и признавались вещами. С теми или иными особенностями концепция овеществленной собственности воспринята большинством цивилистов в Казахстане, в России, а также других странах. Мнения некоторых из них нами будут приведены в дальнейшем.

Другая позиция основывается на признании вещами, даже правильнее сказать иначе - распространение правового режима вещей, на другие объекты гражданских прав. Прежде всего это относится к имущественным правам, выраженных в ценных бумагах.

Наиболее последовательно эту позицию отстаивает один из российских исследователей Д.В. Мурзин, который в одной из своих работ рассматривает ценные бумаги в качестве бестелесных вещей[2]. Главный тезис, который обосновывается всем исследованием автора, заключается в предлагаемом определении ценной бумаги как бестелесной вещи, т.е. обязательственном договорном праве, регулированном нормами вещного права[3].

Для казахстанской цивилистической школы еще до недавнего времени концепция овеществленной собственности являлась практически бесспорной. Но сегодня уже имеются достаточное количество публикаций, в которых ее пытаются поставить под сомнение. Приведем некоторые из них.

Ю.Г. Басин, рассматривая проблему понятия права собственности, приходит к выводу о том, что «право собственности как совокупность абсолютных правомочий хозяйственной власти собственника на принадлежащий ему объект объединяет несколько взаимно различающихся групп правомочий. Каждая из таких групп, в зависимости от характера объекта права собственности (выделено мною - С.С.), обладает особенностями содержания правомочий и способов их защиты». Автор указывает, что «…целесообразно отказаться от применения термина “право собственности” в качестве обозначения и родового, и видового понятия. Желательно сохранить этот термин только для выделения общих признаков всех рассмотренных выше видов права собственности, то есть в качестве только родового понятия с таким примерно определением: Право собственности — это признаваемое и охраняемое законодательством абсолютное право субъекта осуществлять по своему усмотрению и в своих интересах полное господство в отношении непосредственно ему принадлежащих объектов гражданского права в границах, установленных законом, без необходимости получения чьих-либо индивидуальных разрешений, либо согласий. Что же касается отличий рассмотренных выше видов этого общего понятия, то нам представляется допустимым выделять каждый вид по присущим только ему объектам (выделено мною - С.С): право собственности на вещи (или овеществленное право собственности); право собственности на предметные символы имущественных благ; право собственности на оборотные активы; наконец, право интеллектуальной собственности»[4].

Другой казахстанский автор И.А. Колупаев обосновывает целесообразность распространения норм о праве собственности на определенные категории объектов гражданского права, не являющихся материальными предметами (информация, доля в имуществе ТОО и т.д.) в качестве, во-первых, характеристики «полноты» прав на данные категории имущества, а, во-вторых, в качестве необходимого юридического титула (основания принадлежности) данных объектов субъектам гражданского права. Речь, по сути, идет о фикции, далее заключает И.А. Колупаев, которая вызвана исключительно отсутствием соответствующего правового инструментария»[5]. Итогом рассуждений автора является его предложение распространить на передачу доли в ТОО положений гражданского законодательства о договорах, посредством которых происходит передача вещей[6].

Еще один казахстанский автор Д.А. Братусь говорит  о необходимости включения в гражданское законодательство института «бестелесных вещей»[7]. В качестве аргументов приводятся многочисленные ссылки на ГК, другие законодательные акты, мнения определенной группы ученых, даже на право Древнего Рима. В качестве итога Д.А. Братусь делает предложение о том, что “теоретические неудобства”, которые очевидно связаны с распространением на бестелесные вещи норм вещного права, должны уступить место перспективам практики. При этом кульминацией такой уступки автор считает принятие Закона “О бестелесных объектах” и успешное решение этой задачи, как он надеется, существенно ускорит темпы развития гражданских отношений[8].

Содержание приведенных мнений сторонников распространения норм о праве собственности и иных вещных правах на иные объекты гражданского права, называемые ими преимущественно бестелесными вещами, сводится к необходимости их законодательному закреплению.

Безусловно, для науки гражданского права любая дискуссия полезна. Особенно если при этом преследуется цель совершенствования правового регулирования гражданских отношений, желание учесть потребности практики и ответить на поднимаемые вопросы. Но дело в другом - как это сделать. И вот здесь сторонники этой позиции страдают очевидным отсутствием конкретных предложений.

