Эксклюзивное интервью Ирины Бельгер: Отец просит упаковать ему... дождь

- Во-первых, после смерти отца я уже пятый раз сюда прилетаю - на 40 дней, на открытие памятника, на все асы (поминальные обеды – Т.Н.). В этот раз приехала на ас в честь годовщины его смерти. К тому же, нужно было продолжить дела отца.

Первое – разобраться с его библиотекой. Он ежегодно отдавал в Туркестанский университет порядка 400 книг, и мне хотелось поддержать эту традицию и тут пришлось разбираться методом проб и ошибок, догадываться, отдать эту книгу или нет. Вы знаете, я часто чувствую, что отец меня ведет, направляет.

К примеру, уже после того, как я передала часть книг, задним числом читая его «Плетенье чепухи» в газете, обнаружила его заметы о том, какие книги стоит хранить в доме, и узнаю, что некоторые книги он никогда бы никому не отдал. Сразу же пошла проверить, оставила ли я эти книги дома и к великой своей радости увидела, что они не только все до единой стоят на месте, но еще и в той самой последовательности, в которой авторы этих книг у него и были написаны.

- А что за книги?

- Это книги молодых казахских писателей, которые ему дарили с автографами, с подписями.

Вторая причина, по которой я приехала в Алматы - подготовка к открытию в Национальной библиотеке музейной комнаты Герольда Карловича. Нужно было собирать его личные вещи, канцелярские предметы, картины, ковер, его кресло, стул, настольную лампу, огромное количество фотографий, документов. Из Москвы я привезла несколько документальных фильмов об отце, перемонтированных в другие носители, а также его архивные документы, альбомы, фотографии.

Когда я уже была в Алматы, нам неожиданно позвонили из Петропавловска и сообщили об открытии в местном университете музейной комнаты отца. Пришлось срочно заняться подбором и переправкой туда фотографий, документов, рукописей, картин и личных вещей Герольда Карловича. Большую помощь и содействие оказала нам в этом Ассоциация общественных объединений немцев Казахстана «Возрождение», возглавляемая Александром Дедерером.

Александр Мерк, инициатор открытия этой музейной комнаты рассказал, что жители села Ленино (ныне Ибраево), где собственно я родилась, принесли огромное количество уникальных документов, фотографий, предметов быта отца и матери Герольда Бельгера. А пожилая женщина-казашка передала в музей весь скарб семьи Бельгер, который они отдали ей, когда переезжали в Ташкент. Ей удалось чудом все это сохранить.

Далее. Отец написал в своем дневнике пожелание, что хорошо бы в Немецкий дом передать в дар порядка ста немецких книг, какие-то документы, письма немецких писателей, и я это сделала, передала более 150 книг, множество архивных документов и сейчас там есть личный уголок Бельгера. Кроме того, на его родину в Северный Казахстан переданы в школы и библиотеки 74 книги.

Само собой, нужно было разобраться с его собственными книгами, понять, сколько экземпляров осталось в наличии, привести их в порядок. Я походила по книжным магазинам и обнаружила только одну книгу. По словам продавца, книги Бельгера расходятся мгновенно. Также пришлось собрать огромное количество его документов, поздравительных телеграмм и открыток от Президента Нурсултана Назарбаева и других руководителей Казахстана и вместе с рукописями передать их в президентский архив, как он обычно это делал.

Также туда переданы чудом уцелевшие письма студента Бельгера, написанные родителям еще в 1954 году из Алма-Аты, и уникальная тетрадь моего деда, который он вел со дня рождения маленького Герольда, то есть с 1934 года. А сейчас я читаю личные дневники отца, которые он вел чуть ли не со второго класса, их у него накопилось около сорока штук и узнаю колоссальное количество фактов, событий, связей, мнений, мыслей, ощущений, получаю огромную информацию для продолжения его наследия.

Хочу сказать, что отец еще при жизни успел подписать договор с одним казахстанским интернет-издательством на публикацию его произведений. Из отобранных им лично 35 книг, на сегодняшний день вышли уже две книги и десять готовятся к выпуску до конца этого года. Там же периодически выходят и другие материалы о Бельгере, и к этой работе недавно подключилось еще и московское интернет-издательство. Приятно было услышать, что в первые дни после появления двух книг, число просмотров составило более 14 тысяч пользователей, издатели обошлись без рекламы, сказав, что имя Бельгера уже само по себе реклама.

