Новости спорта 
Сафари в Казахстане: как защитить от браконьеров редких животных, которых привозят в РК
Фото: Всемирный фонд дикой природы (WWF)
Охота на льва, например, в Зимбабве обойдется обеспеченным любителям примерно в 15 миллионов тенге (около 30 тыс. долларов). Плюс несколько миллионов придется потратить на кругосветное путешествие. А может, столько же, сколько и на саму лицензию – если привыкли передвигаться с комфортом.
Охота на тигра в Казахстане, разумеется, незаконна. Но если какой-то нарушитель-природопользователь решится на браконьерство, оно, возможно, будет стоить даже меньше. Максимальный штраф за незаконную охоту в РК составляет 22 миллиона тенге (до 6 тыс. МРП). А именно, согласно пп. 2) части 4 статьи 337 УК:
"В отношении редких и находящихся под угрозой исчезновения видов животных, а также животных, на которых введен запрет на пользование".
При этом браконьера, разумеется, еще надо поймать.
Напомним, туранский тигр как вид был истреблен в Казахстане в середине XX века. Уже много лет идут разговоры о возвращении тигров в Прибалхашье. Наконец, первую пару 21-22 сентября привезли, как тюльпаны, из Нидерландов и выпустили в вольер для размножения, о чем Zakon.kz опубликовал статью.
Но не станут ли отпущенные на волю тигры (потомки этой пары) жертвой стрелков, как уже было в прошлом веке? Озвученный расклад цен превращает этот вопрос в риторический. Всегда найдутся богатые авантюристы с ружьем, которых подобная добыча будет манить так, что никакие штрафы их не остановят. И уж тем более штрафы, сравнимые с ценой на сафари в Африке.
К тому же охота на тигра в Прибалхашье – это планетарный эксклюзив.
Выход один. Думать надо не только о том, как развивать в Прибалхашье кормовую базу (из кабанов, косуль и оленей) для крупнейших кошачьих на земле. Но совершенствовать следует и базу правовую.
За охоту на туранского тигра, лошадь Пржевальского и прочие истребленные (в дикой природе или вообще) человеком виды, которые хотят возродить посредством вторичной интродукции в экосистему, следует ужесточить наказание. Конечно, и это не гарантия их безопасности, но иначе смысла в затее просто нет.
Например, можно подумать о том, чтобы вообще исключить из видов наказаний за преступления такого рода штрафы, исправительные работы и прочее, оставив только реальный тюремный срок. Причем длинный – как за особо тяжкое преступление. В РК частью 5 статьи 11 УК таковыми признаются:
"Умышленные деяния, за совершение которых настоящим… предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двенадцати лет или пожизненного лишения свободы".
Вот вам и вероятный диапазон. Причем это будет логично еще и вот почему. Примеры, когда за незаконное добывание определенных видов животных в РК вводилось особенное наказание, имеются.
Так, в 2019 году в Уголовный кодекс были внесены поправки, усиливающие ответственность за незаконное обращение с таким аутентичным, склонным к мору и потому запрещенным к использованию видом, как сайгак, а также его дериватами (часть 1-1 и добавления в части 2 и 3 статьи 339 УК).
По самому максимуму, если преступление совершено преступной группой или с причинением особо крупного ущерба (это когда на устранение экологического ущерба требуется более 20 тыс. МРП):
"Незаконные добывание, уничтожение сайгака, а равно приобретение, хранение, сбыт, ввоз, вывоз, пересылка, перевозка незаконно добытого сайгака или его дериватов, в том числе рогов, наказываются лишением свободы на срок от семи до двенадцати лет, с конфискацией имущества".
При этом сайгаков, при всей их ценности, в 2024 году насчитывалось в трех казахстанских популяциях под три миллиона (по данным Казахстанской ассоциации сохранения биоразнообразия (АСБК) – 2 833 600 голов).
Сравните. Вышеупомянутых лошадей Пржевальского в ГНПП "Алтын Эмель" осталось всего пять. Хотя, кстати, еще в 2015 году, по данным АСБК, их насчитывалось в нацпарке 10. То есть половина погибла (и гибли раньше: программа по их интродукции стартовала еще в 2002 году). Причины озвучивались самые разные, вплоть до классической: упала (кобыла) в пропасть.
Как там было на самом деле, что теперь гадать?! Но любопытно было бы узнать, а возбуждались ли уголовные дела по факту смерти животных? Это же уникальная госсобственность. Не будет преувеличением сказать, что лошади Пржевальского, как редкий, истребленный в дикой природе вид, бесценны. Однако какая-то – и весьма конкретная – цена у этих особей все же есть, во всяком случае, страховая.
Но вернемся к нашим тиграм. Их, прилетевших из Нидерландов, пока в резервате "Иле-Балхаш" всего два. И насколько бы плодовитыми не оказались "летучие голландцы", речь все равно идет о единицах, притом – будущих.
Ценность каждого такого экземпляра, несомненно выше, чем одной из миллионов голов тех же сайгаков. (Хотя кто-то, возможно, и возразит, что жизнь всякого животного бесценна. И переносить принципы законов Хаммурапи на современное законодательство в отношении незаконной охоты не вполне корректно. Но речь все-таки не о людях, посему это – не дискриминация.)
Как бы там ни было: зная брутальные и азартные натуры браконьеров, предположим, что без серьезного ужесточения наказания за убийство (именно так) особо редких и ценных видов интродуцированной фауны нечего было и начинать кораль городить.