Можно полагать, что основными причинами для подобной позиции являются следующие обстоятельства. Во-первых, относительная новизна некоторых из объектов, на которые предлагается распространить вещно-правовой режим. Если материальные вещи как объекты гражданского права существуют столько, сколько существует оно само, то энергия, информация, ценные бумаги в виде электронных записей и т.п., большей частью появились на рубеже 19 и 20 века. И, например, новелла казахстанского законодательства уже 21 века о понятии ценной бумаги, когда таковой признается совокупность определенных записей и других обозначений, удостоверяющих имущественные права (п. 1 ст. 129 ГК в редакции Закона РК от 16.05.03 г. № 416-II), еще долго будет служить поводом для размышлений над легальным определением, в одночасье порушившего устоявшиеся традиционные теоретические цивилистические конструкции. Поэтому очевиден “легкий” путь - распространить, сделать некую фикцию, которая потом обтешется в процессе правоприменения.

Во-вторых, обильную пищу для подобных утверждений дает текст ГК. В настоящий момент он настолько противоречивый, что это может стать самостоятельным предметом ряда статей и многочисленных исследований. Но едва ли оправданно сводить науку гражданского права к тексту закона и в качестве главных аргументов целесообразности апеллировать к ГК. Ведь именно наука призвана объяснить несуразицы действующего законодательства, предложить пути по их устранению.

В-третьих, сторонники концепции бестелесных вещей как объектов права собственности традиционно упускают из вида наличие в гражданском праве и законодательстве особых механизмов, которые только и предназначены для оборота и осуществления прав на бестелесные вещи. Например, для обязательственных прав, это правила о цессии и переводе долга, новый для Казахстана институт факторинга. Оборот вещей, используя соответствующие механизмы, невозможен объективно и никто из сторонников овеществленной собственности это даже и не пытается сделать. Как раз наоборот, вещные договоры, которые связаны с передачей вещей и которые одновременно опосредуют переход вещных прав, пытаются перенести на оборот обязательственных прав и обязанностей. В качестве основных аргументов используются в большинстве случаев некоторые отсылочные нормы ГК (например, п.п. 2 и 4 ст. 406 ГК, ст. 506 ГК, п. 2 ст. 541 ГК и другие). При этом не принимается во внимание то обстоятельство, что конструкция этих договоров была изначально разработана именно для вещей, в их традиционном понимании и связана с их потребительскими качествами как материальных объектов. Например, правила о количестве товара, его качестве, вытекающих отсюда недостатков. Едва ли даже самый отчаянный сторонник бестелесных вещей осмелится распространить соответствующие правила на обязательственные права, информацию, результаты творческой деятельности и другие так называемые бестелесные вещи. И может главные усилия должны быть направлены не на доказывание необходимости применения к указанным объектам вещно-правового режима, а создание особых и новых механизмов осуществления прав на них? Мы полагаем, что это направление как раз имеет большую практическую и теоретическую перспективу, чем попытки втиснуть в «прокрустово» ложе вещных прав бестелесных вещей.

Например, О.С. Иоффе, ознакомившись с уже упоминавшейся выше работой Ю.Г. Басина, в качестве критического замечания указывает на то, что «…когда материальная основа (вещественный объект) был исчерпан, появился хозяин как обладатель всей полноты власти, подобно собственнику. Если бы хозяин был родовым признаком всех видов собственности, обсуждаемая концепция явилась бы достигнутым решением этой волнующей проблемы всех цивилистов. Но этого нет, а значит, нет ни общего определения права собственности в целом, ни особенного характера подводимых под него отдельных видов»[9].

Учитывая высокую практическую и теоретическую значимость проблемы вещей представляется необходимым предложить свое видение ее решения, которая основывается на концепции овеществленной собственности.

Материальные вещи как объекты гражданских прав

Рассмотрение вещи как объекта гражданских прав следует начать с констатации некоторых исходных тезисов, которые мы считаем очевидными, обоснованными, влияющими на дальнейшее изложение.

Проблема тождества или наоборот различия категорий “объекты гражданского права”, “объекты гражданского правоотношения” и «объекты гражданских прав”. В данном случае мы в определенной степени допускаем тождество указанных категорий.

В дискуссии об объектах гражданского права (что собственно понимать в этом качестве), мы придерживаемся той позиции, которая нашла свое воплощение в нормах ГК (главы 3), т.е. концепции множественности объектов гражданских прав.

