60 выпуск сборника «Гражданское законодательство. Статьи. Комментарии. Практика» (Е. Порохов, Н. Рассказова)

60 выпуск сборника «Гражданское законодательство. Статьи. Комментарии. Практика»
(продолжение)

Вышел 60-й выпуск сборника «Гражданское законодательство. Статьи. Комментарии. Практика» под ред. проф. АДиденко, Г. Койайдаровой, Р. Джусангалиева. Как и предыдущий 59 выпуск он посвящён 75-летию Великой Победы советского народа в Отечественной войне. Казахстанские авторы и ученые зарубежных стран своими публикациями внесли свой вклад в дань памяти фронтовикам, за что мы выражаем всем авторам глубокую признательность.

Вечная слава Героям!

Мы продолжаем публиковать ряд статей из 60 выпуска на сайте zakon.kz

Сегодня мы представляем статьи Е,Порохова и российского автора Н.Рассказовой

Е. Порохов

ДЕНЬГИ
как предмет публично-правового регулирования

В последние годы темпы роста доходов и непроизводительного потребления в нашей стране значительно опережали темпы роста производства и создания ВВП (реальной стоимости в виде товаров, работ и услуг). Попросту в стране больше приписывали, перераспределяли, присваивали, тратили и потребляли, чем производили и зарабатывали. Траты в большинстве своем были потребительскими и неокупаемыми. Сказанное в полной мере относится и к государству. При этом в условиях импортной зависимости экономики Казахстана доходы в виде платы за товары (работы, услуги) с высокой добавленной стоимостью в большинстве своем утекали за рубеж, обескровливая тем самым экономику страны.

Экспорт из Казахстана сырья и других товаров с низкой добавленной стоимостью и их внутреннее производство не составляли серьезной конкуренции импорту товаров, работ и услуг и не способствовали развитию и процветанию собственной экономики. Страна удовлетворяла свои растущие потребности за счет дорогих импортных товаров (работ, услуг), рассчитываясь за них доходами и накоплениями от реализации на экспорт дешевого сырья с низкой добавленной стоимостью. В итоге сложилась ситуация формального (атрибутивного по внушенному обществу идеалу в виде «американской» мечты) благополучия отдельных слоев населения на фоне нарастающего внутреннего финансово-экономического кризиса и социального расслоения при отсутствии в стране каких-либо механизмов саморегулируемого рынка и его развитой инфраструктуры. В последнее время ведется полномасштабная идеологическая работа государства по созданию в стране собственной, альтернативной иностранным, казахстанской мечты и собственной модели развития общества[1].

Проводимые в стране вот уже на протяжении 30 лет (а со времен СССР - и всех 35) финансово-экономические реформы не достигли своей главной цели и не принесли ожидаемых результатов. Неэффективная кредитная политика государства и банков второго уровня во внутренних и внешних заимствованиях только усугубила ситуацию, подстегнув правительство к введению режима строжайшей экономии и распределению дополнительно возникшей финансовой нагрузки по невозвратным кредитам и высоким вознаграждениям на население и платежеспособных еще субъектов рынка.

Казахстанский рынок, интегрированный за 30 лет суверенитета страны в мировую экономику как полностью зависимый торгово-транзитный, товарно-сбытовой и сырьевой придаток глобального рынка, закономерно пришел к своей стагнации. Какое-то время ситуацию спасали оставшиеся от СССР товарно-материальные запасы, производственные мощности и ресурсы, вливающаяся на внутренний рынок экспортная валютная выручка от реализации нефти и другого сырья, а также доходы от коммерческих и финансовых спекулятивных операций на рынке (за счет переоценки недооцененных ранее активов и искусственно растущей цены на фоне уменьшающегося оборота). Но потом и эти ресурсы стали иссякать либо обесцениваться. Спровоцированное глобальными конфликтами и эпидемиями падение спроса и цен на нефть и металлы на мировых товарных рынках привело к снижению доходов экспортеров от их реализации и, соответственно, к сокращению их налоговых отчислений в бюджет, составляющих львиную долю всех государственных доходов. Сделанная некогда ставка государства на 300 крупных налогоплательщиков страны не оправдала ожиданий в кризисные времена. Других ощутимых источников государственных доходов (в основном широкой и развитой совокупной налоговой базы) за все время своего независимого развития экономика Казахстана так и не смогла сгенерировать.

