В детстве Липницкая называла себя "Юлия Олимпийская"
Zakon.kz
- Юля, буквально несколько дней назад вы были в Сочи и выступали в шоу, посвященном году со дня начала Олимпийских игр. С какими эмоциями все это прошло?
- Ностальгия была очень сильная, конечно. А сам праздник получился очень хорошим, и шоу было сделано очень здорово. Единственное, спали очень мало.
- Репетировали, что ли?
- Да. Рано вставали, поздно приезжали. Репетиций много было. Но я приехала сейчас туда очень хорошо отдохнувшая.
- Произвольную программу "Список Шиндлера" исполняли?
- Нет, на это у нас времени не было. Сделали общий выход под музыку "Нас не догонят" – и мы за 30 секунд должны были что-нибудь сделать. Прыгал только Женя Плющенко, я сделала спираль с вращением, все-таки месяц не каталась. Прыгать бесполезно было пробовать.
- А почему месяц не катались?
- Отдых. И это было совершенно не зря. Я восстановилась, много за это время успела сделать. Сейчас потихоньку начинаем тренироваться. Будем скользить, придумывать новые вращения в новых позициях. Работать будем над прыжковой техникой – начнем с одинарных, с двойных. Тем более что у нас есть уже специалист с камерой, он будет все снимать, и на замедленном повторе можно будет смотреть технические ошибки. С нуля буквально все начали.
- Что-то разладилось кардинально, если надо технику прыжков с нуля учить?
- Я поменялась. Взросление. И техника у меня была неидеальная, потому что как только что-то менялось, приходилось ее подгонять. Не совсем она была универсальная. Поэтому сейчас надо ставить что-то посерьезнее, более фундаментальное.
Свою первую Олимпиаду я выиграла – а на вторую ничего не осталось
- Юля, раз уж мы говорим в тот момент, когда сочинской Олимпиаде исполнился ровно год, то хочется вспомнить – а как оно все было? С какими эмоциями вы, например, приехали в олимпийскую столицу?
- Но ведь были же прокаты, чемпионат России, Кубок Федерации…
- Это да, но когда мы приезжали на прокаты, помню: все еще было на стадии строительства. По сути, в олимпийском парке ничего не было готово кроме катка, да и до него приходилось по камешкам прыгать - такая грязь от стройки была. Даже не верилось, что успеют за оставшееся время все построить.
- А потом на Олимпиаду, наверное, как в другую страну приехали?
- Ну конечно, вообще не могли поверить своим глазам, как все круто и грандиозно в итоге получилось. Такую работу проделали! В шоке ходишь, пытаешься что-то рассмотреть, к чему-то привыкнуть. Все интересно, все в первый раз.
- Было ощущение, что дома?
- Нет, вообще не было. Разве что лица знакомые – и язык, разумеется. Иностранцев за километр видно было. А так все очень непривычно, от всех наших городов, где я была, все сильно отличалось.
- Вы прямо перед выступлением приехали в Сочи?
- Как всегда перед стартом. Сначала тренировочный день, потом выступаю. Там были сборы, но я на них не приезжала.
- Тяжело было к сочинскому льду привыкать?
- От олимпийской деревни какие эмоции остались?
- Пугали, помню, что будут все время досмотры, проверки чемоданов. А ничего такого и не было. На ленту поставил, просканировал – и все.
- Неужели даже от Овечкина эмоций не осталось? Или хоккеисты – не кумиры?
- Видела Овечкина один раз перед произвольной программой личного турнира. После их неудачной игры. Еще в доме, где всех собирали на ужин, с ними встречалась. Но мыслей взять автограф у них не возникало. Хотя потом подумала, сфотографироваться можно было бы. Но уже разошлись к тому моменту все.
- Многие рассказывают, что покайфовать от олимпийской атмосферы особо и не получилось – все были в себе, готовились…
- Больше ничего посмотреть не удалось?
- По телевизору только. У нас шла трансляция – я, например, могла сидеть краситься и смотреть соревнования.
- Максим Траньков рассказал, что когда смотрел на катание Плющенко в командном турнире, его затрясло от волнения.
