Вдумчивость – оберег против поспешности (Николай Мамонтов, судья Верховного Суда Казахстана в почетной отставке)
Zakon.kz
Вдумчивость - оберег против поспешности
Николай Мамонтов,
судья Верховного Суда
Казахстана в почетной отставке
В статье С. Баймурата «Скандализация
суда и свобода слова: опыт Англии для Казахстана» затронуты важнейшие для
правовой системы Казахстана категории свободы слова, независимости суда и
судей, недопустимости проявления неуважения к суду и судьям, обязательности
судебных актов и их исполнения. При этом сделанные суждения основаны на
прецедентном праве, нормы которого создавались, формулировались, дополнялись и
конкретизировались самими судьями. Правовая система Казахстана относится к
семье континентального права и формируется на иных правовых основаниях.
Проведенный в статье сравнительный анализ прецедентов с указанными в статье 25 частного проекта Кодекса гражданского судопроизводства (далее - КГС) читается увлекательно и познавательно в историческом аспекте, поскольку подкрепляется и эмоциональным настроем С. Баймурата.
На что им было обращено внимание, но без должного анализа правовых положений?
В части 4 статьи 25 проекта указано, что «любые публичные высказывания о незаконности судебного акта, не вступившего в законную силу, недопустимы». В части 5 этой статьи указано, что «правовые позиции суда по вступившему в законную силу судебному акту могут подвергаться правовому, логическому и системному анализу в научных выступлениях и публикациях в средствах массовой информации, но без утверждения автора о незаконности судебного акта». И, наконец, в части 6 статьи проекта зафиксировано положение о том, что «вывод о незаконности судебного акта вправе делать только Верховный суд Казахстана в ревизионном производстве».
Что же так шокировало в этой норме С. Баймурата и почему он делает вывод о том, что предпринята попытка запрета критики?
Следует сразу же отметить, что в названных частях статьи 25 проекта КГС речь непосредственно не идет о проявлении неуважения к суду. В статье обоснованно указывается, что факты проявления неуважения к суду, имевшие место в судебном заседании, не охватываются указанными в статье 25 проекта КГС положениями.
Внимательный и непредвзятый анализ положений нормы проекта позволяет утверждать, что в них речь идет юридической природе судебного акта и его юридической силе, а также о предусмотренных иными нормами действующего ГПК и проекта КГС, регулирующих правовые процедуры оспаривания судебного акта. Если изложенные в норме проекта КГС слова и выражения толковать без соблюдения правил толкования, то можно получать такие выводы, которые далеки от содержания нормы.
При этом в анализируемой норме проекта КГС совершенно не затрагиваются положения Кодекса судейской этики, регулирующих поведение судьи в процессуальных отношениях с участниками частного материально-правового отношения и присутствующими в зале судебного заседания гражданами или во внеслужебных отношениях судьи с другими лицами. Этот аспект требований к судье регулируется Кодексом судейской этики и рассматривается вне рамок гражданского процесса.
В норме статьи 25 проекта КГС содержатся положения о допустимости либо недопустимости публичных высказываний, в том числе в средствах массовой информации, о незаконности вынесенного судом судебного акта.
Это положение является базовым, позволяет установить либо соблюдение установленного законом порядка выражения несогласия стороны материально-правового отношения с решением суда, либо превратить судебный акт в публичное неприятие через мнение частного лица.
Какое-то количество судебных решений, которыми конкретизированы права и обязанности участников разрешенного судом материально-правового отношения, одной из сторон может субъективно восприниматься как не отвечающие интересам этой стороны.
В каждом судебном решении на основании оценки исследованных в судебном заседании доказательств с учетом критериев относимости, допустимости и достоверности, суд устанавливает фактические обстоятельства рассматриваемого частного материально-правового отношения и сопоставляет эти обстоятельства с диспозицией подлежащих применению норм материального закона. При этом судья толкует нормы закона, высказывает суждения об обоснованности или необоснованности заявленного истцом требования.
Публичное опровержение изложенных в судебном решении правовых выводов, поскольку они не опровергнуты в установленном процессуальным законом порядке, конечно же позволяет предположить, что таким образом формируется мнение о необязательности исполнения судебного акта. А необязательность исполнения решения суда нарушает законные интересы другой стороны, общества в целом. Вот почему, не фиксируя это обстоятельство в норме закона, не раскрывая его, делается вывод о недопустимости публичных высказываний о незаконности судебного акта.
Хотелось бы, чтобы обратили внимание именно на выражение «публичные высказывания о незаконности судебного акта».
Процессуальный закон предусматривает процедуры обжалования решения суда в апелляционном порядке. Но в апелляционной жалобе совершенно недостаточно указать на несогласие с решением суда. Необходимо еще опровергнуть правовую позицию суда первой инстанции, привести доводы о неправильном толковании судом примененных норм материального или процессуального закона. При обжаловании решения суда в апелляционном порядке важно соблюдать положения закона о процессуальных упущениях стороны в процедурах доказывания.
Публичные же высказывания о незаконности решения суда не требуют соблюдения всех указанных процессуальных требований.
Законом в императивной форме установлено, что законность правовой позиции суда может быть оценена только судом апелляционной инстанции при рассмотрении апелляционной жалобы стороны или апелляционного ходатайства прокурора.
До правового вывода суда апелляционной инстанции о нарушении судом первой инстанции закона при рассмотрении и разрешении частного материально-правового отношения, никто не вправе утверждать в публичных выступлениях о незаконности не вступившего в законную силу судебного акта. Правосудие по делу, по которому решение суда не вступило в законную силу, еще не завершено. Только суд апелляционной инстанции вправе в судебном акте высказать процессуальное решение о законности или незаконности судебного акта суда первой инстанции.