На фоне наметившегося уменьшения государственных доходов государство вынуждено корректировать свои бюджетные программы и уменьшать расходы. Однако и такая корректировка не спасает ситуацию с существующими долгосрочными государственными и социальными обязательствами.

Растущая из года в год и неконтролируемая государством фактическая (не статистическая) инфляция - враг излишкам доходов и друг спекулянтам - постепенно съела доходы и накопления населения. Цены на товары, работы и услуги выросли в разы. Снижение доходов, падение платежеспособного спроса на товары, работы, услуги, снижение деловой активности, сокращение производства товаров (работ, услуг) и рабочих мест, снижение заработной платы и рост безработицы как цепная реакция ухудшили положение в экономике и усилили негативные прогнозы и ожидания.

Преуспевающие слои населения (в условиях дефицита здоровых объектов для инвестирования, цивилизованных финансовых инструментов и, самое главное, доверия к государству и его валюте) стали искать тихую гавань для своих накоплений, преимущественно это либо зарубежные банковские счета, либо долгосрочные активы (земля, недвижимость в благополучных странах, ценные бумаги безрисковых и устойчивых в кризисные времена международных компаний или естественных монополистов). Стали сворачиваться инвестиции в нерентабельное и неконкурентоспособное в большинстве случаев производство.

Усилился отток капитала с рынков Казахстана за рубеж, по оценкам экспертов превысивший в суммарном выражении (474 млрд долларов[2]) за последние 10-15 лет инвестиции в экономику Казахстана за аналогичный период (215 млрд долларов) [3].

В этой ситуации значительно вырос спрос на иностранную валюту у импортеров и инвесторов, с одной стороны, и у населения, с другой. Повышенный спрос на иностранную валюту начал приводить к быстрому таянию золотовалютных резервов государства. До последнего времени государство пыталось поддерживать стабильный курс национальной валюты по отношению к ключевым иностранным валютам валютными интервенциями Нацбанка РК на внутреннем валютном рынке. Но это не могло продолжаться бесконечно. Резервы государства таяли, а ситуация на валютном и, в целом на финансовом рынке, не улучшалась.

В таких условиях, во избежание финансово-экономического коллапса, возникла острая и объективная необходимость в приведении сложившегося дисбаланса базовых экономических показателей в соответствие с реальными возможностями экономики.

Отметим только, что сложившаяся кризисная ситуация в финансах и предпринятые монетарные меры реагирования на нее были уже не в новинку нашему государству. Аналогичные одномоментные финансовые потрясения страна уже переживала 15 ноября 1993 г., 4 апреля 1999 г., 4 февраля 2009 г., 11 февраля 2014 г., 20 августа 2015 г. Однако после этих актов реанимации экономики механизмы, способные регулировать рынок в стране самостоятельно, на полную мощность так и не заработали. В результате 10 марта 2020 г. государству пришлось в очередной раз прибегнуть к монетарным рычагам оживления экономики и заново произвести перезагрузку всей финансовой системы страны. Была проведена очередная, уже ставшая привычной, и вполне ожидаемая девальвация, которая привела в итоге к обесцениванию национальной валюты на очередные 20%.

В итоге, за всю историю своего существования национальная валюта с момента своего введения в обращение в ноябре 1993 г. обесценилась по отношению к американскому доллару в 96 раз[4]!!! (с 4,7 тенге [5] 15 ноября 1993 г. до 450 тенге за доллар 22 марта 2020 г.[6]). И по всем показателям, прогнозам и ожиданиям - это еще не предел на ближайшую перспективу.