- Я понимала, что ошибаться вообще нельзя. Никак. И так получилось, что все мои силы, эмоции, которые сопровождали меня всю жизнь на пути к олимпийской мечте, как раз помогли мне в командном турнире. А на личные соревнования сил уже просто не осталось. И в итоге получились две разные Олимпиады. Первую, к которой я шла всю жизнь, я выиграла.
- Почему все-таки не получилось выиграть вторую? Времени не хватило настроиться заново?
- Отдохнуть и восстановиться времени не хватило. Весь сезон я постоянно выходила на пик – к каждому старту. Первый раз усталость проявилась на московском этапе Гран-при. Из-за нее у меня не получилась произвольная программа. И то же самое получилось на личном олимпийском турнире. Там уже вообще все плохо было.
- Вы говорили, что такого жесткого отбора, как на Олимпиаду, у вас в жизни никогда не было.
- Это правда. Сейчас даже не понимаю, как я смогла его пройти. Отрешенная была постоянно, ни о чем не думала. Только одна мысль была – отобраться.
- А с какими мыслями на прокат вышли, помните?
- Одну мысль только помню. "Так, это уже Олимпиада. Представляешь?" Дальше уже ни до чего было. Первый прыжок сделала – и поехала как на тренировке. Во время командного турнира вообще не нервничала, на дорожке помню, хлопали, я спокойно ехала. А во время личных соревнований, помню, первую половину программы сделала, а потом, когда поехала дорожку – вдруг оказалась гробовая тишина. И я еду и боюсь какие-то звуки издать, которые громче музыки будут – на зубцы встать или еще что-то. Пришлось каждое движение контролировать, как будто в первый раз программу катала. Страшно было.
- Многие фигуристы говорили, что публика была специфическая. Болели не за фигурное катание, а за страну. И хлопали не всегда в нужные моменты. Нам, например, запомнилось, что вам больше всего оваций досталось во время знаменитых вращений.
- Ну там все-таки конец программы уже был. Хотя болельщики действительно хлопали везде – если не падал. А если падал, то еще громче (смеется).
- Не мешало это?
- (после паузы) Да там уже состояние какой-то паники уже было такое, что не так это было важно. Но вообще мешало, конечно.
- Если бы командного турнира не было, получилось бы выиграть личный?
- Хоть какой-нибудь шанс – при другой подготовке или при другом настрое – хорошо откататься еще и на личной Олимпиаде был?
- Многие говорят – вот, надо было оставаться готовиться в Сочи. Но я не знаю, что бы я там подготовила, если бы тренировалась по 40 минут в день.
Был Чертик, стала Чопа
- Помните, что было после командного турнира?
- Ужас был. После командного турнира сто метров от катка до автобуса я преодолевала два с половиной часа. Холодно, ночь, спать хочется лечь. Олимпиада еще одна через две недели. А ни минуты спокойной, куда-то зовут, приглашают, тащат, просят сфотографироваться… Когда летели домой в самолете, еще чуть-чуть получилось отдохнуть. Но в аэропорту нас встречали с флагами, организовали концерты, собрали детишек.
- То есть, такое создали ощущение, что все закончилось?
- Да. А я им хочу сказать – что вы делаете, у меня же еще одна Олимпиада впереди? Пытаюсь отдыхать, но вокруг камеры, журналисты, мне при этом еще надо держать лицо. А что на катке творилось… Людям предлагали деньги, чтобы они снимали мои тренировки. Ребята из "Самбо-70" прямо при мне прослушки в раздевалке нашли. Со съемной квартиры нам пришлось съехать. Ее все знали, и там постоянно находились какие-то люди, дяденьки какие-то неизвестные, журналисты. А в той новой квартире, куда мы съехали, оказались клопы. И у меня на них проявилась аллергия. Я поехала на личные соревнования вся искусанная, а у меня на платье сетка, боялась, что будет все видно. К счастью, видно не было, зажило немного. Но все равно, как мы на эту квартиру ездили… Представляете, вместо того, чтобы пройти 100 метров от катка до дома, через полгорода катить приходилось! И то за нами постоянно кто-то ехал, чтобы узнать, где мы живем.