Публичная оценка не вступившего в законную силу судебного акта субъектом, не обладающим правомочиями органа судебной власти, означает вмешательство в деятельность суда в двух аспектах: 1) подвергается сомнению деятельность суда первой инстанции по законности его правовой позиции при вынесении судебного акта и 2) оказывается воздействие на судей суда апелляционной инстанции, которым еще предстоит оценить правовые позиции суда первой инстанции и высказать свое мнение. Но публикации о незаконности решения суда первой инстанции могут повлиять на беспристрастность судей суда апелляционной инстанции, создают негативное впечатление у других лиц о некомпетентности судьи, формируют в обществе негативное восприятие деятельности суда по применению закона, о несправедливости самого закона.
Вот почему публичные высказывания о незаконности не вступившего в законную силу судебного акта означают вмешательство в деятельность суда, свидетельствуют о нарушении конституционного запрета[1].
В рассматриваемой ситуации следует учитывать еще один существенный правовой аспект.
Каждый участник разрешенного судом частного материально-правового отношения обладает процессуальным правом на подачу апелляционной жалобы, в которой может излагать свои субъективные доводы о несогласии с судебным актом и о его несоответствии нормам материального или процессуального закона. Такие суждения могут высказываться на основании закона как реализация процессуального права. Эти суждения исследуются и оцениваться судом апелляционной инстанции в порядке, установленном процессуальным законом. Однако эти суждения высказываются не публично, а в рамках процедуры, установленной законом.
Но и в отношении вступившего в законную силу судебного решения в публичных выступлениях (высказываниях) недопустимо утверждение о незаконности судебного акта.
Вступивший в законную силу судебный акт является индивидуальным правовым актом, который обязателен для всех государственных органов, юридических и должностных лиц, граждан Казахстана.
Сделать вывод о незаконности такого судебного акта вправе только Верховный Суд Казахстана по основаниям и в порядке, установленным нормами ГПК.
Вот почему никто в публичных выступлениях не вправе указывать на то, что судебный акт незаконен. Такие утверждения будут свидетельствовать и свидетельствуют о вмешательстве в деятельность суда по отправлению правосудия и разрешению конкретных дел и споров, о проявлении неуважения к суду и судьям как представителям судебной ветви власти с подтекстом о их профессиональной несостоятельности. Но вывод о профессиональной непригодности судьи может быть сделан только в специальных процедурах с участием Судебного жюри и Высшего Судебного Совета Казахстана.
Осознание, понимание названных особенностей как раз и свидетельствует об изменении правового и общественного сознания, содержанием которого должно являться понимание закона, его добровольное соблюдение, исполнение. Невозможно обеспечить соблюдение субъективных прав субъекта права, если он не уважает закон и судебную власть.
За анализом содержания прецедентных актов судей Англии было упущено существенное содержание норм закона Казахстана.
Мне бы хотелось обратить внимание на то, что вступившие в законную силу судебные акты отражают правовые позиции суда, понимание судьями примененных при рассмотрении дела норм материального и процессуального закона, правила их толкования. И в этом аспекте предусматривается простор для юристов по беспрепятственному исследованию правовых позиций судов по разным категориям дел. Кстати, и Верховный Суд Казахстана анализирует правовые позиции местных судов путем проведения обобщений судебной практики, но в таких обобщениях не может указывать на незаконность конкретного судебного акта. Вступившие в законную силу судебные акты местных судов обязательны и для Верховного Суда, пока в установленном законом порядке не будут отменены.
Недопустимость публичных высказываний о незаконности судебных актов, но допустимость высказываний на основании анализа о правовых позициях суда, является правовым механизмом внешнего обеспечения уважения к суду как институту судебной власти и судьям как ее носителям. Анализ правовых позиций суда по вступившим в законную силу судебным актам позволяет раскрывать содержание толкуемых норм и выявлять коллизии.
Вот почему в статье 25 проекта КГС зафиксирована свобода анализа правовых позиций суда, что будет способствовать совершенствованию закона и практики его применения.
Но в положениях статьи 25 проекта КГС не содержится никаких запретов и ограничений на публичную огласку нарушений судьей правил судейской этики в судебном заседании или во внеслужебных отношениях с гражданами. Это как раз тот аспект деятельности судьи, который регулируется нормами Кодекса судейской этики и находится под общественным контролем.
Надеюсь, что данными разъяснениями удовлетворил стремление С. Баймурата получить от меня объяснения мотивах появления в проекте КГС статьи 25. При внимательном анализе предложенная редакция направлена на формирование правового сознания и уважительного отношения к суду и закону, на дальнейшее развитие научных изысканий в вопросах толкования права и устранения имеющихся коллизий, а также на исключение формирования негативного отношения к суду и закону.
Возникшая дискуссия очень полезна.
Представляется, что не только положения статьи 25 проекта КГС могут заинтересовать ученых, практикующих юристов, судей и подвигнуть их к изложению своего видения модернизации гражданского судопроизводства с позиции укрепления авторитета суда, обеспечения законности, упрощения процедур рассмотрения дел, ускорения судебной защиты нарушенных субъективных прав и их полного восстановления.
Принятие действующего ГПК вовсе не означает, что все вопросы процесса урегулированы при его разработке, что редакция действующих норм не нуждается в совершенствовании. Спокойное и обстоятельное, системное обсуждение проблемных вопросов позволит законодателю сформулировать такие нормы, которые не потребуются в скором времени изменять, а гражданский процесс будет стабильным.
[1] п. 2 ст. 77 Конституции Казахстана, принята на республиканском референдуме 30 августа 1995 года, введена в действие 8 сентября 1995 года, в редакции от 10 марта 2017 года