Перед государством, как регулятором финансового рынка, в очередной раз встали следующие актуальные задачи, которые требовали своего немедленного разрешения:

•при уменьшении государственных доходов сохранение бездефицитного бюджета и уменьшение объема бюджетных обязательств перед кредиторами, пересмотр и оптимизация расходов бюджета и в целом государственных расходов;

•оперативная ликвидация возникающей задолженности государственного бюджета перед кредиторами;

•реализация ранее накопленных излишков золотовалютных резервов государства по максимально выгодной цене с максимально возможной прибылью и последующим зачислением ее в бюджет;

•уменьшение оттока капитала с рынков Казахстана и создание условий для возвращения ранее выведенного отечественного капитала на внутренний рынок;

•создание и сохранение привлекательных условий для иностранных и отечественных инвестиций, подготовка нового этапа приватизации государственного имущества;

•изыскание дополнительных внутренних резервов и возможностей для увеличения государственных доходов;

•сохранение международных резервов государства в объеме, достаточном для обеспечения его финансовой независимости и стабильности, диверсификация золотовалютных запасов Национального Банка РК, Национального Фонда РК и Единого накопительного пенсионного фонда [7] в соответствии с обновляющейся внешней и внутренней политикой государства;

•обеспечение тенговой ликвидности, создание субъектам рынка свободного доступа к кредитным ресурсам (увеличение объема доступных кредитных ресурсов и снижение ставки вознаграждения по кредитам), снижение зависимости кредитования в национальной валюте от колебания ее курса по отношению к иностранным валютам, улучшение качества кредитных портфелей банков второго уровня, списание безнадежных долгов.

Для разрешения указанных задач государством были одновременно задействованы присущие ему как властному субъекту механизмы и рычаги бюджетной, налоговой, денежно-кредитной, инвестиционной, ценовой политики.

Но все-таки основной акцент был сделан на денежные (монетарные) методы регулирования экономики. В силу присущих деньгам свойств и функций в обращении на рынке они являются наиболее чувствительным и подверженным влиянию государства финансовым инструментом.

С одной стороны, деньги являются имуществом (объектом права собственности), которое находится в гражданском и публичном обороте, во владении и распоряжении их собственников. А с другой стороны, деньги - это атрибут суверенитета и власти государства, агрегат его исключительной монополии, правила реализации которой (эмиссии денег, их обращения, ограничений и изъятия из обращения) устанавливаются и изменяются самим государством в односторонне-властном порядке. Двойственный властно-имущественный характер денег (национальной валюты) позволяет государству влиять на находящиеся в обращении деньги частных лиц: на их действительность, ликвидность, платежные свойства и даже на рыночную стоимость.

Решение поставленных перед государством задач в нормативном порядке в любом случае затрагивало бы интересы всех участников финансового рынка. Принимая во внимание разнородность их интересов, различность положения и ситуаций, в которых они пребывали на момент проведения реформ, учесть и защитить интересы всех одновременно невозможно. В каждом случае необходимо было бы индивидуально разбираться, кому, в каком положении и в какой ситуации выгодно или не выгодно проведение реформ. Поэтому государство вынуждено было проводить реформы неожиданно для всех в целях достижения желаемого эффекта и удовлетворения, прежде всего, собственных интересов. Бесспорно только одно: об этих реформах и ожидаемых последствиях знал только сам их инициатор (государство), его идейные вдохновители и стоящие за ними выгодоприобретатели.

Национальный Банк и Правительство РК приняли решение приступить с 20 августа 2015 г. к реализации новой денежно-кредитной политики, основанной на режиме инфляционного таргетирования, отменить валютный коридор и перейти к свободно плавающему обменному курсу[8]. С этого момента обменный курс тенге должен формироваться на основе рыночного спроса и предложения с учетом фундаментальных внутренних и внешних макроэкономических факторов. Это означает, что изменения обменного курса могут происходить как в сторону ослабления, так и в сторону укрепления, что будет определяться ситуацией в мировой экономике и на внутреннем валютном рынке[9].

По утверждению руководства Национального Банка РК, в настоящее время Нацбанк не вмешивается в формирование курса тенге. «Поэтому, то, что происходило сегодня на бирже, утренняя сессия закрылась на уровне 333,29 тенге за доллар - это происходило исключительно под влиянием спроса и предложения на рынке. Мы не толкаем курс к какой-то точке…». Однако при этом Данияр Акишев уточнил, что «ранее Нацбанк проводил валютные интервенции, и обозначил конкретные суммы. За ноябрь финрегулятор купил (а не продал, как ожидалось бы по логике текущего момента!) на валютном рынке 577 млн долларов, с 5 по 30 ноября - 943 млн долларов»[10]. Интервенции Нацбанка в феврале 2016 г. составили 474 млн долларов, так как «в конце февраля в период налоговых выплат Национальный Банк был вынужден скупить валюту из-за большого предложения иностранной валюты на рынке», - объяснил Акишев Д.[11]