- Может, на катке надо было ночевать?
- Такое тоже было. Вот так я готовилась к личному турниру.
- Нам Аделина Сотникова рассказывала, что у нее было постоянное ощущение, что за ней следят.
- Мне рассказывали, что ей один человек в интернете писал, угрожал… Меня предупреждали про такое.
- Да в интернете пусть любые гадости делают. А в нормальной жизни есть кому защитить.
- После личного турнира схлынул весь этот ажиотаж?
- Думала, что схлынет, перекинется на остальных спортсменов. Но все равно очень много было внимания. Пришлось лететь, помню, после личного турнира в униформе. Естественно, в аэропорту все узнавать стали, подходить… В самолет села, думаю – ну наконец-то, отдохну. Сейчас! Объявляют по громкой связи: "У нас в самолете летит олимпийская чемпионка Юлия Липницкая, просим ее пройти в бизнес-класс на первый ряд". В итоге весь полет я сидела в первом ряду бизнес-класса, но не спала, а раздавала автографы и фотографировалась, а ко мне стояла целая очередь.
- Правда, что в одной из популярных соцсетей к вам десять тысяч человек в один день в друзья попытались добавиться?
- Начали проситься в друзья уже после чемпионата Европы, до Олимпиады. В какой-то момент до верификации у меня действительно было около десяти тысяч запросов. После Олимпиады ежедневно тысячами добавлялись.
- Да, в последний день, когда мы были на съемной квартире. Звонок в дверь. Открываем – стоит молодой человек. У него в руках два букета и мешки какие-то. Ну букеты ладно, думаю, мне и маме – а мешки что означают? Переезжает он, что ли, куда-то? Оказалось, в переноске лежит рыжий щеночек, оказалось, это тоже мне.
- Что же это был за человек?
- Ну он оставил, конечно, свой номер, телефон заводчицы. Но не знаю я, кто это, честное слово! Но спасибо ему, Персик – классный!
- У вас же еще и кошка есть?
- Кошку я сама себе нашла, в магазине, где коньки выбирала. Там было много людей, и меня отвели на склад, чтобы я там подождала. А на складе коробка с двумя котятами. Ну я что, начала с ними играть. Один котенок от меня сбежал – а второй лезть, наоборот, начал. Вот так и получилось, что подарили мне его. Правда, сказали сначала, что это мальчик, и я его назвала Чертик, потому что он спину выгнул, когда собаку увидел. Но выяснилось, что это девочка, и ее назвали Чопа.
Олимпийской чемпионкой много раз становилась в своей комнате
- Юля, вы сами уже упомянули про свою олимпийскую мечту. А в какой момент мечта эта пришла?
- Как-то вы рассказывали, что сидели в комнате с флагом и пели гимн, как будто на Олимпиаде.
- Ну как у всех детей, у меня в комнате был свой город, свой мир... И вот бывало, что на тренировке у меня что-нибудь получится, и я вечером там сяду и представляю, как будто Олимпиаду выиграла. Но флага у меня не было, я просто руки расставляла, как будто с флагом. Помню тоже, что когда еще не было известно, где будет проводиться Олимпиада, я поспорила с одним дяденькой-тренером – если в Сочи, то я туда обязательно поеду.
- Это сколько ж лет вам было?
- Да лет шесть, семь, может быть. И вот когда Сочи получил Олимпийские игры, мы с мамой к этому дяденьке подходим и говорим: ну все, ждите две медали – мою и Ковтуна.
- Екатеринбург бы от счастья бурлил.
- На самом деле, если бы для Макса не сложились так неудачно обстоятельства, я считаю, у него реальные были шансы выиграть Олимпиаду. Учитывая, как катались там Юдзуру Ханю, Патрик Чан. Поэтому, конечно, мне очень жалко, что у него не сложилось.
- Вы с Ковтуном еще в Екатеринбурге познакомились?
