2010 - 2017: итоги гуманизации.

Что дальше?

Саламатов Е.А. - независимый эксперт по пенитенциарным вопросам,

кандидат юридических наук, PhD, доцент

Прошло 8 лет гуманизации уголовного законодательства, старт которой дал Президент страны 29 января 2010 года, когда в своем Послании подверг критике репрессивность правовой политики в части уголовных наказаний, отметив: «У нас в системе наказания штрафы составляют менее 5 %, исправительные работы - 0,4 %, общественные работы - 0 %. Основным видом наказания остается лишение свободы… Необходимо гуманизировать наши законы, повысить их качество…».

В ходе реализации данного Послания сразу же обозначилась задача по выходу Казахстана из числа 50 стран наибольшим «тюремным населением», которая активно пропагандировалась проводниками гуманизации как главная идея проводимых реформ. В русле решения данной задачи было принято несколько самостоятельных законов по смягчению уголовного законодательства, разработан и принят новый Уголовный кодекс (наряду с УПК, УИК и КоАП), а также проведены две амнистии в соответствии с законами от 28 декабря 2011 года и от 13 декабря 2016 года.

В настоящее время среди юридической общественности обоснованный интерес представляют итоги гуманизации, тем более, что в последнее время ощущается вакуум информации на эту тему. К сожалению, после возвращения тюремной системы в чрево МВД общество перестало получать официальные сведения о численности заключенных в стране, ее динамике, внутренней структуре и т.п., хотя это не относится к категории секретной информации.

В тоже время, то, что отсутствует на сайте Комитета УИС МВД РК вполне доступно на зарубежных интернет ресурсах, в том числе на сайте «https://www.prisonstudies.org». Это объясняется тем, что наша страна как субъект мирового сообщества достаточно серьезно относится к своему положению в различных международных рейтингах. А потому регулярно предоставляет информацию в профильные международные организации, в том числе по вопросам тюремной системы.

Анализ информации на указанном международном сайте позволяет сделать следующие выводы. В ходе гуманизации с 2010 по 2017 годы Казахстан уменьшил численность «тюремного населения» с 63445 до 35219 человек или на 44,5%. Благодаря этому улучшен тюремный индекс (количество заключенных на 100 тыс. населения) с 389 на 194, по данному показателю мы переместились с 13 на 73 место среди 220 стран.

Бесспорно, ощутимый результат.

В тоже время, при снижении заключенных на 44,5% количество учреждений уголовно-исполнительной системы (далее - УИС) за этот же период уменьшилось с 94 до 86 (8,5%). Видимо сама пенитенциарная система еще не уверена в прочности проводимых реформ и не желает расставаться с морально-архитектурно устаревшими бараками советско-гулаговского периода.

Помимо тюремного индекса в международной практике существуют и иные инструменты определения гуманности уголовного законодательства. Их применение позволяет видеть более целостную пенитенциарную картину мира и свое место в ней.

К примеру, в настоящее время Казахстан занимает 64 место в мире по численности населения, а по количеству заключенных - 48 место[i]. Очевидно, что исходя из простой логики пропорционального соответствия, по числу заключенных мы также должны ориентироваться на 64 место, которое пока занимает Мадагаскар с 22 тыс. заключенными.

Еще одним инструментом является выявление соотношения между отбывающими лишение свободы и иные наказания (не связанные с изоляцией). Здесь не следует путать с судебной практикой вынесения приговоров, которая имеет значение, прежде всего, для судебной статистики. Для пенитенциарных рейтингов имеет значение итоговый результат, то есть фактически отбывающие наказания.

В частности, в развитых европейских странах соотношение выглядит следующим образом: 10% содержатся в тюрьмах и 90% находятся под надзором пробации. В США, которые являются «лидером» по тюремному индексу (666 заключенных на 100 тыс. населения): 30% в тюрьмах и 70% под надзором пробации. В Казахстане на январь 2018 года этот показатель выглядел так: 49% (без учета следственно-арестованных) в учреждениях УИС и 51% под надзором пробации (инспекции). Данный показатель конечно не утешительный. Но, ради справедливости отметим, что в 2010 году он был хуже: 71% на 29%.