Указанные заявления свидетельствуют о том, что, во-первых, государство все-таки использует плавающий курс, определяемый не только действием закона спроса и предложения на рынке (так называемый «сlean floating»), но время от времени самостоятельно проводит корректирующие действия на валютном рынке. Другими словами, на валютном рынке продолжает преобладать «dirty floating» - плавающий курс, определяемый не только рынком, но и действиями Национального Банка (валютными интервенциями). Во-вторых, государство прибегает к искусственному поддержанию низкой цены национальной валюты, стимулируя покупкой иностранной валюты высокий спрос на нее и не позволяя национальной валюте укрепиться, а торговым сделкам на валютной бирже - прекратиться. Следовательно, до сих пор не все так просто, рыночно и прозрачно в денежной политике государства. Ясно только одно: потребности рынка в иностранной валюте по новому курсу уже удовлетворены.

Объявление об установлении режима свободно плавающего курса национальной валюты по отношению к иностранным валютам и последовавшая за этим немедленно одномоментная девальвация национальной валюты позволили сразу решить проблемы увеличения доходов предприятий-экспортеров от реализации экспортной выручки и увеличения их налоговых отчислений в бюджет государства. Одновременно увеличились доходы Национального Банка РК от переоценки и реализации золотовалютных резервов на валютном рынке с последующим их зачислением в государственный бюджет. На фоне выросших финансовых возможностей иностранных покупателей и инвесторов на рынке Казахстана произошло одновременное уменьшение (обесценение) фактической стоимости обязательств государства перед национальными кредиторами в национальной валюте (в том числе по будущим долгосрочным обязательствам ЕНПФ).

В дополнение ко всему в результате выпуска в обращение с 1 декабря 2015 г. новой банкноты номинальной стоимостью 20 000 тенге (образца 2013 г.)[12] государством был получен единовременный эмиссионный доход, позволивший ему также, помимо прочих мер, залатать финансовые дыры в бюджете с помощью печатного станка. По сведениям Национального Банка РК, тираж данной купюры составил 50 млн. штук. Соответственно, эмиссионный доход составил 1 трлн. тенге.

В итоге, по официальным данным Национального Банка РК, денежная база в Казахстане в 2015 г. расширилась на 39,2% и составила 4750,4 млрд тенге. В 2015 г. денежная масса увеличилась на 34,3% до 17 207,5 млрд тенге. А наличные деньги в обращении выросли на 10,2% до 1237 млрд тенге[13].

В выигрыше от новой денежной политики государства остались само государство (Национальный Банк РК и государственный бюджет), предприятия-экспортеры, новые иностранные инвесторы и иностранные покупатели активов в тенге, а также другие владельцы активов в иностранной валюте, имеющие перед своими кредиторами непогашенные обязательства в национальной валюте.

Наверное, есть те, кому абсолютно все принятые государством монетарные меры были выгодны. Видимо, стоимость их выигрыша в абсолютном исчислении с лихвой перекрыла потери и лишения всех остальных пассивных и вынужденных участников инициированных государством монетарных встрясок.

В проигрыше остались граждане, получающие стабильный доход в национальной валюте (бюджетники, работники, получающие фиксированные зарплаты); отечественные покупатели, испытывающие на своем кошельке влияние инфляции; владельцы накоплений, депозитов и других активов в национальной валюте; должники, имеющие обязательства перед своими кредиторами в иностранной валюте; предприятия-импортеры, теряющие платежеспособный спрос на свои товары на внутреннем рынке из-за возросшей от колебания курса валют цены и не выдерживающие вследствие этого добросовестной конкуренции с производителями и продавцами отечественных товаров (работ, услуг).

Заметим только, что отечественные производители (со своей мизерной долей на внутреннем товарном рынке) предоставлением им со стороны государства нового конкурентного преимущества перед импортерами были поставлены перед нелегким выбором:

1)сохранить цены на свою продукцию и за счет конкуренции и увеличения продаж увеличить объем производства до полного импортозамещения;

2)просто повысить цены на уже имеющийся объем товаров до уровня цен на импортные товары и получить тот же финансовый результат, только в виде сверхприбыли от спекулятивных операций.