Рассматривая вещь в качестве объектов гражданских прав, мы коснемся этой проблематики в контексте вещных и обязательственных гражданских прав. Возможные прочие аспекты нами затрагиваться не будут, и основное внимание будет уделено соотношению вещи и поведения обязанных лиц как основных объектов гражданских прав.

Общие положения о вещи как объекте гражданских прав

Традиционно в качестве объектов субъективных гражданских прав понимается то, на что направлено соответствующее право. Законодатель Казахстана подходит к определению объектов гражданских прав с позиции теории множественности и в качестве объектов гражданских прав называет имущественные и личные неимущественные блага и права. В свою очередь, к имущественным благам и правам (имуществу) относятся: вещи, деньги, в том числе иностранная валюта, ценные бумаги, работы, услуги, объективированные результаты творческой интеллектуальной деятельности, фирменные наименования, товарные знаки и иные средства индивидуализации изделий, имущественные права и другое имущество (п.п. 1 и 2 ст. 115 ГК).

К примеру, законодатель Российской Федерации определил объекты гражданских прав иначе. Ст. 128 ГК РФ говорит о том, что к объектам гражданских прав относятся вещи, включая деньги и ценные бумаги (выделено мною - С.С.), иное имущество, в том числе имущественные права; работы и услуги; информация; результаты интеллектуальной деятельности, в том числе исключительные права на них (интеллектуальная собственность); нематериальные блага. Обращает внимание один нюанс: если в ГК РК имущественные блага и права как объекты гражданских прав даются методом перечисления и соответственно в отношении каждого объекта установлен свой правовой режим, то в ГК РФ, по смыслу ст. 128, для вещей, денег и ценных бумаг установлен единый правовой режим. Фактически это означает легальное указание закона о распространении правового режима вещей на деньги и ценные бумаги, чем и обусловлены непрекращающиеся теоретические споры относительно этой формулировки. Суть этих споров можно обозначить достаточно просто - являются ли деньги и ценные бумаги вещами? По нашему мнению на этот вопрос должен быть дан отрицательный ответ и относительно этих объектов гражданских прав следует применять не вещно-правовой режим, а правовой режим обязательственных имущественных прав.

Понятие “имущество”, соотношение понятий “вещь” и “имущество”

Если отталкиваться от содержания п. 2 ст. 115 ГК, то понятие имущество является родовым по отношению к вещи, входящей в состав имущества лица. Данное соотношение основано на широкой трактовке термина «имущество», которое весьма распространено в законодательстве и теории гражданского права. Например, известный дореволюционный российский цивилист Г.Ф. Шершеневич определял имущество как совокупность имущественных, то есть подлежащих денежной оценке, юридических отношений, в которых находится известное лицо, - чисто личные отношения сюда не входят. Следовательно, указывал автор, содержание имущества с юридической точки зрения выражается, с одной стороны в: а) совокупности вещей, принадлежащих лицу на праве собственности и в силу иных вещных прав и б) совокупности прав на чужие действия; а с другой стороны, в: а) совокупности вещей, принадлежащих другим лицам, но временно находящихся в его обладании, и б) совокупности обязательств, лежащих на нем. Сумма отношений первого рода составляет актив имущества, сумма отношений второго рода - пассив имущества^[10].

Укажем, что в данном случае речь идет о широкой трактовке термина имущества.

Вместе с этим, в ряде статей ГК термин “имущество” трактуется в более узком значении - только как совокупность вещей, принадлежащих определенному лицу. Приведем несколько примеров.

Пункт 1 ст. 188 ГК определяет право собственности как право владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом. В данном случае возникает вопрос: в отношении, какого имущества собственник вправе осуществлять свои правомочия? Если буквально толковать данное положение, тогда ответ прост - собственник осуществляет свои правомочия в отношении любого имущества, указанного в п. 2 ст. 115 ГК. Именно это положение и указанная выше широкая трактовка термина имущество позволяют некоторым исследователям считать, что законодатель распространяет правовой режим собственности, как на вещи, так и на иное имущество.

Другая точка зрения заключается в том, что объектом права собственности, по общему правилу, выступают только вещи^[11]. Имеются еще более категоричные суждения в вопросе объектов права собственности. Например, В.А. Дозорцев говорит о необходимости четко различать объекты гражданских прав и объекты права собственности. Недаром эти категории регламентированы в разных главах ГК. Далеко не все объекты гражданского права, считает автор, могут быть объектом права собственности. К объектам права собственности относятся лишь материальные вещи и только они. Притом объектами субъективного права собственности могут быть только индивидуально определенные вещи^[12].