Таким образом можно отметить, что с 2010 по 2017 годы проведена большая работа по гуманизации уголовного законодательства, что позволило снизить численность заключенных в стране с 63445 до 35219 человек или на 44,5% и улучшить тюремный индекс Казахстана в международном рейтинге, переместив с 13 на 73 место.

Вместе с тем, более глубокий анализ говорит о необходимости продолжения этой работы, и дальнейшего уменьшения числа заключенных в стране до оптимальных международных параметров. Однако, у данной мысли, как показывают наблюдения, имеется немало противников. Отдельные факты освобождения лиц от уголовной ответственности либо избежания ими строгого наказания, получаемые через СМИ общественный резонанс, воспринимаются обществом крайне негативно и оцениваются как результат излишней гуманизации. Подобные резонансные случаи как индикатор настроения общества сигнализируют об отсутствии поддержки у большей части населения идей гуманизации.

Получается, что с одной стороны государство стремится соответствовать международным стандартам, с другой стороны вынуждено прислушиваться к мнению своих граждан, которое противоположно. Это, в свою очередь, свидетельствует о кризисе института уголовного наказания в стране.

В тоже время, необходимо признать, что гуманизирующий потенциал действующего Уголовного кодекса уже исчерпан. Снижение численности «тюремного населения» достигнуто за счет лиц, совершивших преступления небольшой и средней тяжести. Если на начало 2010 года в местах заключения их доля составляла 20%, то сейчас их не более 5% (ранее судимые). Иными словами, в настоящее время в учреждениях УИС на 95% сосредоточены осужденные, совершившие тяжкие и особо тяжкие преступления. При этом, такие преступления как: убийство, тяжкий вред здоровью, незаконный оборот наркотиков, разбой, грабеж, кража (части 2, 3 и 4) и изнасилование составляют порядка 85%.

Очевидно, что дальнейшее уменьшение «тюремного населения» возможно только за счет законодательного смягчения уголовного наказания за тяжкие и особо тяжкие преступления, что в нынешних условиях маловероятно. Поэтому, можно смело утверждать, что в рамках действующего Уголовного кодекса мы уже достигли дна гуманизации и дальнейшее снижение числа заключенных не предвидится. Более того, их уменьшение в 2017 году достигнуто благодаря прошедшей амнистии. Приведенные выше цифры показывают снижение в прошлом году на 1124 человека, это произошло благодаря разнице между поступающими в пенитенциарные учреждения и покидающими их. Но, здесь следует учесть, что из 10300 освободившихся в 2017 году - 1240 по амнистии. Поэтому, вполне вероятно, что по итогам 2018 года мы столкнемся с незначительным ростом «тюремного населения».

Таким образом, у нас есть два пути: либо мы удовлетворяемся итогами прошедшей гуманизации и пропагандируем их как достаточные, либо ищем иные правовые инструменты для продолжения реформ.

Известный казахстанский ученый Балтабаев К.Ж. образно представляя систему уголовных наказаний в виде лестницы, где каждая ступенька - это отдельное наказание от менее строгого к более строгому, вполне справедливо говорит, что между ограничением свободы и лишением свободы имеется большой разрыв. По причине отбывания ограничения свободы по месту жительства, то есть у себя в квартире, в общественном сознании данное наказание представляется слишком мягким. Поэтому, подавляющая часть населения удовлетворяется только лишением свободы преступников, что, в свою очередь, ведет к наполняемости тюрем.

Как восполнить этот пробел в лестнице наказаний? Как найти баланс между ожиданиями общества и интересами государства? На этот счет существуют различные мнения. Например, еще в 1997 году на момент принятия прежнего Уголовного кодекса система наказаний между ограничением свободы и лишением свободы предусматривала арест, сроком от 1 до 6 месяцев в условиях строгой изоляции. Под строгой изоляцией по сути понималось одиночное содержание, что, безусловно, воспринимается морально-психологически тяжелее, чем коллективная изоляция. Полугодичный срок считался достаточным, чтобы человек осознал последствия своего преступления и при этом не успел привыкнуть к тюремной жизни. К тому же, арест в отличие от лишения свободы не существенно влияет на численность «тюремного населения» из-за коротких сроков изоляции.

