Об архаичности и правоприменительной ничтожности наказания в виде исправительных работ (Саламатов Е.А., кандидат юридических наук, доцент)

Об архаичности и правоприменительной ничтожности наказания

в виде исправительных работ

Саламатов Е.А.,

кандидат юридических наук, доцент

Уголовные наказания - это узел, связывающий уголовное и уголовно-исполнительное законодательство. От правильно выстроенной системы уголовных наказаний зависит эффективность правовой политики государства на стадии исполнения судебных решений. В этом контексте первостепенное значение имеет не Уголовно-исполнительный, а Уголовный кодекс, так как именно в нем определены понятие наказания и его цели, система наказаний и их виды, сроки наказаний и другие связанные с ними важные аспекты.

В условиях гуманизации правовой политики и задачи по снижению «тюремного населения» альтернативным лишению свободы видам наказаний уделяется повышенное внимание. Однако, их количество не всегда означает их качество. Рассмотрим это на примере такого наказания как исправительные работы.

Как известно, текущая гуманизация берет свое начало с Послания Президента страны народу Казахстана от 29 января 2010 года, в котором он подверг жесткой критике судебную и правоохранительную систему, сказав: «Основным видом наказания остается лишение свободы... У нас в системе наказания штрафы составляют менее 5%, исправительные работы - 0,4%, общественные работы - 0%...».

Что изменилось с того времени в части исправительных работ? Увеличилась ли их доля в системе исполнения уголовных наказаний? Для ответа на эти вопросы нужно обратиться к статистике, которая, как известно «вещь упрямая».

Согласно данным Комитета по правовой статистике и специальным учетам Генеральной прокуратуры РК (далее - КПСиСУ) выходит следующая картина. Исправительные работы отбывали на момент истечения:

-· 2010 года - 93 человека или 0,43% от общего количества отбывавших альтернативные лишению свободы наказания и условное осуждение;

-· 2011 года - 70 или 0,39%;

-· 2012 года - 29 или 0,20%;

-· 2013 года - 20 или 0,11%;

-· 2014 года - 34 или 0,16%;

-· 2015 года - 42 или 0,16%;

-· 2016 года - 52 или 0,17%;

-· 2017 года - 33 или 0,11%;

-· 2018 года - 22 или 0,06%.

Как видно, длящаяся на протяжении 9 лет гуманизация уголовного законодательства, в том числе принятие целого ряда законов по снижению репрессивности прежнего Уголовного кодекса, проведение нескольких амнистий и введение в действие с 1 января 2015 года более либерального Уголовного кодекса, не только не реанимировали данный вид уголовного наказания, а наоборот - минимизировали практику его применения. В течение 2018 года судами республики было вынесено всего 30 приговоров с назначением исправительных работ, что составляет 0,09% от всех осужденных судами (31309).

Так в чем же дело? В чем причины ее правоприменительной ничтожности?

Полагаю, что результаты небольшого исследования, проведенного Комитетом уголовно-исполнительной системы в 2010 году после критики Президента, еще в бытность нахождения в составе Министерства юстиции, актуальны и по сей день.

Для начала напомним, что согласно законодательству главным условием для назначения судом исправительных работ является наличие у подсудимого постоянного места работы, что и гарантирует ежемесячные удержания из его заработной платы. Так, в части 7 статьи 42 УК закреплено: «Исправительные работы не назначаются лицам, признанным нетрудоспособными либо не имеющим постоянной работы или обучающимся в учебных заведениях с отрывом от производства».

В ходе проведенного исследования выяснились следующие обстоятельства. Во-первых, как известно, преступность имеет социальные корни, по этой причине многие лица, совершившие преступления, изначально были безработными или не имели постоянного места работы. Во-вторых, даже те, кто имел стабильную работу лишались ее еще на стадии предварительного (досудебного) расследования, как только работодатель узнавал об уголовном преследовании своего работника. А работодатель узнавал об этом во всех случаях, так как орган уголовного преследования запрашивал у него характеристику о подозреваемом (обвиняемом). Более того, нередко работодатель допрашивался в качестве свидетеля о разных обстоятельствах, связанных с его работником. Поэтому, почти во всех случаях работодатель без промедления увольнял такого работника. В эпоху свободных рыночных отношений он имеет на это полное право и понять его с психологической точки не сложно.

Понимая эту ситуацию многие судьи старались не назначать данный вид наказания даже тем, кто сохранял работу к моменту вынесения приговора, так как высокая вероятность увольнения работника в последующий период требовало замены исправительных работ на другой вид наказания, что излишне увеличивало нагрузку на суды.

Если же к уголовной ответственности привлекался государственный служащий имеющий постоянное место работы, то обвинительный приговор в соответствии с законодательством о государственной службе автоматически лишал его работы (если он не был уволен на досудебной стадии).

Таким образом, исправительные работы как вид уголовного наказания широко применявшийся в советское время, когда государство гарантировало каждому гражданину оплачиваемый труд и даже привлекало его к ответственности за тунеядство, в условиях современной экономической модели потеряло свою основу - стабильность работы, следовательно, и возможность для ежемесячных удержаний с заработной платы.