В итоге отечественные производители не долго боролись с соблазном и сделали выбор - повысили цены на товары до уровня импортных. А страна, с общим ростом цен на импортные и отечественные товары, получила очередной виток инфляции. Неподготовленные к внезапно созданным условиям всеобщего импортозамещения отечественные производители предпочли не потерять хотя бы спекулятивный доход от перекоса цен конкурентов-импортеров в связи с изменением курса валют. Тем более, что ассортимент и объем продукции отечественного производства значительно уступает аналогичным показателям импортной продукции и не способен еще самостоятельно в полной мере удовлетворять все имеющиеся потребности местного рынка в такой продукции.

Таким образом, в качестве позитивных для государства моментов проведения монетарных реформ можно указать, что такое воздействие на экономику страны позволило государству одномоментно:

1)       уменьшить реальную стоимость бюджетных обязательств государства перед своими кредиторами в национальной валюте,

2)       произвести переоценку активов в иностранной валюте и увеличить тем самым стоимость золотовалютных резервов государства,

3)       получить прибыль от их реализации с максимальной выгодой для государства и за ее счет ликвидировать задолженность перед кредиторами в национальной валюте,

4)       произвести диверсификацию активов в инвестиционных портфелях Национального Банка РК, Национального фонда РК, ЕНПФ, уменьшив в отдельных случаях инвестиции в зарубежные активы, и снизить тем самым зависимость государственных инвестиций от страховых рисков и зарубежного влияния во внутренней политике.

Внезапный и стрессовый (даже шоковый) характер предпринятых государством мер позволил в самые кратчайшие сроки выпустить пар из котла перегревшихся финансовых механизмов государства, сместив его в общество и тем самым перераспределив финансовую нагрузку с государства на всех участников рынка, прежде всего, на население.

Однако в условиях импортной и долларовой зависимости экономики Казахстана сразу же в качестве последствий антикризисной финансовой политики государства наметились тенденции неконтролируемого роста темпов инфляции, уменьшения и обесценивания реальных доходов и накоплений граждан, снижения покупательной способности населения и деловой активности предпринимателей, снижения стоимости труда, диверсификации частных инвестиционных портфелей не в пользу активов в национальной валюте, создания больших преимуществ и выгод иностранным инвесторам и покупателям - владельцам активов в иностранной валюте.

Общим негативным фоном проведения непопулярных монетарных реформ стало существенное ослабление национальной валюты (в общей сложности более чем на 100% за 5 месяцев - со 189 тенге (4 августа 2015 г.) до 380 тенге (22 января 2016 г.) за 1 доллар) и снижение к ней доверия населения, продолжение дальнейшей долларизации экономики и устойчивая привязка субъектов рынка в условном ценообразовании к стабильным и сильным иностранным валютам (доллару и евро).

Для исторического сравнения можно привести оценку аналогичной ситуации и ее результатов, имевших место в США более 40 лет тому назад, которую дал известный американский экономист профессор Ротбард М.

В частности, он писал: «Увы, слишком быстро выяснилось, что система свободно плавающих валют, необеспеченных золотом, далеко не идеальна. В долгосрочной перспективе страны с твердой валютой, несомненно, откажутся мириться с тем, что их деньги дорожают, а их рынки благодаря дешевизне доллара захватывают американские товары. В ответ на американскую инфляцию и обесценение доллара другие страны будут принимать меры: в свою очередь девальвировать валюту, вводить валютный контроль, создавать валютные блоки и объявлять экономические войны - все, как в 30-е годы. Но в краткосрочной перспективе главная опасность другая. Если доллар обесценивается, это означает, что в Америке растут цены на импортные товары, американские туристы испытывают неудобства за границей, а спрос на дешевые американские товары в других странах так велик, что цены на экспортные товары внутри страны повышаются (что и случилось, например, с ценами на пшеницу и мясо). Американские экспортеры действительно выигрывают, нo это происходит за счет американских потребителей, которым приходится платить инфляционный налог. В июле 1973 г., когда произошел обвал курса доллара на мировых валютных рынках, американцы испытали на себе, каково состояние утраты денежных ориентиров, которое создают резкие скачки валютного курса... Сейчас невозможно отрицать, что все устали от беспрецедентной инфляции в США и во всем мире, которую породила эра плавающих необеспеченных валют, продолжающаяся с 1973 г. Кроме того, нам надоели неустойчивость и непредсказуемость обменных курсов. На свободном рынке на формирование цен оказывает влияние естественная неопределенность. В наше время на эту естественную неопределенность дополнительно накладывается еще и искусственная политическая нестабильность, вызванная положением дел в сфере денежного обращения (каждая страна выпускает собственные необеспеченные бумажные деньги, а общих для всех мировых денег не существует вообще)»[14].