- Сначала я каталась в группе Елены Арнольдовны Левковец. А потом перешла в группу Марины Владиславовны Войцеховской. Там катались ребята постарше – и Ковтун. Вот там с ним и познакомились. Потом он, помню, ездил к Мишину – а как обратно приезжал, все по-другому начинал делать. А я в Новогорск однажды поехала, туда позвали детей с регионов. И там были сборы, их Тарасова проводила. Помню, я там в толпе катаюсь, а она мне кричит что-то. И я такая радостная от этого была – надо же, мне Татьяна Анатольевна что-то сказала!
- Помимо фигурного катания и строительства городов, на что-то время было?
- Да нет, особо ни на что. У меня же всего один выходной в неделю, а так – тренировки да школа. Постарше когда стала, научилась маникюр делать, косы плести, прически делать.
- Ваши косички на выступления вам мама плела?
- Да. Я ее научила. А когда я училась, мне мама купила голову с волосами (смеется). Но я была маленькая, поэтому ее взяла и постригла с уверенностью, что волосы обратно вырастут.
- Со сверстниками общались?
- В школе какие-то знакомые у меня были, я с ними играла, делала что-то. Ездила к бабушке, у меня есть сестра и брат младшие, с ними общалась.
- Лошади тогда были уже?
- Настоящие?
- Конечно! А что там сложного, в холку-то.
- Ветеринаром не хотелось никогда стать?
- В школьном журнале, где фотографии с первого класса напечатаны, знаете, всем раздают потом, написано, что я хотела стать олимпийской чемпионкой и ветеринаром. Точнее, парикмахером для животных. Просто моего кота надо было часто стричь, у него шерсть длинная была, и я его стригла подо льва. У него была огромная грива, кончик волос на хвосте и на лапах. Остальное все состригала.
- Персика своего тоже сами стрижете?
- Да, сама, ножничками для маникюра.
В предолимпийском сезоне прошла через семь травм, но понимала – нельзя бросать
- Как в Москву поехали, помните?
- Конечно. Кота завезли знакомым – и на машине поехали. В гостиницах по дороге останавливались. Все помню.
- Знала, что всегда можно вернуться. И мы ведь вернулись – но уже только для того, чтобы оставшиеся вещи забрать. Все в первую поездку увезти не удалось.
- Какой в первый раз Москва показалась?
- Помню, едем по Профсоюзной улице, где сняли комнату на время просмотра у тренера. Едем, и я думаю – господи, здесь одна улица больше, чем весь наш город! Я привыкла к тому, что дома и дороги все узенькие, маленькие, речка, плотинка – и все.
- Комфортно было? Питерские, например, к Москве привыкнуть не могут.
- Ну а я, например, к Питеру привыкнуть не могу. Нет, для меня Москва была открытием. А сейчас я по Профсоюзной когда еду, то думаю: надо же, как ощущения поменялись.
- На Красной площади сразу побывали?
- Нет, только когда каникулы первые были. Сразу в работу погрузились. Но сменили очень много съемных квартир.
- Тренировки в Москве сильно отличались от тех, что были в Екатеринбурге?
- Для начала меня шокировало то, что обычная тренировка в Москве длилась два часа, а воскресная - чуть ли не два с половиной. А я никогда дольше часа не каталась. Сразу пришлось все эти прыжки делать – "2-2-2", лутцы, флипы… Кстати, из-за того, что я на автомате все подряд делала, у меня и закрепилось неправильное ребро на флипе. Поэтому сейчас беремся основательно за технику, чтобы эту ошибку исправить.
- Такое ощущение, что карьера у вас шла по принципу "пришел, увидел, победил". Переезд в Москву, юниорские этапы Гран-при, Финал юниорского Гран-при. И так до сезона-2012/2013, в котором вы получили серьезную травму…
- Это было перед Гран-при же как раз?
- Да. На Гран-при я выступила в итоге, но потом произошло то самое сотрясение мозга. Помню, на тренировке делаю прокат произвольной программы, исполняю на предпоследнее вращение "либелу" – и то ли от усталости, то ли от потери концентрации ударяюсь подбородком о лед. Отключилась на какое-то время, а потом встать не смогла.
