Поделиться статьей:

19:59, 21 сентября 2016

Асылбек Избаиров: На «арбузной корке» запрета на салафизм мы можем опасно поскользнуться

Zakon.kz

Взвалив на себя груз ответственности за такое решение как запрет на салафизм, государство может столкнуться с целым рядом непредвиденных последствий.

Насколько целесообразным является такое радикальное политическое решение накануне политического транзита - мы беседуем с известным казахстанским религиоведом, профессором ЕНУ им. Л. Гумилева, директором Института геополитических исследований Асылбеком Избаировым, сообщает Zakon.kz.

- Асылбек Каримович, только что создано Министерство по делам религий и гражданского общества. Для чего снова образовывается самостоятельный госорган, отвечающий за религиозную сферу, если Агентство по делам религий уже было понижено в статусе до уровня комитета? Значит, предыдущее решение признано ошибочным?

- Не совсем так. Понижение АДР до уровня комитета было, по-моему, вполне логичным шагом. Агентство было создано в сложный для Казахстана период, после терактов 2011 года.

Кроме того, тогда перед новым ведомством стояли вполне конкретные задачи – принятие закона о религиозной деятельности и религиозных объединениях и перерегистрация религиозных объединений. И надо признать, оно с ними успешно справилось, несмотря на многие пессимистические прогнозы. Однако на этом предмет деятельности АДР был исчерпан, оно начало вторгаться в сферу, которая не относилась непосредственно к его компетенции. Например, противодействие экстремизму и терроризму, которое всегда было и, очевидно, будет прерогативой Комитета национальной безопасности и отчасти Духовного управления мусульман Казахстана.

На мой взгляд, при создании нового министерства, прежние ошибки были учтены.

- Что нового появилось в принципах работы нового госоргана?

- В ведении нового министерства, помимо сферы религии, остается чрезвычайно широкий круг вопросов. Во-первых, молодежная политика, то есть фактически вся идеология. Во-вторых, взаимодействие государства с гражданским обществом, что не менее важно.

А собственно Комитету по делам религий в составе нового министерства, думаю, целесообразнее всего было бы сосредоточиться на практических вопросах взаимодействия государственных органов с религиозными объединениями, то есть на своей основной функции.

- В связи с разработкой нового закона о противодействии экстремизму и терроризму, некоторые эксперты поднимают вопрос о законодательном запрете на салафизм в Казахстане. Насколько вероятно, что эта инициатива будет реализована?

- В этом вопросе есть как сторонники, так и противники. Очевидно, госорганы должны взвесить все «за» и «против» при принятии подобных решений. Для меня, как для эксперта, самый главный вопрос - насколько целесообразным является такое радикальное политическое решение накануне политического транзита, ведь само по себе это серьезный риск. И насколько случайно, что идею запрета открыто поддерживают некоторые оппозиционно настроенные политологи, в то время как целый ряд авторитетных специалистов предлагают альтернативные пути решения той же проблемы.

Стоит также обратить внимание на публикации в СМИ некоторых государств, что Казахстан якобы «не справляется» с террористической угрозой и нуждается в «помощи». Стоит ли играть с этим огнем? Ведь на кону – суверенитет. Казахстан успешно укрепляет свою независимость, несмотря на сложнейшую геополитическую ситуацию, но на «арбузной корке» запрета на салафизм мы можем опасно поскользнуться.

- Не буду спорить, может, вы и правы, но есть мнение, что другим способом невозможно остановить рост числа салафитов в Казахстане. И если его не остановить сейчас путем запрета, то лет через десять их численность возрастет в разы, и проблема станет нерешаемой.

- Подождите. Во-первых, о каком росте идет речь? Насколько известно, численность салафитов в Казахстане в 2013 году достигла максимального показателя – около 17 тысяч человек. Потом был даже небольшой спад, затем снова некоторый подъем. Сейчас речь снова идет о цифре в 15-20 тысяч. Что значит 15-20 тысяч? Это и есть где-то 17-18 тысяч. Точную цифру, естественно, трудно назвать.