- Разумеется, есть. Дело в том, что каждый год отец расписывал себе план выпуска книг и публикаций. И что меня поразило, будучи серьезно больным человеком, да еще в таком возрасте, у него в 2013 году из 38 намеченных работ были изданы 36. В 2014 из 35 не вышла только одна. На 2015 год у него в общей сложности было запланировано порядка 11 книг, в том числе два тома «Плетенья чепухи». «Плетенье чепухи» - главное, над чем мы сейчас работаем.

- А этого никто не знает, это его собственное изобретение. В дневниках своих он это называет чепушкой, а я называю «акын поет». Олжас Сулейменов сказал, что это жанр, удачно придуманный только Бельгером самим.

- Последний год был очень тяжелым для нас, излишне говорить о степени утраты и огромной потере. Но этот год лично для меня был еще годом проб и обретений. Имею в виду работу с архивом отца, которым я сейчас очень много занимаюсь, потому что не было никакого завещания, ни личного, ни творческого. Несмотря на его невероятную пунктуальность, на то, что он сам полностью расписал все свои труды с точным указанием издательства, года издания и количества страниц, во многие вещи приходилось вникать, исследовать заново, а о многом догадываться. Я чувствую себя геологом, который все время раскапывает какие-то драгоценные камни, потому что в рукописи ли, в дневниковой записи ли, блокнотах, листочках ли - везде нахожу просто бриллианты.

Иногда не туда попадаю, поэтому все время советуюсь с портретом папы, который висит в его кабинете, спрашиваю: «Вот в этот шкаф мне надо залезть, здесь эта рукопись?». И портрет вроде улыбается, и я действительно нахожу там то, что искала. А если что-то не так делаю, то отец вроде дает мне какие-то знаки, например, балконная дверь начинает скрипеть, и я понимаю, что я не там ищу, или не то ищу. Эти ощущения происходят во мне на каком-то генно-интуитивном уровне, но по большей части я все время нахожу то, что надо найти. Это еще раз подтверждает, что отец меня постоянно ведет…

Также этот год стал для меня годом огромных обретений еще и потому, что за это время я узнала огромное количество друзей Герольда Карловича. Мои телефонные книжки пополнились невероятным количеством новых номеров, практически с каждым из его друзей у нас завязались хорошие деловые отношения, на меня вдруг обрушился «вал» замечательных, мудрых, интеллигентных людей. Я очень благодарна этому городу и людям, которые окружали моего отца и благодарна им за добрую память о нем.

- Конечно. Допустим, я слушала диск, где зафиксирована его поездка в Северный Казахстан, когда он баллотировался в депутаты, и он там так здорово говорит, его так хорошо принимают земляки, у него такая хорошая предвыборная программа, я это первый раз вижу и слышу. Также есть кассета с записью, когда он с Абишем Кекильбаевым и с целой группой казахстанской делегации были в Германии на Днях культуры и там тоже есть нигде ранее неопубликованные материалы. Также есть другие редкие материалы и рукописи, которые никто никогда в глаза не видел, его личные дневники, какие-то заметки, записки… Я же говорю, это просто кладезь и я как геолог нахожу драгоценные камни!

Я даже узнала факты его личной биографии, о которых я даже не подозревала. Это я прочитала в романе «Зов», его у меня, к сожалению, не было, он не успел его мне прислать, и я читала его здесь. Ночью просто прорыдала, не могла в себя прийти.

И вот что еще меня потрясло. Во многих газетах о России пишут неправду и меня, как гражданку России это возмущает. И вот в «Плетенье чепухи» в 30-й тетради я вдруг читаю у отца абсолютно грамотную, точную, взвешенную оценку положения дел в России (и не только в России, но и в Германии и Украине). Меня удивило, откуда он, сидя в Казахстане, в свои 80 лет, не владея интернетом, понимал гораздо больше, чем те молодые, у которых под руками все современные средства связи. При этом он уместно и точно приводит цитаты выдающихся политиков разных эпох или, к примеру, строки Пушкина. Вот послушайте, что он пишет «В украинско-русской тяжбе возмущают меня особенно западные чистоплюи, слепые черви. Вспоминается Пушкин: «О чем шумите, вы, народные витии, зачем анафемой грозите вы России?».