Кроме этого, попытка разобраться в причинах неувольнения частными работодателями ничтожно малого количества лиц, продолжавших работать и отбывать исправительные работы, несмотря на неудобства в связи с регулярным контролем уголовно-исполнительной инспекции осужденного по месту работы, выявила следующее. Во многих случаях имели место либо родственные связи между работодателем и отбывающим данный вид наказания, либо иные отношения, основанные на скрытой заинтересованности работодателя не увольнять такого работника, суть которых сам работодатель предпочел не разглашать (об истинных причинах можно только догадываться).

Все изложенное говорит не только об архаичности в нынешних экономических условиях исправительных работ как вида уголовного наказания, но и их неэффективности с точки зрения целей наказания.

Интерес представляет вопрос о том, как решают эту проблему наши соседи, с которыми мы когда-то имели общую основу уголовного законодательства. К примеру, в части 1 статьи 50 Уголовного кодекса России закреплено: «Исправительные работы назначаются осужденному, имеющему основное место работы, а равно не имеющему его. Осужденный, имеющий основное место работы, отбывает исправительные работы по основному месту работы. Осужденный, не имеющий основного места работы, отбывает исправительные работы в местах, определяемых органами местного самоуправления по согласованию с уголовно-исполнительными инспекциями, но в районе места жительства осужденного».

Как видно, российский законодатель создал для исправительных работ более благоприятные условия за счет дополнительных рабочих мест, определяемых органами местного самоуправления по согласованию с органом, исполняющим данный вид наказания. И этот подход вполне себя оправдывает, о чем свидетельствует официальная статистика Федеральной службы исполнения наказаний РФ. Например, исправительные работы в России отбывали в течение:

-· 2015 года - 28090 человек или 9,17% от общего количества осужденных к альтернативным наказаниям и условному осуждению (всего 306448);

-· 2016 года - 24324 или 5,75% (423092);

-· 2017 года - 42384 или 8,41% (503865)[i].

Возможно ли применение российского опыта в условиях Казахстана путем внесения дополнений в статью 42 УК по аналогии со статьей 50 УК РФ, а также в Закон РК «О местном государственном управлении и самоуправлении в Республике Казахстан» от 23 января 2001 года?

Полагаю, что нет. Наши институты самоуправления не достаточно развиты для решения подобных вопросов. Задача по созданию объектов для исправительных работ непосильна даже местным представительным органам (маслихатам).

А способен ли решать данный вопрос местный исполнительный орган в лице акима, у которого объем полномочий значительно больше, чем у маслихата?

Чтобы ответить на этот вопрос посмотрим на то, как акимы организуют выполнение общественных работ осужденными к данному виду наказания, что относится к их компетенции в соответствии с пунктом 12-10 части 1 статьи 35 Закона РК «О местном государственном управлении и самоуправлении в Республике Казахстан». Схожесть исправительных и общественных работ в том, что для исполнения обеих нужны рабочие места.

Обратимся снова к статистике КПСиСУ. Так, общественные работы отбывали в течение:

-· 2016 года - 5821 человек или 10,61% от общего количества отбывавших альтернативные наказания и условное осуждение;

-· 2017 года - 6442 или 10,90%;

-· 2018 года - 7402 или 11,57%.

При этом, судами республики в течение 2018 года было вынесено 5536 приговоров с назначением наказания в виде общественных работ (большее количество фактически отбывших общественные работы в 2018 году объясняется переходящей статистикой из 2017 года).

Как видно, местные исполнительные органы в целом справляются с организацией рабочих мест для осужденных к общественным работам в рамках имеющихся судебных приговоров (если не углубляться в качество их исполнения). Хотя, если посмотреть на международную, особенно европейскую практику, то казахстанская статистика назначения и исполнения общественных работ крайне скудна. В структуре европейских наказаний доля общественных работ составляет не менее 2/3, и проблем с объектами для их исполнения не возникает, так как этот вопрос не зациклен как у нас только на местном исполнительном органе (у них сохранена суть общественных работ: они исполняются публично во благо общества, а не в интересах мэрии).

Таким образом, возвращаясь к исправительным работам, сам собой напрашивается вопрос: может быть определение мест для отбывания данного наказания, как и в случаях с общественными работами, возложить на акиматы? Но, в этом случае нивелируется разница между двумя этими уголовными наказаниями (не считая не принципиальных моментов).

На наш взгляд, не следует пытаться реанимировать то, что в условиях современной экономической модели нашей страны не имеет никаких перспектив. Усилия государства и общества следует акцентировать на таком наказании как общественные работы, потенциал которых в Казахстане до сих пор не раскрыт в полной мере. А исправительные работы целесообразно исключить из отечественного Уголовного кодекса по причине потери правоприменительной ценности и перехода в категорию правового анахронизма.

В завершение отметим следующее, общая проблема института уголовных наказаний заключается в том, что разработчики многих изменений и дополнений в отечественный Уголовный кодекс не всегда учитывают пенитенциарную практику и статистику, не проводят анализ проблем исполнения наказаний, ограничиваясь лишь теоретическими умозаключениями. Хочется верить, что эти упущения носят временный характер.

https://fsin.su/structure/inspector/iao/statistika/Xar-ka v YII/

(на момент написания статьи данных за 2018 год на сайте ФСИН еще не было)