Еще раз к вопросу об отчуждении доли в уставном капитале хозяйственного товарищества /С.И. Климкин, к.ю.н., доцент АЮА КазГЮУ/

Еще раз к вопросу об отчуждении доли в уставном капитале хозяйственного товарищества

С.И. Климкин, к.ю.н., доцент АЮА КазГЮУ

В рамках настоящей статьи автор еще раз затрагивает вопрос, который так и не нашел своего однозначного разрешения ни в юридической литературе, ни в рамках научных дискуссий, ни в судебной практике.

Проблема, в ее самом общем виде, касается ситуаций, связанных с выбытием участника из хозяйственного товарищества. Если же быть более точным, речь пойдет об определении момента перехода прав участника товарищества от отчуждателя доли (части доли) к ее приобретателю.

При этом хотелось бы осуществить этот анализ с учетом недавно опубликованного, довольно объемного и серьезного, по нашему убеждению, исследования (около 1,5 у.п.л.), проведенного А.Г. Диденко и Е.В. Нестеровой, на тему «Порядок и последствия выбытия участника из хозяйственного товарищества». Ниже нами делаются ссылки на страницы издания «Гражданское законодательство: Статьи. Комментарии. Практика. Вып. 18 / Гл. ред. А.Г. Диденко. Алматы: Юрист, 2003», в котором этот материал был опубликован.

Придерживаясь не раз высказываемого нами мнения о том, что переход к приобретателю доли в уставном капитале хозяйственного товарищества соответствующих прав и обязанностей участника непосредственно связан с фактом государственной перерегистрации товарищества, мы попытаемся проанализировать суждения и доводы А.Г. Диденко и Е.В. Нестеровой (далее - авторы), выдвигаемые ими в пользу позиции, по которой правоустанавливающим фактом является договор отчуждения доли, перерегистрация же товарищества имеет значение правооформляющего юридического факта.

Что касается самых общих положений, то, на наш взгляд, авторы в ряде случаев допускают смешение существа отдельных оснований выбытия участника из хозяйственного товарищества, либо же не проводят четкого, но требующегося в этих случаях их разграничения.

Например, они пишут: «К выбытию участника ведет также уступка им своей доли другому лицу, которая по правовой природе тождественна добровольному выходу» (с. 66).

Мы убеждены, что правовая природа указанных двух способов выбытия участника принципиально различна. Так, если в первом случае речь идет о заключении договора между отчуждателем и приобретателем доли (ее части), то во втором - об односторонней сделке.

Согласно п. 2 ст. 148 ГК РК односторонней считается сделка, для совершения которой в соответствии с законодательством или соглашением сторон необходимо и достаточно выражения воли одной стороны.

Статья 16 Указа Президента РК, имеющего силу Закона, от 2 мая 1995 г. «О хозяйственных товариществах» устанавливает, что участник полного товарищества вправе выйти из него, заявив об отказе от участия в товариществе (аналогичное право предусмотрено п. 2 ст. 31 указа в отношении вкладчиков коммандитного товарищества), а также, что соглашение между участниками полного товарищества об отказе от права выйти из товарищества недействительно.

Последнее положение органично вписывается в содержание п. 3 ст. 18 ГК, по которому полный или частичный отказ гражданина от правоспособности или дееспособности и другие сделки, направленные на ограничение правоспособности или дееспособности, недействительны, за исключением случаев, когда такие сделки допускаются законодательными актами.

Примечательно, что и сами авторы впоследствии подчеркивают это положение. Так, на страницах 69 - 70 они отмечают, что «выход из полного и коммандитного товарищества осуществляется в соответствии со ст. 16 указа путем заявления об отказе от участия в товариществе. Такой выход является односторонней сделкой». При этом же на с. 71 они указывают, что «уступка доли всегда осуществляется посредством заключения договора».

Таким образом, различия в правовой природе между уступкой доли и добровольным выходом участника очевидны. В первом случае имеет место двусторонняя сделка (договор), во втором - односторонняя сделка.