Герольд Карлович всем известен своей колоссальной работоспособностью. В одном из дневников он пишет «Стаж моей писательской деятельности исчисляется с первой публикации. Начал с 1957 года. Получается, 57 лет. Учительский стаж 10 лет. Под комендатурой – 15 лет (каждый год считается за три). Общий стаж получается 57+10+15=82. А мне самому 80. Выходит, я работал два года до своего рождения».

- Об этом речи пока нет. Да, я привезла из Москвы наше генеалогическое древо, которое Герольд Карлович сам составил, расписал до самых-самых последних прапрапрапрадедов, кто когда жил, кем был и так далее. И это генеалогическое древо тоже, думаю, нужно передать в музей на его родине.

- Ничего подобного, его родственники рассеяны по всему миру. В Германии у него жили родственники по линии матери, но по большей части они умерли. 11 лет назад туда уехали единственная его оставшаяся в живых сестра с сыном и племянница. Многие родственники живут в России - в Барнауле, Хакассии и Воронежской области.

- Боюсь, что не настолько, как в Казахстане, и мы сейчас это восполняем. Мне бы очень хотелось, чтобы в России моего отца знали так же, как и здесь.

- В Германии, наверное, знают чуть больше, чем в России, благодаря его тесным связям с немецкими писателями. Мне звонила одна женщина, она тоже создала сайт немецких писателей в Германии и просила прислать его произведения. Думаю, мы с ней продолжим эту работу, она тоже хочет, чтобы в Германии знали это имя.

- Нет, да и не пытался особо. Все подаренные ему компьютеры, планшеты, айфоны, айпады он тут же передаривал. Вы знаете, где-то я прочитала выводы научных людей, что те, кто пишет ручкой, до самых преклонных лет обладают невероятной памятью и абсолютно лишены таких старческих проблем как склероз, деменция. Наверное, это так, иначе как объяснить, что папа до последних дней своей жизни читал, писал и говорил на трех языках – казахском, немецком и русском?! В 80 лет у него была абсолютная ясность ума и четкость разума. Он даже с мобильным телефоном не мог особо обращаться, а в планшете слушал только музыку. Когда мы раздавали родным его личные вещи, были сильно удивлены, что все мужские рубашки с длинным рукавом были прорваны на правом локте, а половица у левой ноги под его креслом была выбита. Это свидетельствует о его титанической работе, о мужестве и подвиге писателя, пишущего только ручкой за своим письменным столом.

- Скажу больше. Буквально за несколько часов до шестого и последнего инфаркта, с семью литрами жидкости в животе, он дописывал какую-то статью на казахском языке. Прошло время. Мы долго гадали, почему он так спешил с этой статьей и для кого он ее писал. Разгадка пришла неожиданно. Мама совершенно случайно рассказала об этом редактору одной из газет, и тот был просто в шоке. Говорит, это он договаривался с отцом, что статья выйдет к 9 мая, но зная, что Бельгер серьезно болен, не беспокоил его, думал, вряд ли вообще можно что-то написать в таком состоянии. Каково же было его удивление, когда он увидел дописанную готовую рукопись и немедленно ее опубликовал. Статья вышла без опоздания, к 9 мая, уже после смерти моего папы. Это было его проникновенное послание ветеранам войны.

- Замечательным и это невозможно передать никакими словами! Я ему бесконечно благодарна за то, как он меня воспитал. Он никогда не сюсюкался со мной, держал в строгости, но за этим стояла невероятно сильная отцовская любовь, теплые отношения, забота и это помогает мне до сих пор. Мне много чего в жизни пришлось пережить и только благодаря тому, что отец воспитал меня сильным человеком.