Мы также полагаем, что объектами вещных прав (по терминологии ГК - имущество) могут выступать только вещи и термин имущество в данном случае может быть употреблен только в одном значении - вещь или совокупность вещей, принадлежащих определенному лицу посредством субъективных вещных прав. Еще более узкое значение термина имущество в тексте ГК звучит как собственность^[13]. Его содержание составляют вещи, принадлежащие только на праве собственности, исключая принадлежность вещей посредством других вещных прав.

Кроме того, узкое значение термина имущество (как совокупность вещей) характерно и для некоторых договорных конструкций. Так, по общему правилу, в договоре имущественного найма (п. 1 ст. 540 ГК) имущество следует рассматривать как вещь или совокупность вещей (п. 1 ст. 541 ГК). То же самое относится к договору купли-продажи (п. 1 ст. 406, ст. 407 ГК), ссуды (ст. 604 ГК) и некоторым другим договорам.

Понятие вещно-правовых отношений[14]

В понятии вещно-правовых отношений можно выделить, во-первых, формальный момент, который фактически сводится к роли и месту этой группы отношений в системе отношений, регулируемых гражданским правом, и, во-вторых, содержательный момент, существо которого сводится к двум сторонам данных отношений.

В первом случае можно заметить, что вещно-правовые отношения составляют одну из групп (вид) имущественных отношений. Данные явления соотносятся между собой как часть и целое.

Во втором случае оправданно говорить о двух взаимосвязанных сторонах этого явления. Первая - это отношение лиц к вещам. Данное отношение по большей части опосредуется субъективными вещными правами, устанавливающими правовую связь между конкретным субъектом и вещью. Лицо в данном случае может относиться к вещи как к своей (право собственности) или как к чужой, уже принадлежащей на праве собственности другому лицу (группа прав на чужие вещи). Промежуточное место в этой группе занимает владение вещью, так как по нашему мнению, в этом случае следует говорить о фактическом отношении лица к вещи как к своей, без надлежащего юридического основания (титула) владения. Подчеркнем тот факт, что во всех указанных случаях речь идет о непосредственном отношении лица к вещи.

Вторая сторона вещно-правовых отношений заключается в отношениях между лицами по поводу вещей. Сущность вещно-правовых отношений в этом случае заключается в общеправовом запрете для всех третьих лиц, не имеющих прав на вещь, вмешиваться в отношение лица с вещью. Здесь решающее значение приобретают нормы, регулирующие вещно-правовые отношения (объективное право). Вещь в данном случае не может выступать непосредственным объектом правового воздействия со стороны лица, исключая случаи правонарушения, а только опосредованным, через поведение обязанных лиц. В данном случае на вещь может быть направлено поведение обладателей как вещных, так и обязательственных прав. Заметим, что в обязательственных отношениях наряду с объектом используется термин предмет, а соотношение между ними заслуживает особого рассмотрения.

Указанные теоретические посылы можно легко проиллюстрировать законодательными и некоторыми доктринальными положениями, которые связаны с участием вещи в вещных и обязательственных гражданско-правовых отношениях.

Вещь как объект вещного права

Как уже отмечалось, понятие «вещь» является дискуссионным в цивилистической литературе. Поэтому ниже мы приведем мнению только тех ученых, которые определяют в качестве вещей только материальные предметы.

Так, Г.Б. Леонова отмечает, что в правовом отношении значение имеют не вещи сами по себе как таковые, хотя в некоторых случаях физические, химические и иные свойства вещей и оказывают влияние на их правовой режим, а вещи как объект человеческой деятельности, связанный с обладанием^[15].

По мнению известного немецкого цивилиста Л. Эннекцеруса в ГГУ речь идет о таких частях окружающей человека несвободной и способной попасть под его господство природы, которые существуют только сами по себе и которые в обороте особо обозначаются и оцениваются и, следовательно, признаются самостоятельными объектами права. Признание предмета телесным решается по возрениям оборота, но не по учению физики^[16].

А.П. Сергеев указывает, что юридическое понимание вещей не совпадает с обыденным представлением о них. С точки зрения действующего законодательства, вещами признаются не только традиционные предметы быта, средства производства и тому подобное, но и живые существа (например, дикие и домашние животные), сложные материальные объекты (например, промышленные здания и сооружения, железные дороги и тому подобное), различные виды подвластной человеку энергии (например, тепловой, электрической, атомной и тому подобное), жидкие и газообразные вещества (например, вода и газ в резервуарах, трубопроводах и тому подобное). Таким образом, под вещами наука гражданского права понимает данные природой и созданные человеком ценности материального мира, выступающие в качестве объектов гражданских прав^[17].  