Наибольший же интерес представляет вопрос о том, в какой момент отчуждатель доли (ее части) перестает быть участником хозяйственного товарищества, а ее приобретатель становится таковым.

Авторы названной работы отмечают в этой связи следующее: «Поскольку уступка доли всегда осуществляется посредством заключения договора, указанный момент должен определяться в соответствии с правилом о моменте возникновения прав и обязанностей из договора. В соответствии с п. 1 ст. 386 ГК договор вступает в силу и становится обязательным для сторон с момента его заключения. Таким образом, права и обязанности по договору о передаче доли возникают с момента заключения этого договора. Соответственно, в момент заключения договора приобретатель доли (ее части) становится участником хозяйственного товарищества, а ее отчуждатель перестает быть таковым» (с. 71).

Приведенная цитата, как и иные, используемые ниже, дают основания обратить внимание на следующее:

1. Авторы без каких-либо комментариев или оговорок, то есть позитивно, цитируют п. 21 Правил государственной регистрации … от 23 апреля 1999 г., по которому «изменения, внесенные в учредительные документы по предусмотренным законодательными актами основаниям без перерегистрации юридического лица, являются недействительными. Поэтому в данном случае участник считается выбывшим с момента перерегистрации товарищества» (с. 70).

Поскольку, как нами отмечалось выше, авторы, хотя и по нашему мнению, не вполне корректно отождествляют правовую природу уступки доли и добровольного выхода из товарищества, демонстрируют и внутренне противоречивые суждения: так, в одном случае утверждается, что право на долю утрачивается в момент заключения соответствующего договора с приобретателем, в другом - с момента перерегистрации товарищества.

2. Представляется, что простой ссылки на п. 1 ст. 386 ГК недостаточно для доказывания факта вступления договора о приобретении (отчуждении) доли с момента его заключения.

Как известно, учредительный договор и устав хозяйственного товарищества подлежат нотариальному удостоверению. Согласно п. 1 ст. 402 ГК соглашение об изменении и расторжении договора совершаются в той же форме, что и договор. Так как договор о приобретении (отчуждении) доли в уставном капитале хозяйственного товарищества изменяет содержание учредительного договора и устава, то он также подлежит нотариальному удостоверению. Пункт 1 ст. 154 ГК определяет, что в случаях, установленных законодательными актами, письменные сделки считаются совершенными, под страхом недействительности, только после их нотариального удостоверения.

3. Утверждается (с. 71), что перерегистрация хозяйственного товарищества при отчуждении доли в уставном капитале «в данном случае носит значение лишь правооформляющего юридического факта, в отличие, например, от сделок с недвижимым имуществом, в отношении которых законом прямо предусмотрено, что они считаются совершенными в момент государственной регистрации (п. 1 ст. 155 ГК)».

Считаем, что толкование п. 1 ст. 155 ГК, предложенное авторами, не является буквальным, как того требует п. 1 ст. 6 ГК РК. Скорее, в данном случае мы имеем дело с ограничительным толкованием.

Буквально же п. 1 ст. 155 ГК, отсылая к п. 2 ст. 118 ГК, говорит о регистрации сделок с недвижимостью как о сделках «в том числе», то есть речь идет не только об этих видах сделок. Так, например, государственной регистрации подлежат сделки с транспортными средствами.

Более того, и это обстоятельство является крайне важным, Указ Президента РК, и.с.з., от 25.12.1995 г. «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» говорит о государственной регистрации не только и не столько сделок с недвижимостью (что следует из самого названия этого нормативного правового акта), а сколько прав на нее. Как замечает Ю.Г. Басин, государственной регистрации подлежат права, вытекающие из сделок, хотя привычнее говорить о регистрации сделок.¹] «…Регистрация сделок с недвижимостью - есть регистрация прав на основании сделок», - мнение К.М. Ильясовой.²]

В этой связи тот аргумент, что ст. 42 ГК посвящена государственной регистрации (перерегистрации) самого юридического лица, а не сделок, утрачивает какую-либо значимость. Смысл государственной перерегистрации хозяйственного товарищества при изменении состава его участников состоит как раз в том, что она призвана зафиксировать факты утраты и приобретения прав на долю (ее часть) в уставном капитале, то есть «новую расстановку сил» среди участников товарищества.