С указанным мнением были вполне согласны и отечественные экономисты, которые отмечали, что «опыт с плавающим валютным курсом в 1971-1973 гг. в западных странах свидетельствует, что в конечном итоге гибкость валютного курса не приводила к какому-либо длительному равновесию платежного баланса, ибо усиливала нестабильность валютных рынков и являлась значительным фактором инфляции»[15].

Проанализировав монетарные методы государственного регулирования экономики, хотелось бы указать на главное: несмотря на все их очевидные и моментальные плюсы для государств и отдельных инкогнито-субъектов на рынке, они навсегда останутся только монетарными методами и никогда не изменят сложившуюся структуру экономики, ее принципы и ситуацию в ней в корне. Как очередная доза допинга, эти меры могут лишь на короткое время создать иллюзию улучшения общего состояния экономики, заглушения симптомов углубляющихся и назревающих, но неразрешаемых, противоречий в обществе, оттягивания во времени все более нарастающего кризиса. Но в итоге все это не способствует созданию новых здоровых и прочных основ общества и экономики страны, а только еще более обостряет противоречия и повышает напряжение. Косметические меры и отвлекающие лозунги не открывают глаза на суть проблем и пути их решения. Рядовой человек, его права и свободы, по-прежнему, не в центре всех многочисленных государственных реформ.

Следует помнить, что денежные знаки не обладают потребительной стоимостью и не могут вследствие этого быть полноценным благом и богатством в настоящем смысле этого слова. Соответственно, деньги никогда не могут быть целью, а всегда будут только средством решения поставленных задач в соответствии с их свойствами и функциями. Государство понимает это больше, чем кто-либо другой. При этом используемые государством денежные методы воздействия на экономику никогда не станут панацеей от всех экономических проблем. Государству во всех смыслах не следует переоценивать возможности денег и денежных методов регулирования экономики. Государству во всех смыслах не следует переоценивать возможности денег и денежных методов регулирования экономики. Известный английский экономист, основоположник политэкономии и статистики Уильям Петти, которого потом цитировал Карл Маркс в своем «Капитале», писал еще в 1682 г по этому поводу: «… ибо если бы богатство страны могло быть удвоено правительственным распоряжением, то нельзя было бы понять, почему такие распоряжения не были давным-давно изданы нашим правительством»[16].

Как совершенно справедливо отметил по этому поводу Ротбард М., «если мы хотим разобраться в нынешнем денежном хаосе, нам следует обратить внимание на то, что происходило на протяжении XX в. с мировой денежной системой. Мы увидим, что ни один из рецептов борьбы с финансовым кризисом посредством государственного вмешательства не подействовал. Денежный интервенционизм привел лишь к циклическому повторению кризисов»[17].

Таким образом, чужой урок не впрок, история повторяется, а цикличность ее повторений сокращается. Государство сначала своей неэффективной бюджетно-кредитной политикой какое-то время само создает проблемы в экономике, а потом монетарными методами пытается одномоментно их решить за счет населения.

До тех пор, пока в самой экономике не будут утверждены истинные общечеловеческие ценности и принципы, не будут проведены системные преобразования и структурно-функциональные реформы, никакие монетарные меры государства не смогут сформировать экономику и ее реальный сектор, рентабельное и конкурентоспособное производство, предпринимательский класс, развитый рынок труда, кадровый потенциал, профессионализм специалистов, добросовестную конкуренцию, честное ценообразование, качественную продукцию и доступные цены на нее. При сохранении существующей структуры экономики и принципов ее формирования и функционирования страна будет неминуемо сталкиваться с уже знакомыми по принципу «дежавю» проблемами и с той или иной периодичностью прибегать к монетарным методам их разрешения за счет населения, перераспределяя убытки и риски государства среди всех членов общества, каждый раз при этом повергая общество в состояние дежавю.