Аналогичной позиции придерживается В.П. Мозолин, который под вещами понимает предметы, имеющие материально-телесную субстанцию: тела в твердом, жидком и газообразном состоянии. Это предметы живой и неживой природы, которые по своему назначению могут быть объектами права собственности^[18].

По нашему мнению, сущность правового режима вещи как объекта субъективных вещных прав будет заключаться в следующих моментах:

1)          тело вещи, т.е. ее некая физическая (материальная) субстанция. Данный признак имеет решающее значение для фактического обладания вещью.

2)          имущественный интерес управомоченного лица связан с полезными свойствами и качествами вещи.

3)          непосредственное воздействие на вещь со стороны управомоченного лица.

Указанные существенные моменты правового режима вещи влияют и на ее цивилистическое понимание как объекта вещных прав и составляют основу концепции «овеществленной» собственности.

В этом случае вещь, как материальная (физическая) субстанция, имеет внешнюю оболочку, определенную форму, что позволяет ей находиться в обладании. Поэтому в качестве вещи надлежит рассматривать предмет материального мира, имеющий юридически признаваемую телесную форму, с помощью которой получает свое внешнее выражение, представляет для обладателя определенный имущественный интерес, связанный с использованием ее полезных свойств и качеств.

Из предложенного определения вещи вытекают четыре существенных признака:

1) вещь - это материальная субстанция, нечто лежащее вне личности человека. Иначе говоря, любая вещь должна иметь внешнее выражение - тело вещи. По нашему мнению для права собственности и иных вещных прав телесная форма вещи имеет значение для обладания ею, что является необходимой предпосылкой осуществления господства лица над вещью;

2) индивидуальная определенность вещи. Это качество вещи надлежит рассматривать как совокупность индивидуальных свойств и качеств, как внутренних, так и внешних, с помощью которых происходит обособление вещи от подобных вещей. При этом, индивидуальные признаки вещи могут, во-первых, появиться в процессе осуществления вещных прав и, во-вторых, определены законодательством или соглашением участников гражданского оборота;

3) с вещью связан имущественный интерес. Имущественный интерес, как мы представляем, может иметь самое различное значение, но он всегда связан с ценностью вещи, ее полезными свойствами и качествами, ее возможной передаче (преимущественно возмездной) другому лицу и др. За всем этим стоит именно имущественный интерес. Если таковой оказывается утраченным, то обладатель права на вещь предпринимает действия, определенно направленные на прекращение своего права. Важность данного признака вещи наглядно демонстрирует пример бесхозяйных вещей (ст. 242, 243 ГК);

4) вещь выступает объектом непосредственного господства обладателя вещного права. В большинстве случаев реализация субъективных вещных прав заключается именно в непосредственном воздействии на вещь, управомоченное лицо использует тем самым полезные свойства и качества вещи для удовлетворения своих потребностей.

Вещь как объект обязательственных прав

Как уже было отмечено ранее, для нас непреложным тезисом является положение юридической доктрины о том, что объектом обязательственных прав выступает должное поведение обязанного лица. Это может быть поведение одной из стороны в договоре или шире - в обязательстве. Сюда следует отнести, например, поведение заемщика в договоре займа, причинителя вреда в деликтных обязательствах, обязательство лица, обещавшего публичное вознаграждение и др. Но большинство обязательственных конструкций, основанных на договоре, является двусторонними и взаимными. В этом случае каждой из сторон договора принадлежит определенный комплекс прав и обязанностей, и, соответственно, объектом взаимных договоров будет выступать поведение каждого обязанного лица. Например, объектом договора купли-продажи будет выступать должное поведение продавца - передать покупателю вещь (предмет договора) в определенном количестве, качестве, свободным от прав третьих лиц и т.д., - и покупателя - действия по принятию, оплате товара и некоторые другие. Поэтому существо любого обязательственного субъективного права будет заключаться в требовании должного поведения от обязанного лица.

Здесь возникает вполне закономерный вопрос: каково значение вещи для обязательственных (особенно договорных) субъективных гражданских прав?

