Принадлежит ли власть народу? /Э. Мухамеджанов, доктор юридических наук, профессор/

Поводом к написанию этой статьи послужили трагические события, произошедшие 6 апреля 2010 года в Кыргызской Республике. Не вдаваясь в причины этих событий, автор доктор юридических наук, профессор. Э. Мухамеджанов обратил внимание на то, что действующая власть была свергнута организованной группой людей, но при этом большая часть населения страны к этому процессу прямого отношения не имела. Здесь невольно напрашивается параллель с уже имевшими место когда-то различными революциями и переворотами, в которых, как нас уверяют историки, движущей силой был «народ». Взяв за основу эти утверждения, автор вынес вопрос в заголовок настоящей статьи.

ПРИНАДЛЕЖИТ ЛИ ВЛАСТЬ НАРОДУ?

 

Поводом к написанию этой статьи послужили трагические события, произошедшие 6 апреля 2010 года в Кыргызской Республике. Не вдаваясь в причины этих событий, автор доктор юридических наук, профессор. Э. Мухамеджанов обратил внимание на то, что действующая власть была свергнута организованной группой людей, но при этом большая часть населения страны к этому процессу прямого отношения не имела. Здесь невольно напрашивается параллель с уже имевшими место когда-то различными революциями и переворотами, в которых, как нас уверяют историки, движущей силой был «народ». Взяв за основу эти утверждения, автор вынес вопрос в заголовок настоящей статьи.

 

В Конституции Республики Казахстан закреплено, что «единственным источником государственной власти является народ» (пункт 1 статья 3). Аналогичные или близкие к этой редакции формулировки можно встретить и в конституциях других стран. Так, например, в Конституции Республики Армения в статье 2 записано, что «Власть в Республике Армения принадлежит народу» /1/. Статья 20 Конституции ФРГ провозглашает, что «вся государственная власть исходит от народа» /2/. По существу, аналогичные предписания содержатся и в Конституции Чешской Республики, где статья 2 постановляет: «Народ является источником всей государственной власти» /3/.

Следует отметить, что о власти народа шла речь и в советских конституциях. Так, в статье 2 Конституции Казахской ССР 1978 года было закреплено, что «вся власть в Казахской ССР принадлежит народу». Подобные закрепления мы находим и в конституциях действующих стран социализма (Вьетнам, Китай, Куба, КНДР). Так, в главе первой Конституции КНР также записано, что вся власть в КНР принадлежит народу /4/.

Как видно, и конституции стран с капиталистической, и конституции стран с социалистической ориентацией обоюдно признают народ фундаментом государственной власти. И в этом нет ничего необычного, так как о народовластии еще в своих трудах писали древнегреческие учителя мудрости - софисты (Платон, Аристотель и др.) /5/. О производности высшей власти от народа писали и древнеримские юристы, в частности, Ульпиан. Его идея нашла свое воплощение в Дигестах Юстиниана /6/.

Во времена эпохи позднего феодализма теория народовластия пришла на смену теории божественного объяснения происхождения власти.

В 1603 году немецкий юрист Иоганн Альтузийский в своем труде «Политика» одним из первых выдвинул принцип народного суверенитета. Суть его идеи состояла в том, что монарх, нарушивший договор с народом, теряет божественное начало своей власти, и народ, свергая его, выполняет лишь волю бога. Отсюда он выводил принцип неотчуждаемого суверенитета народа и право активного сопротивления монарху, нарушившему свой договор с народом о власти /7/.

В качестве политико-правовой теории эта идея была развита в ходе английской буржуазной революции XVII века. В частности, в доктрине партии левеллеров «Основные законы и вольности Англии» провозглашалось, что «всякая власть по природе и существу своему не имеет другого источника, кроме народа» /8/.

Однако в конституционное законодательство данное положение пришло после победы Великой французской революции 1789 года и войны за независимость США конца XVIII века. Иными словами, эти два исторических события положили правовое (конституционное) начало теории народовластия. При этом следует иметь в виду, что научные основы теории народовластия были разработаны ранее этих событий представителями школы естественного права (Ж.-Ж. Руссо) /9/.

Изначально идея народовластия получила свою реализацию через представительную форму правления, которая подразумевала создание ассамблей (парламентов), в которых представлены граждане, что позволяло преобразовать волю всех граждан в решение группы представителей. Таким образом, был заложен фундамент для отождествления народовластия с парламентаризмом. В свое время русский правовед К. Тахтеров по этому поводу писал, что самодержавие народа, провозглашаемое в момент великих революций, осуществляемых буржуазией с помощью народа, потом отождествляется представителями буржуазии, враждебной народовластию, с самодержавием парламента /10/.

От идеи народовластия или народного суверенитета не могли отказаться и основоположники марксизма-ленинизма. Однако в их понимании народовластие истолковывалось как власть трудового народа, т.е. пролетариев и крестьян. Это свойство предельно точно выражено в работе В.И. Ленина «Чего хотят и чего боятся наши либеральные буржуа?», где он специально подчеркнул: массы народа - это рабочие и крестьяне /11/.