- Трогательно и нежно. Его зовут Всеволод, папа звал Севушкой-Севунчиком, милым попрыгунчиком (мой сын серьезно занимался балетом). Иногда звал его Сиволотом (так Горький обращался к Всеволоду Иванову). Они писали друг другу нежные трогательные письма в особую тетрадку, и эта тетрадка с оказией ходила между Москвой и Алматы. И недавно моя внучка решила продолжить эту традицию и в эту же тетрадку стала писать письма бабушке. Теперь ждет, когда бабушка напишет ей ответ.

Вообще мой папа очень трепетно относился ко всей своей родне, и в первую очередь к своей матери, к своим родителям, это была какая-то особенная любовь, сейчас редко кто так обращается со своими близкими.

- Я просто счастлива, что я ГЕРОЛЬДОВНА! Очень горжусь, что я одна-единственная обладательница такого ФИО, где есть частица его имени.

- С фамилией было не просто. Я все студенческие годы носила свою фамилию, а потом наступили времена, когда с этой фамилией было трудно, все думали, что я еврейка и мне трудно было пробиться в театр, кино.

Даже был случай, когда я пришла на телевидение, написала резюме и оставила там, но вдруг вспомнила, что забыла указать адрес, и когда вернулась дописать, моя анкета валялась в мусорном ведре, разорванная в клочья. Также был случай, когда меня брали в театр Маяковского и просили взять псевдоним, и я работала как актриса под псевдонимом. Потом работала на радио, вела там гимнастику по утрам под именем Ирина Белова.

А потом наступило время, когда у меня, слава Богу, пошла карьера и в титрах моя фамилия стояла как Ковалева (по мужу) и появилось некое свое имя на моем собственном пространстве. Я очень горда тем, что мой отец всегда говорил: «Всего, чего добилась Ирина, она добилась сама». Возможно, через какое-то время я приду к тому, что буду Ковалева-Бельгер.

- Я много раз советовалась с врачами, в том числе с московскими и они очень не рекомендовали мне появиться возле отца, опасаясь, что он, выйдя из коматозного состояния и увидев меня, может получить эмоциональный стресс. К тому же нас в реанимацию элементарно не пускали, иногда только маму на несколько минут.

Но тут наступило резкое ухудшение и мама говорит, вылетай, ситуация непредсказуемая. В общем, я прилетела в 6.30 утра и нас пустили к нему только в 11. И даже в больнице, прежде чем к нему зайти, я сначала советовалась с врачами. Мне разрешили подойти и вы знаете, когда я сказала «папа» и взяла его за руку, он вдруг открыл глаза, посмотрел в потолок, потом секунд сорок смотрел мне прямо в глаза. Я была в оцепенении и тоже смотрела ему прямо в глаза. Мама говорит, что он даже слегка мне улыбнулся. Потом он прикрыл глаза, и я опять: «Папа, папа, ты старая гвардия, ты не должен сдаваться, держись, я приехала, сколько нужно будет, я буду здесь, не волнуйся ни за маму, ни за что, тебе надо восстановить силы»… Было ощущение, что он глазами давал мне какие-то наставления, или хотел что-то сказать, или как будто прощения просил… Я была так потрясена, и до сих пор не знаю, что означал этот взгляд и это до сих пор не дает мне покоя.

Потом подошла мама, и он тоже на нее посмотрел как-то долго и строго. Затем я стала уходить и говорю: «Папа, мы уже тут долго, больше нам не разрешают, я завтра приду». И вижу, как у него глаза так скорбно сморщились, так печально... Выходя, оборачиваюсь, и вижу, у него слезинка выкатилась. Как будто он хотел сказать, никуда ты, доченька, завтра не придешь…

Мы с мамой пошли домой, была прекрасная, почти весенняя погода, и у меня так хорошо было на душе, что он открыл глаза, и я думаю, слава Богу, папа вышел из комы, выкарабкался! А через час нам позвонили и сказали, что у него остановилось сердце.

У меня началась истерика, я говорю главврачу: «Зачем я подошла к нему, я так боялась этой эмоциональной встряски, я страшно боялась, чтобы этого не случилось. Получается, я отца своего убила, зачем я это сделала!». А врач говорит: «Выкиньте это из головы, не думайте об этом, это он вас ждал, и когда вы ушли, он легко и светло на руках у меня умер, ушел как будто с чувством исполненного долга». Я и со священником говорила, и он тоже сказал, что «он 18 дней вас ждал, он просто должен был с вами проститься». Я спрашивала у врачей, а если бы я прилетела раньше? Они говорят, он умер бы раньше. А если бы прилетела позже? А вот этого, говорят, он бы уже не выдержал и вас бы не дождался.