По сути, с 2013 года динамичного прироста нет. Достигнут ли естественный потолок, реально ли заработали принимаемые государством меры? Точно сказать сложно, но факт остается фактом: рост численности салафитов в стране уже три года как практически остановился. Проблема существует, но паниковать не надо. Вообще, эмоции в таких вопросах – не лучший советчик.

- Но что делать с реальными экстремистскими группами, ведь они представляют непосредственную угрозу обществу.

- Да, события в Актобе и Алматы снова показали эту проблему во весь рост, но для ее решения у нас уже есть правовая база, а именно - запрет на такфиризм. Во всем мусульманском мире в качестве основы экстремизма и терроризма называют именно такфиризм – радикальную идеологию, основой которой является обвинение мусульман в вероотступничестве.

Если помните, в 2014 году у нас в Казахстане запретили экстремистскую организацию «Ат-такфир ва-ль-хиджра», идеология которой является основой для наших доморощенных радикалов-террористов. Тогда же руководство АДР официально заявляло, что привлекать к ответственности будут не только за членство в этой организации, но и за простую пропаганду ее идей, даже, как говорится, без «партбилета» в кармане. Этой уже существующей правовой базы вполне достаточно, чтобы обезвредить лидеров экстремистских ячеек.

Некоторые эксперты говорят, что запрет на такфиризм якобы не дал результата. Но простите, его ведь просто никто не использовал! Так за чем дело стало? Надо просто взять этот лежащий инструмент в руки и применять, наконец.

Напротив, взвалив на себя груз ответственности за такое «глобальное» решение как запрет на салафизм, государство может столкнуться с целым рядом непредвиденных последствий, о которых уже говорили многие эксперты, включая вашего покорного слугу и повторяться, думаю, нет смысла.

- А что вы можете сказать о сращивании религиозного экстремизма и криминала? Это проблема также волнует многих.

- Вы совершенно правы, это крайне серьезно, между идеологией такфиризма и «кодексом» воровского мира есть глубинное сходство. Казахстанские радикалы строят свою идеологию вокруг понятия «тагут» – «идол», «государство неверия». Ложное определение тагут выносится через такфир – обвинение в вероотступничестве. Обвинение это имеет две ступени – конкретных людей, и государства и общества в целом. В результате наше государство для них – идол, окружающие сограждане в подавляющем большинстве – кафиры (неверные). Сотрудничество с государством, например, работа за зарплату для них «харам» (запретно).

А для вора в законе это называется «западло». Название другое, но практический смысл похожий. Таким же образом, окружающие для профессионального вора – это «фраера», то есть законная добыча, легитимные жертвы. Как и для такфириста, ведущего свой «джихад». Вытащить мобильный телефон у проходящего мимо «кафира» и перепродать другому «кафиру» - не преступление, а военная добыча, одобряемое действие. Как и для профессионального вора или бандита. Сам шайтан велел криминалу и религиозному экстремизму в Казахстане идти навстречу друг другу. Насколько это опасно для общества, думаю, не надо даже разъяснять, это понятно каждому.

- Есть ли, на ваш взгляд, какие-то реальные пути выхода из такой ситуации? Надо же что-то делать…

- Как правильно рекомендуют многие уважаемые эксперты - противопоставить идеологии другую идеологию. Для нас это – традиционный ханафитский мазхаб в сочетании с общей патриотической идеологией, основанной на гордости за богатую историю нашей Великой степи. Как упоминал Лидер нации еще в своих «Улытауских тезисах», это славная история империи Золотой Орды и Казахского ханства.

Но главное в данном контексте – показать молодежи, что наши предки издавна были мусульманами-суннитами, и в самозваных «учителях», несущих смуту, наш древний народ не нуждается.

Торгын Нурсеитова