Отсюда становится очевидным, что и в условиях социалистического общества народовластие носит усеченный характер. В этом обществе, как справедливо отмечал еще Н.А. Бердяев, место «народа» в мировоззрении большевиков занял «пролетариат» /12/. Хотя, справедливости ради, следует отметить, что теоретически советскую систему власти, когда она характеризовалась высокой степенью социальной идентичности правителей и управляемых, можно было бы определить как модель, наиболее близкую к механизму народовластия, но даже в этом случае о полновластии народа речи не могло идти.

Из вышеизложенного можно заключить, что ни в условиях зарождения капитализма, ни в условиях зарождения социализма в реалии власть народу никогда не принадлежала. А заявления о том, что власть принадлежит народу, или источником власти является народ, являются всего лишь политическими лозунгами, цель которых была успокоить и убедить народные массы в правильности установленного порядка.

Известно, что в странах, строящих социализм, к власти изначально приходит диктатура пролетариата, и вследствие этого народ разделяется на трудящихся и на эксплуататоров. При этом эксплуататоры отстраняются от управления государством, а следовательно, и от власти, и, таким образом, под народом подразумевается только трудящаяся часть населения страны, что уже не народ в целом, а только его часть, но даже эта часть никогда не правила всем своим составом.

В странах с капиталистической ориентацией говорить, что народ является источником власти, тоже нельзя, так как в них лица (органы), осуществляющие власть, получают ее по средствам выборов, а, как известно, в выборах принимает участие не народ, а избиратели, что тоже не отождествишь с народом в целом. Даже если признать, что избиратели - это народ, то и в этом случае избранная власть не будет представлять народ в целом, так как не все избиратели голосуют за пришедших к власти кандидатов.

Возникает вопрос, а как быть с тем, что многие конституции принимаются от имени народа, а иногда и при непосредственном его участии, т.е. на референдуме.

Для ответа на первую часть этого вопроса приведем мнение Г.С. Сапаргалиева, который справедливо отмечает, что в конституциях «ссылка на народ должна была означать выражение воли народа, установление народовластия. Принятие конституции от имени народа стало конституционной традицией» /13/. Между тем в словаре иностранных слов под словом «традиция» понимается обычай, порядок, правила поведения, переходящие из поколения в поколение /14/.

Отсюда можно сделать вывод, что термин «народ» в конституции в большей степени несет в себе историко-социальную, а не правовую нагрузку. Касательно второй части вопроса - о принятии конституции народом на референдуме, то и в этом случае желаемое выдается за действительное. Поскольку в референдуме, как и на выборах, принимает участие не народ в целом, а лишь та его часть, которая в соответствии с законом наделена правом участия в нем.

Исходя из этого, считаем, что конституционные формулы «власть принадлежит народу» или «народ является источником власти», нельзя воспринимать как постулат или аксиому, не требующую доказывания. Напротив, эти формулировки нуждаются в тщательной проверке и обосновании.

Ныне такая проверка становится особенно актуальной, так как жизнь показывает, что в конституции записано, что власть принадлежит народу, а в реалии она принадлежит тем группам и лицам, которые действительно имеют эту власть в руках. Это хорошо прослеживается в послевыборных ситуациях, когда избиратели могут лишь наблюдать за тем, что происходит во властных структурах, но изменить они уже ничего не могут. Здесь мы имеем в виду случаи, когда предвыборные программы кандидатов после их избрания ничего общего не имеют с проводимой ими политикой.

В этой связи становится вполне очевидно, что между посылом, что власть принадлежит народу и что власть должна принадлежать народу, имеет место расхождение. Говоря, что власть должна принадлежать народу, означает, что надо стремиться к таким условиям, при которых бы власть могла бы принадлежать народу, во-первых, в его целом. Во-вторых, наделенный властью народ должен иметь способность реально контролировать и влиять на лиц, которых он привел к власти, когда они начинают ею злоупотреблять. Утверждать же, что власть принадлежит народу, когда этого нет, значит констатировать несуществующее.

Исходя из этого, можно заключить, что вывод о том, что власть принадлежит народу, к которому чисто умозрительно, без учета реалий жизни, пришли в свое время представители школы естественного права, является лишь теоретическим идеалом, который на практике не находит своего подтверждения.

Утверждение, что народ в представительных органах власти представляют избранные им же его представители, на наш взгляд, также не выдерживает критики. Поскольку, для того чтобы народные представители (депутаты Парламента) в значительной степени могли представлять собой все население страны, необходимо, чтобы в Парламенте были представлены все или большинство социальных, национальных, политических групп населения страны. В реальности этого достичь невозможно. Во-первых, выборы проходят на конкурентной основе, и победу в них одержать могут не все кандидаты во власть. Во-вторых, численный состав Парламента также не позволит реализовать это положение.

Между тем в конституциях многих стран мира, в том числе и в Конституции Республики Казахстан, закреплено, что депутат Парламента является представителем всего народа, а не тех лиц, которые его избрали или проголосовали за партийный список. Это положение также не соответствует логике организации выборов.