Об этом буквально говорит ч. 2 п. 6 ст. 41 кодекса: изменения, внесенные в учредительные документы по указанным основаниям без перерегистрации юридического лица, являются недействительными.

Иными словами, если отсутствует факт государственной перерегистрации, то нет и факта изменения состава участников.

Не умаляя роли и значения договора об уступке доли, считаем возможным высказать еще один аргумент в защиту своей позиции. Как известно, государственная перерегистрация юридического лица требуется, помимо анализируемого случая, при уменьшении уставного капитала и изменении наименования организации.

Решение по данным вопросам принимается посредством голосования на общем собрании участников товарищества. Но законодатель не проводит каких-либо различий между этими тремя основаниями перерегистрации, поместив их в одну, первую часть п. 6 ст. 42 ГК, то есть определяет их как однопорядковые. Иными словами, принятие соответствующего решения (об уменьшении уставного капитала или изменении наименования) полномочным органом и заключение договора между отчуждателем доли и ее приобретателем оцениваются законодателем с точки зрения их правовой природы и роли как равные по своей значимости юридические факты, получающие юридическое признание лишь после государственной перерегистрации.

Убеждены, что было бы, по меньшей мере, наивным полагать, что лишь одного факта принятия решения общим собранием товарищества об изменении фирменного наименования достаточно для того, чтобы эта организация получила юридическую возможность вступать в правоотношения с третьими лицами, используя «свое новое» наименование. Нет, это право возникает лишь после перерегистрации юридического лица.

Аналогичная ситуация имеет место и в случае с уменьшением уставного капитала. Согласно пунктам 5 - 7 ст. 27 Закона «О товариществах с ограниченной и дополнительной ответственностью», уменьшение уставного капитала регистрируется органом, осуществившим регистрацию товарищества. Если в регистрирующий орган поступили копии требований его кредиторов, уменьшение уставного капитала регистрируется при условии представления товариществом доказательств исполнения этих требований либо отсутствия у заявивших их кредиторов возражений против регистрации уменьшения уставного капитала товарищества. Если в течение шести месяцев со дня принятия общим собранием решения об уменьшении уставного капитала не будет подано заявление о перерегистрации, уменьшение уставного капитала считается несостоявшимся.

Таким образом, без наличия факта государственной перерегистрации соответствующее решение общего собрания участников не порождает никаких юридических последствий.

Те же доводы можно использовать и в отношении факта изменения состава участников товарищества. Согласно пп. 2 п. 2 ст. 17 Закона «О товариществах с ограниченной и дополнительной ответственностью», устав товарищества должен содержать перечень участников товарищества (за исключением товарищества, преобразованного из акционерного общества, с числом участников сто и более) с указанием их наименования, места нахождения, адреса, банковских реквизитов (если учредителем является юридическое лицо) или имени, места жительства и данных документа, удостоверяющего личность (если учредителем является физическое лицо).

Поэтому изменение состава участников товарищества (с числом участников до ста; об иных же его «видах» речь пойдет ниже) должно находить свое отражение в новой редакции устава товарищества, утверждение которой относится к компетенции его высшего органа (пп 1 п. 1. ст. 43 закона). Но и этот факт приобретает юридическое значение только после перерегистрации товарищества.

Здесь же выскажем суждение, на которое пока мало обращается внимания, о том, что перерегистрация хозяйственного товарищества в связи с изменением состава его участников носит не только частноправовой характер, но затрагивает, причем в значительной степени, элементы и публично-правовых отношений. Так, по нашему мнению, не должно вызывать возражений то обстоятельство, что государство заинтересовано во взимании сборов за перерегистрацию юридических лиц, в наличии достоверной информации об участниках товарищества с целью возможного привлечения их к ответственности, и не только гражданско-правовой (ст. 44 ГК) и т.д. Одно лишь присутствие в Кодексе РК от 30 января 2001 г. «Об административных правонарушениях» статьи 148 «Осуществление предпринимательской деятельности без соответствующей перерегистрации юридического лица, филиала, представительства», предусматривающей штраф на юридическое лицо в размере от 20 до 50 МРП, дает основания рассматривать факт непрохождения требуемой перерегистрации как противоправное деяние.