По нашему мнению, ответ надлежит искать в разграничении понятий «предмет обязательства» и «объект обязательства». Если вещь потенциально может быть предметом обязательства, наряду с другими явлениями правовой действительности (например, имущественными правами, определенного рода услугами и т.п.), то объектом субъективного обязательственного права всегда выступает только поведение обязанного лица - должника в обязательственном гражданском правоотношении. Продемонстрируем этот тезис.

Предмет договорного обязательства определен ГК в качестве единственного законодательно закрепленного существенного условия договора (ст. 393 ГК), без которого договор считается незаключенным. В дальнейшем это положение раскрывается в особенной части ГК применительно к отдельным видам договора. Это происходит тремя способами:

1)          непосредственное закрепление в ГК норм о предмете договора. Например, предметом (товаром) по договору купли-продажи может быть любая вещь. При этом условие о товаре считается согласованным, если договор позволяет определить наименование и количество товаров (существенные условия) (п.п. 1 и 3 ст. 407 ГК). Согласно ст. 566 ГК предметом лизинга могут быть здания, сооружения, машины, оборудование, инвентарь, транспортные средства, земельные участки и любые другие не потребляемые вещи;

2)          указание на объекты соответствующего договора. Например, ст. 541 ГК перечисляет объекты имущественного найма: предприятия и другие имущественные комплексы, земельные участки, здания, сооружения, оборудование, транспортные средства и другие вещи, которые не теряют своих натуральных свойств в процессе их использования (не потребляемые вещи); право землепользования, право недропользования и другие вещные права;

3)          предмет договора указывается в законодательном определении договора. Например, предметом договора дарения могут быть вещи, имущественное право (требование), освобождение от имущественной обязанности, что непосредственно указано в п. 1 ст. 506 ГК, содержащем легальную дефиницию договора дарения.

Отметим непоследовательность законодателя в определении предмета договора. С одной стороны, по смыслу статьи 393 ГК, предмет присущ любому договору и выступает его существенным условием. С другой, предмет договора непосредственно не поименован, а следует либо из содержания (как правило, из легального определения) договора[19], либо указанием на объект договора. В последнем случае можно говорить об отождествлении законодателем предмета и объекта договора, что, с нашей точки зрения, представляется неправильным.

В цивилистической доктрине определение предмета договора достаточно скупо и серьезных теоретических исследований соотношения предмета и объекта обязательства нам не известны. Большинство исследователей, затрагивающих в определенной степени соответствующую проблематику, ограничивается только общими рассуждениями. Например, М.И. Брагинский указывает, что “в широком смысле слова предмет договора охватывает весь набор показателей того, по поводу чего заключен договор. Сюда входят данные о предмете, как таковом, включая количество, качестве и цену передаваемых товаров, выполняемых работ и оказываемых услуг» и «…в самом элементарном виде предмет выражается в формуле «чего и сколько»”[20].

По нашему мнению, различие между объектом и предметом обязательственного субъективного гражданского права следует проводить как по функциональным, так и по содержательным моментам.

Во-первых, функциональная направленность поведения обязанного лица (лиц) как объекта обязательственного права заключается в удовлетворении интересов управомоченного лица. В данном случае предмет обязательства служит должному удовлетворению, выполняет вспомогательную функцию в обязательстве по сравнению с его объектом.

Во-вторых, если для объекта обязательства характерна в большей степени абстракция - должное поведение обязанного лица, - то предмет обязательства максимально конкретизирует содержание этой обязанности применительно к каждому виду договора. Например, передать индивидуально-определенную вещь, а не любую другую, выполнить именно эту работу, а не работу вообще, передать определенное имущественное право, а не право вообще и т.д.

Таким образом, в качестве вывода можно заключить, что вещь, в традиционном юридическом понимании, не может выступать объектом обязательственных прав, но является предметом ряда договоров. Прежде всего, это относится к договорам по передаче имущества (вещей) в собственность, подряда и найма. Для группы обязательств по оказанию услуг вещь может выступать предметом не всех договоров, а только некоторых из них. Например, вещь как предмет договора имущественного страхования, перевозки грузов и некоторых других.

Читайте также

На учениях ОДКБ ликвидирована условная вспышка особо опасной инфекции

18:38, 05 октября 2022

Главный гараж страны: считаем деньги, открываем тайны

12:27, 24 сентября 2022

Исповедь боевика: как начать жизнь с чистого листа

18:33, 09 сентября 2022