…Папа мне очень часто снится, и сны такие знаковые, яркие. Если сложить их в одну линию, получается, что он и там работает, как говорится, по своей специальности. Снится с ручкой, или с пером, или у типографского станка, или главным редактором, весь заваленный рукописями. Однажды мы с ним обсуждали авторские права. В недавнем сне он просил меня упаковать ему в коробку дождь. Я говорю, я не могу это сделать, это звуки. А он злится и говорит, упакуй мне звуки, вот же коробки. Действительно на балконе лежали коробки и шел дождь… В одном из снов он четко сказал: «Ты все делаешь правильно». На сегодня для меня эта ключевая фраза, которая является моим дальнейшим жизненным ориентиром…

- Конечно! Я же здесь окончила школу, здесь жили мои родители, друзья, подруги и у меня самые светлые чувства. Другое дело, что сейчас мне многое здесь не нравится.

- В первую очередь не нравятся цены, билеты в театр безумно дорогие. Друзья-актеры попросили меня по возможности организовать гастроли в театр имени Лермонтова, и я посмотрела, сколько стоят билеты и просто ужаснулась. Также здесь очень дорогие лекарства, поэтому я привожу их из Москвы. Также привожу всякую бытовую технику, электротовары, потому что они тоже стоят здесь очень дорого, просто немыслимо. В общем, ценовой политикой я крайне недовольна.

Потом я просто дар речи потеряла, когда узнала, что здесь плохо с рыбой, ее практически нет. Как так, Казахстан и без рыбы?

И еще меня возмущают водители общественного городского транспорта, которые умудряются устроить в троллейбусе или автобусе дискотеку, курят, болтают по мобильному телефону. А еще больше возмущает, что пассажиры при этом молчат.

- Нет, там бы пассажиры сразу возмутились, пожаловались, и такой водитель был бы немедленно уволен.

А так Алматы чудесный, прекрасный город, здесь много выстроено нового. Одно лишь меня опечалило, что когда «Казахфильм» снимал большую картину о Герольде Карловиче, там был сюжет, что мы едем по улице Каблукова, где раньше жила наша семья. Ну, поехали мы на эту улицу, а улицы нет. И домов этих уже нет.

- Пока переезды не планируются ни с той, ни с другой стороны. Во-первых, мама еще работает, у нее и школа, и театр, и дай Бог ей здоровья, чтобы она еще работала и работала, это ей помогает хоть как-то справиться со своим горем. Во-вторых, мы никак не можем оставить эту квартиру, ведь здесь находятся архивы, рукописи и пока нет такого человека, которому можно было бы все это доверить. В-третьих, предполагается установить на нашем доме мемориальную доску и назвать именем Герольда Бельгера одну из улиц Алматы.

Ну и самое главное, мы не можем оставить могилу и памятник на Кенсае, поэтому решили, что пока позволяет здоровье, мама будет жить в Алматы, тем более, это ее родной город, здесь похоронены ее родные. К тому же в Бишкеке, а это гораздо ближе, чем Москва, живет ее родная сестра с семьей, и они часто навещают маму.

Что касается моего переезда в Алматы, то это невозможно по ряду причин.

- Семья, 10-летняя внучка Юлиана, которая, к сожалению, растет без матери, ее мама погибла в автокатастрофе, когда ей было три годика. И вообще в моем возрасте сложно что-либо кардинально менять, я живу в Москве с 1976 года, у меня уже совсем иной уклад жизни.

- Как раз сегодня, в день Наурыз, у Раисы Закировны юбилей, ей исполнилось 80!

- Спасибо. Пользуясь случаем, хочу поздравить всех казахстанцев с праздником Весеннего равноденствия и пожелать всем мира, добра, любви и процветания!

Раиса Закировна

Раиса Закировна, Ириночка, Герольд Карлович