Но может ли противоправное, порицаемое государством деяние порождать юридически значимые последствия? Ответ очевиден: нет, не может.

4. Авторы в качестве доказательства своего предыдущего вывода предлагают следующее: «Подтверждением тому выступают изменения в ст. 42 ГК от 16 мая 2003 г., в соответствии с которыми хозяйственное товарищество с числом участников сто и более не подлежит перерегистрации в случае изменения состава участников. Правовой статус участников одного и того же вида товариществ не может быть принципиально различным» (с. 71).

Здесь обратим внимание на несколько моментов. Во-первых, при анализе поправок, внесенных указанным актом в Закон РК от 22 апреля 1998 г. «О товариществах с ограниченной и дополнительной ответственностью», мы пришли к выводу о том, что они, напротив, создают проблему, связанную с разграничением правовых статусов ТОО:

- во-первых, а) созданных в результате преобразования акционерных обществ и б) «обычных» товариществ с ограниченной ответственностью;

- во-вторых, с числом участников а) до ста и б) сто и более;

- в-третьих, созданных в результате преобразования акционерных обществ с числом акционеров а) до ста и б) сто и более.

Анализ показывает, что правовой статус этих «разновидностей» ТОО, действительно, различен,³] и эта ситуация, вне всякого сомнения, заслуживает самостоятельного, критического исследования.

5. Продолжая рассматривать указанный вопрос, авторы пишут: «Поэтому нельзя исходить из того, что в одном случае (при численности участников ТОО менее ста) при выбытии участника из хозяйственного товарищества правовое положение участника товарищества зависит от перерегистрации товарищества, которая для участника является правоустанавливающим юридическим фактом, а в другом случае (при численности участников более ста⁴]) на правовое положение выбывшего и появившегося нового участника этот юридический факт не влияет».

Во-первых, внося соответствующие изменения в пп. 3 ч. 1 п. 6 ст. 42 ГК, законодатель оставил неизменным содержание ч. 2 п. 6 указанной статьи. Иными словами, способ прекращения (возникновения) статуса участника в этих разновидностях ТОО различен. Во-вторых, из приведенной цитаты следует, что при отчуждении доли в товариществе с числом участников сто и более правоустанавливающим документом, по мнению авторов, выступает договор между выбывающим и новым участниками.

Но такой вывод, на наш взгляд, не соответствует положениям законодательства. Так, введенная в Закон «О товариществах с ограниченной и дополнительной ответственностью» ст. 16-1 устанавливает, что документом, подтверждающим право на долю в уставном капитале товарищества с ограниченной ответственностью, преобразованного из акционерного общества с числом участников сто и более, является выписка из реестра участников товарищества. Новым пунктом 1-1 ст. 22 закона определено, что прием нового участника в товарищество, преобразованное из акционерного общества, с числом участников сто и более оформляется путем внесения записи в реестр участников товарищества.⁵]

Повторимся: внеся соответствующие поправки в законодательство о товариществах с ограниченной ответственностью, законодатель тем самым создал ситуацию, когда уже внутри самого понятия «ТОО» возможно выделение его отдельных разновидностей. Сейчас товарищество с числом участников сто и более по своему статусу приближено к акционерным обществам, которые являются, как принято говорить, «объединением капиталов», где личностный элемент не имеет какого-либо значения.⁶] Очевидно, что именно по этой причине законодатель был вынужден отказаться от требования государственной перерегистрации этих товариществ в связи с изменением состава участников. Но при этом он не отказался от обязательного фиксирования (регистрации) прав нового участника. Здесь, как и в случае с акционерными обществами, права у приобретателя доли в уставном капитале возникают с момента внесения соответствующих записей в реестр участников. Так, регистрации сделок с эмиссионными ценными бумагами и подтверждением прав по ним посвящена целая глава (глава 7) Закона РК от 2 июля 2003 г. «О рынке ценных бумаг», ст. 36 которого устанавливает, что регистрация сделок с эмиссионными ценными бумагами совершается путем внесения записей по лицевым счетам в системе реестров держателей ценных бумаг или системе учета номинального держания ценных бумаг. Права по эмиссионным ценным бумагам возникают с момента регистрации сделки в системе учета номинального держания ценных бумаг, если участники сделки являются клиентами одного номинального держателя. В случае если участники сделки являются клиентами разных номинальных держателей, права по эмиссионным ценным бумагам возникают с момента регистрации сделки в центральном депозитарии по лицевым счетам номинальных держателей (п. 2 ст. 36 закона).