Как видно, законодатель того периода более равномерно распределил ступени в лестнице наказаний, не допустив пробела. К сожалению, в силу разных причин, в том числе, из-за отсутствия арестных домов данный вид наказания не получил должного практического воплощения. Законом РК от 18 января 2011 года арест был исключен из Уголовного кодекса, хотя Комитет УИС, находясь в структуре Министерства юстиции, пытался создать условия для его исполнения в следственных изоляторах по причине множества пустующих камер и загруженности СИЗО всего на 60% (к моменту исключения ареста успел оборудовать более 1000 камер по стране).

В действующем Уголовном кодексе концепция ареста изменилась и теперь он назначается только за уголовные проступки сроком от тридцати до девяноста суток.

Другим вариантом недостающей ступеньки могло бы стать такое наказание как общественные работы. Данный вид наказания по логике законодателя является менее строгим чем ограничение свободы и по действующему Уголовному кодексу за преступления не назначается, только за уголовные проступки, с чем сложно согласиться по следующим соображениям.

Еще в период действия прежнего Уголовного кодекса, когда общественные работы назначались за преступления, в деятельности служб пробации, которые исполняют данное наказание, наблюдались парадоксальные случаи. Дело в том, что осужденные умышленно уклонялись от наказания и этим самым добивались замены им общественных работ на более строгое, а именно на ограничение свободы[iii]. То есть, если по мнению законодателя ограничение свободы было более строгим чем общественные работы, то психология правонарушителей говорила об обратном.

С чем это связано? Давно доказано, что наказание, связанное с публичным исполнением, а, следовательно, сопряженное с позором, во много раз усиливает компонент строгости и воспринимается морально-психологически тяжелее. Во все времена, как в восточной, так и в западной цивилизациях наказание обладало и до сих пор обладает элементом публичности. Между вешанием преступников на городской площади в Пакистане, прилюдным их избиением плетью в Иране, выведением осужденных из тюрем в город для выполнения уличных работ в США, широким применением общественных работ в странах Европы и т.д. есть общая связь - это публичное, то есть открытое исполнение наказания.

Более того, в США не мало штатных и муниципальных тюрем, которые ограждены не высокими бетонными заборами, а стальной сеткой. При этом, в муниципальных тюрьмах места для прогулки заключенных на свежем воздухе обращены не во внутреннюю сторону здания, а на внешнюю, что позволяет горожанам свободно лицезреть нарушителей закона.

Что же касается общественных работ, то, например, в Великобритании давно практикуется одевание осужденными к данному наказанию ярко-оранжевой жилетки с надписью на спине и левой стороне груди «Community Payback» (по смыслу - возвращая долг обществу). При таких обстоятельствах каждый осужденный испытывает естественное чувство стыда, тем более, если сталкивается со знакомыми, соседями, друзьями, родственниками и др. Но, отказ от работы влечет замену общественных работ на тюремное заключение. Практика использования подобных жилетов активно перенимается другими странами, в том числе бывшими советскими республиками, а именно прибалтийскими.

По результатам исследований европейских криминологов, озвученных в г.Астане 25 апреля 2016 года на экспертной встрече в рамках проекта «Совершенствование уголовного правосудия в Казахстане», рецидив преступлений среди привлеченных к общественным работам на 50% ниже чем у иной категории осужденных. Очевидно, что практика организации общественных работ с применение отличительной одежды имеет мощное профилактическое воздействие не только на правонарушителей, но и других граждан, так как страх перед прилюдным позором сооружает в сознании мощные преграды.

Если взглянуть на собственную историю, то за годы независимости мы почти утеряли элемент публичности в исполнении уголовных наказаний. Как уже было отмечено, в действующем Уголовном кодексе в отличие от УК 1997 года роль общественных работ снижена до уровня уголовных проступков. Несколько ранее, в советское время в Уголовном кодексе Казахской ССР элемент публичности выражался через такое наказание как общественное порицание, которое доводилось «в необходимых случаях до сведения общественности через печать или иным способом».