Так, если в парламент баллотируется кандидат в депутаты, то он выбирается не всем народом, а населением того или иного округа. При этом он может получить голоса не очень большой части населения, если одновременно с ним будут баллотироваться и другие кандидаты, которые также отвлекают на себя голоса избирателей. Данная ситуация повторяется и при избрании кандидатов, идущих по партийным спискам, но только в масштабе округа или всей страны. Отсюда видно, что выбранных таким образом депутатов нельзя считать, что они избраны народом. Еще больший вопрос вызывает избрание депутатов или глав государств посредствам косвенных выборов, т.е., когда в их избрании участвуют не все избиратели, а представители избирателей. Однако практика многих стран показывает, что лица, получившие властные полномочия вышеописанным образом, в полной мере признаются легитимными. На этом основании можно заключить, что если верховная власть может вверяться лицам, избранным при помощи такой организации, когда за них голосует не народ в целом, а избиратели или их представители, то значит, полномочия народа здесь и не играют никакой роли. Говоря иными словами, далеко не всегда существует то, что называется верховенством народа.

Конечно, мы отдаем полный отчет в том, что данные рассуждения о власти народа, с одной стороны, не являются фундаментальными, так как в них остались не затронутыми вопросы государственного и народного суверенитета, власти, демократии, гражданства, понятия «народа», «нации», «общества» и др.

С другой стороны, данные рассуждения могут стать беспочвенными, если под народом понимать не все население государства, жителей страны /15/, а только лишь избирателей, как это мы видим в работах М. Перло, В.В. Маклакова.

Так, в свое время французский государствовед Марсель Перло отождествлял понятие «народ» с избирательным корпусом. «Народ, утверждал М. Перло, - это часть населения государства, состоящая из индивидов, которым конституция предоставляет избирательные права» /16/.

В настоящее время это мнение разделяет российский ученый В.В. Маклаков, который пишет, что «народ - это совокупность граждан государства, которая имеет возможность реализовывать свои полномочия при различного рода голосованиях и при применении институтов непосредственной демократии» /17/.

С мнениями этих авторов можно согласиться, но при условии, если отказаться от отождествления понятия «народ» с понятием «избиратели». Выше мы пытались показать, что понятие «народ» значительно шире, чем понятие «избиратели». В истории нет ни одного примера, даже в условиях самой реальной демократии, когда народ как одно целое осуществлял бы государственную власть. Ведь хорошо известно, что решения, принятые в условиях демократии, при любом исходе не могут устраивать всех, следовательно, и при демократии имеет место принуждение, которое выражается во власти большинства над меньшинством, а значит, и в этом случае народ представляет собой не целое, а части. Часть же, какая бы она не была, большая или малая, уже не может представлять весь народ.

Итак, если согласиться, что избиратели - это индивиды, составляющие часть населения страны, которые наделены в соответствии с законодательством избирательным правом, то сразу становится ясным, что власть принадлежит избирателям, а не народу.

Конечно, это признание потребует внесения соответствующих законодательных корректив, которые должны будут коснуться не только норм Конституции, но и норм избирательного законодательства. Кроме того, признание избирателей источником власти потребует повышения статуса избирательных комиссий и комиссий референдума.

В заключение хотелось бы отметить, что данное мнение носит субъективный характер и ни коим образом не претендует быть бесспорным. В то же время автор не умаляет возможностей народа, который в наиболее ответственные моменты истории является основной и решающей силой общественного развития.

 

Литература

 

1. Конституции стран СНГ. Алматы: Жетi Жаргы, 1999. С. 49.

2. Федеративная Республика Германия. Конституция и законодательные акты. М.: Прогресс, 1991. С. 33.

3. Конституции государств Восточной Европы. М.: ИНФРА-М-НОРМА, 1996. С. 9.

4. КНР. Конституция и законодательные акты. М. Прогресс, 1984. С. 23.

5. Аристотель. Соч. в 4-х т. М., 1984; Платон. Диалоги. М., 1986.

6. Дигесты Юстиниана. Титул IV. О конституциях принцепсов. Памятники римского права: Законы XII таблиц. Институции Гая. Дигесты Юстиниана. М.: Зерцало, 1997. С.169.

7. Безуглов А.А. Суверенитет советского народа. М.: Юрид. лит., 1975. С. 4-5.

8. Ковальская М.М. От прямого народоправства к представительному, и от патриархальной монархии к парламентаризму. Т. 2. М., 1906. С. 212.

9. Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре. М., 1938. С. 25.

10. Тахтеров К. От представительства к народовластию. СПб., 1907. С. 7.

11. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 11. С. 226.

12. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. М. С. 88-89.

13. Конституция Республики Казахстан. Научно-правовой комментарий. Под. ред. Г.С. Сапаргалиева. Изд. 2-е, испр. и доп. Алматы: Жетi Жаргы, 2004. С. 5.

14. Словарь иностранных слов. Под ред. И.В. Лехина и Ф.Н. Петрова. М., 1954. С. 696.

15. Ожегов С.И. Словарь русского языка. М.: Рус. яз., 1991. С. 389.

16. Перло М. Конституционное право Франции. М., 1957. С. 374-375.

17. Маклаков В.В. Конституционное право зарубежных стран. Общая часть. М.: Волтерес Клувер, 2006. С. 330.