При совершении сделки с ценными бумагами на неорганизованном рынке ценных бумаг регистратор (номинальный держатель) осуществляет регистрацию сделки на основании встречных приказов участников сделки, за исключением случаев, установленных законами Республики Казахстан (п. 3 ст. 36 закона).

Регистратор (номинальный держатель) вправе отказать в регистрации сделки с эмиссионными ценными бумагами, если документы, представленные для регистрации этой сделки, не соответствуют требованиям настоящего закона, нормативного правового акта уполномоченного органа и его внутренним документам (п. 5 ст. 36 закона).

Поэтому правоустанавливающим фактом в случае с этим видом ТОО, как и АО, является внесение соответствующих записей в реестр участников.

6. Примечательным, на наш взгляд, является и еще одно суждение: «Субъект, становясь участником товарищества с момента заключения договора об отчуждении доли, до момента перерегистрации не сможет осуществить некоторые свои права, например, продать свою долю, но от этого он не перестает быть участником товарищества» (с. 72).

Практике известны случаи, когда без прохождения перерегистрации товарищества доли таких «участников» отчуждались несколько раз. В этой связи возникает вопрос: является ли участником товарищества лицо, которое приобрело долю у отчуждателя, не внесенного, как того требует законодательство, в учредительные документы товарищества в качестве его участника, или без внесения соответствующих записей в реестр участников?

В соответствии с пп. 5 п. 1 ст. 11 Закона «О товариществах с ограниченной и дополнительной ответственностью» участники товарищества вправе прекратить участие в нем путем отчуждения своей доли в порядке, предусмотренным настоящим законом.

Из этого следует, что если лицо приобрело статус участника, то одновременно приобрело и право на распоряжение своей долей. Каких-либо ограничений прав участника в этой связи закон не содержит. В предлагаемом же авторами подходе, как представляется, проводится мысль об обратном. Получается, что приобретатели, о которых говорится в приведенной выше цитате, то ли «чуть-чуть участники», то ли «чуть-чуть неучастники».

При этом оставляется без внимания то принципиальное положение, что лишь факт обладания долей в уставном капитале делает лицо участником товарищества, что и обеспечивает наличие у него всех правомочий.⁷] Иначе говоря, если лицо приобрело долю в уставном капитале, то оно одновременно приобрело и «весь пакет» прав участника товарищества. Нельзя, например, продать отдельно право на участие в голосовании, на получение дивидендов, на получение информации и т.д. Эти права органично вытекают из самой сущности статуса участника товарищества.

Подводя общий итог, считаем необходимым высказать свою категоричную позицию и сделать вывод по вопросу о моменте прекращения прав и обязанностей у лица, отчуждающего свою долю (ее часть) в уставном капитале товарищества, и их возникновения у приобретателя доли (ее части). Так, если сделка совершается в отношении доли в уставном капитале товарищества с числом участников до ста, этот момент непосредственно связан, под страхом недействительности, с фактом государственной перерегистрации товарищества, то есть с фактом фиксации возникновения соответствующих прав и обязанностей у приобретателя доли (ее части). Если же происходит отчуждение доли в уставном капитале товарищества с числом участников сто и более, этот момент связан с фактом внесения соответствующих записей в реестр участников товарищества.