А вот обращение к опыту наших предков досоветского периода показывает, что элемент публичности в наказании с целью подвергания преступников позору был очень хорошо им знаком. Как известно, основным видом наказания в казахской степи был айып (штраф с единицей измерения в виде скота), но как более строгое наказание применялось публичное изгнание с позором из рода. Подобное изгнание без скота, то есть без средств к существованию, по сути обрекало человека в степи на голодную смерть. Такие изгнанники назывались в народе «кірме». Если им улыбалась удача они устраивались в другие аулы в качестве батраков, но несмываемый позор преследовал их всю жизнь.

Великий казахский мыслитель, просветитель, общественный деятель Абай Кунанбаев, имевший судейский опыт в качестве бия, говорил: «Ар жазасы - бар жазадан ауыр жаза» (по смыслу: наказание позором - самое тяжелое наказание).

Современная казахстанская правовая система в части наказания преступников отдалилась от мудрости предков, при этом, ориентируясь на опыт западных стран также не видит очевидного. Большинство преступников не испытывают чувства стыда, так как от общества их укрывает правовая ширма. Более того, вызывает жалость и возмущение некоторые случаи подачи через СМИ (особенно ТВ) информации о насильственных преступлениях, когда на всю страну крупным планом показывают лица изнасилованных женщин, у которых есть семья, муж, дети, родственники (например, случай группового изнасилования в чабанской точке Актюбинской области). При этом, преступники остаются за кадром, объясняется это тем, что они пока подозреваемые и их вина не доказана судом. Но, почему-то это правило не действует, когда к уголовной ответственности привлекаются известные в стране люди или крупные чиновники.

Таким образом, возвращаясь к дефектной лестнице наказаний можно сказать, что пробел между ограничением свободы и лишением свободы можно восполнить с помощью общественных работ, истинный потенциал которых до сих пор не раскрыт в отечественной правоприменительной практике. Из всех видов наказаний в нашем Уголовном кодексе только общественные работы обладают элементом публичности, который усиливает любое наказание. А если импортировать европейский опыт и внедрить жилетки с надписью «Қоғамға борыш қайтару», то строгость данного наказания усилится в разы.

Данный подход в какой-то мере изменит философию уголовного наказания, так как развернет ее лицом к законопослушной части общества, которое будет испытывать чувство удовлетворения от правосудия непосредственно лицезря последствия совершенного преступления, чего не скажешь о лишении свободы.

Показав обществу альтернативное лишению свободы публичное наказание в виде общественных работ и тем самым повысив доверие к проводимым реформам, можно будет вернуться к вопросу дальнейшего снижения численности «тюремного населения». Целесообразно это делать не путем выборочной гуманизации по отдельным статьям, а снизить верхний предел лишения свободы на системном уровне, то есть в общей части Уголовного кодекса, что повлечет синхронное снижение по всем санкциям. Речь идет если не о возвращении, то хотя бы приближении к параметрам лишения свободы, имевшим место в Уголовном кодексе Казахской ССР, которые были научно обоснованы с позиции пенитенциарной психологии.

В данной статье изложены, прежде всего, количественные показатели гуманизации уголовного законодательства через пенитенциарную призму и размышления о дальнейших путях снижения «тюремного населения» в Казахстане. Что же касается качественных показателей гуманизации, то их освещение требует самостоятельного и более глубокого анализа, который в современных условиях закрытости пенитенциарной системы крайне затруднителен.

Читайте также

Атланта, Матильда и мандаринка: фермер из Алматинской области выращивает необычные сорта тыкв

16:46, 20 сентября 2024

"Многие даже не знают о существовании реактора": эксперт об уровне развития ядерных технологий в Казахстане

16:33, 20 сентября 2024

"Продукт неизвестности и дезинформации": эксперт высказалась о радиофобии в Казахстане

13:54, 20 сентября 2024