- Страшно не было?
- Не помню. Все что помню – когда везли в травмпункт, тошнило меня всю дорогу.
- Тогда же было непонятно, насколько долго продлится восстановление.
- Я пропустила взрослый чемпионат России, но понимала, что на юниорский чемпионат мира мне обязательно надо отбираться. Иначе бы на следующий сезон не дали бы этапов Гран-при. Начала готовиться. Помню, в каком-то прокате сделала тройной риттбергер – и понимаю, что не могу ни согнуться, ни разогнуться. Нерв защемило. А до первенства России осталось несколько дней. Опять врачи, опять снимки, опять остеопаты… Один остеопат сказал – девочка, тебе с такими травмами надо заканчивать. Второй тоже говорит: плохо все, никакого больше спорта. Сделали уколы – выяснилось, что от них сильная раскоординация. И вдобавок отравилась, приехала отбираться, сбросив два килограмма. Вот в таких условиях пришлось выступать на первенстве России. Выступила, каким-то чудом отобралась. А к первенству мира еще более-менее подготовилась…
- Ох, я даже не знаю, мне тогда уже ничего не хотелось. В тот момент я уже даже не думала, что Олимпиада уже в следующем сезоне. Но понимала, что бросать нельзя – все-таки столько всего уже вытерпела.
- Стоило оно того – терпеть-то?
- Ну а что, я же восстанавливалась, снова каталась. Нет, я даже не думала о том, чтобы бросить. Перед олимпийским сезоном и мама, и тренер очень мне помогли, можно сказать, "втянули" меня в него.
- Неужели мама ни разу не сказала – дочка, может, хватит?
- Нет. Речь о завершении карьеры вообще только один раз была – перед отъездом в Москву. Вот тогда она сказала – или мы едем, или ты идешь и нормально учишься в школе. Я ответила – в Москву едем. И еще даже подумала: боже, зачем я это сказала…
Надо перетерпеть взросление – и тогда я попаду на следующую Олимпиаду
- Юля, сейчас, как мы понимаем, все налаживается – и в плане состояния, и в плане перспектив. Но все-таки, как считаете – можно было избежать отрицательных эмоций первой половины послеолимпийского сезона?
- Трудно сказать. Я вообще-то не могу обещать, что в следующем году буду в идеальной форме. Исправлять технику – это дело серьезное. А потом надо будет учиться заново делать все то, что мы исправим, на стартах. Как мы говорим, "собирать" все.
- Хоть какой-то полезный опыт нынешний сезон дал?
- Нельзя на соревнования ездить не готовой. Как ты на чудо ни надеешься, оно не произойдет. То есть короткую программу я была готова катать. Только на первом этапе Гран-при не была готова – вот там произошло маленькое чудо, что я ее собрала. Потом с короткой было все нормально. А вот с произвольной – нет.
- Как болельщики реагировали на неудачи?
- Поддерживают, говорят – все еще будет. Для меня это очень важно. Я вообще пересматриваю все то, что мне прислали, и думаю – сколько же у нас талантливых людей! И рисунки, и стихи… А когда смотрю повтор олимпийских прокатов, вижу, как зрители на трибунах за меня переживали. Тогда-то я этого не замечала! И я хочу им всем сказать спасибо. С такой поддержкой очень хочется горы свернуть.
- Сейчас настолько серьезное опустошение, что не понимаю… По идее, надо готовиться, стартовать, выступать. Но я ставлю цель докататься до следующей Олимпиады и постараться на нее отобраться. Надо перетерпеть период взросления.
- Как показывает практика, пока одни фигуристки справляются со сложностями взросления, подрастают молодые, соревноваться с которыми становится очень сложно.
- Пусть до 17 лет дорастут – посмотрим, что с ними будет. Знаете, я читаю свои интервью, которые давала несколько лет назад, и не верю своим словам. Я тогда говорила: "Могу есть что хочу, в любых количествах, вообще не поправляюсь". А сейчас смотрю и думаю – неужели такое было…