Если же заглядывать в далекую перспективу, то будущее денежной системы при сохранении современных подходов государств к ее правовому регулированию выглядит еще более печально. По одному из радикальных рецептов решения государственной денежной проблемы, предложенных в свое время Ротбардом М., «пока классический золотой стандарт не будет восстановлен, маятник будет качаться от системы плавающих курсов к системе фиксированных курсов и обратно. Ни та, ни другая система нормально работать не будет. Следствием попыток избежать развала денежной системы станет постоянная долларовая инфляция (в перспективе - гиперинфляция) и рост внутренних цен в США. Инфляция внутри страны будет усиливаться и станет неконтролируемой, за границами США произойдет дезинтеграция денежной системы и начнутся экономические войны. Единственный способ избежать катастрофы - это радикальное переустройство американской и мировой денежной системы. Мир должен вернуться к свободному рынку денег, иначе говоря, к золоту, - естественно выбранному рынком денежному товару. Что касается государства, то у него следует полностью отобрать право регулировать денежное обращение»[18].

Предложения американского профессора, безусловно, заслуживают пристального внимания и тщательного изучения. Конечно, в категоричности его последнего утверждения и кардинальности предложенного им способа решения всех проблем с регулированием денежного обращения можно усомниться (хотя и они не лишены смысла и оснований). Но вместе с тем, как минимум, следует прислушаться к тому, что необходимо ограничить государство в актах его индивидуального правоприменения при регулировании денежного обращения, законодательно регламентировав происходящие по инициативе государства денежные процессы в стране и детально урегулировав деятельность государства при проведении им своей монетарной политики.

В этой связи необходимо:

1)       дать законодательное определение национальной валюты, установив ее правовой режим в государстве и определив порядок и условия ее обращения;

2)       дать законодательное определение понятиям основных денежных и тесно связанных с ними процессов, проистекающих по инициативе государства и основных финансовых институтов и влияющих на количество и стоимость денег в стране (денежная эмиссия, деноминация, девальвация, ревальвация, инфляция, дефляция, изъятие из обращения);

3)       установить законодательные ограничения на осуществление государством тех или иных актов реализации им своей монетарной политики, определив случаи, основания, формы и условия ее проведения;

4)       предусмотреть законодательные гарантии для субъектов денежных отношений на случай причинения им убытков от актов монетарной политики государства по ранее принятым перед ними государством или иными субъектами долгосрочным денежным обязательствам;

5)       ревизовать и определить соответствующие составы правонарушений в области денежного регулирования и денежного обращения, установив соразмерную юридическую ответственность субъектов таких правонарушений.

 Н. Рассказова

ЗАКОН И АПОФЕОЗ ПРЕЦЕДЕНТА

В последние годы стремительно растет количество законов. Одна из причин - убежденность членов законодательного органа страны, как, впрочем, и многих других граждан, в том, что для решения проблемы необходимо принять закон. Казалось бы, такое положение дел должно радовать: вера в силу закона свидетельствует об уважении к нему. Но нет. Яркой тенденцией последних лет является отрицание значения закона как источника права. На первый план выходит судебное правотворчество.

1

Обратимся к реалиям.

Верховный Суд РФ уверенно творит право. В качестве одного из ярких тому примеров обратимся к п. 33 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 мая 2012 г. № 9 «О судебной практике по делам о наследовании» (далее - Постановление). Верховный Суд РФ разъяснил: «Переживший супруг вправе подать заявление об отсутствии его доли в имуществе, приобретенном во время брака. В этом случае все это имущество входит в состав наследства».^[19] Практика показывает, что пережившие супруги иногда отказываются делать какие-либо заявления по поводу своего имущества либо просят не выделять супружескую долю. Как правило, речь идет о пожилых людях, мотивы поведения которых чаще всего не имеют отношения к праву: это желание, чтобы «все досталось детям»; согласие с завещанием умершего супруга, в котором тот распорядился нажитым в браке имуществом целиком (например, завещал квартиру, хотя она принадлежала ему на праве общей с пережившим супругом собственности) и т. п. Мотивы разъяснения ясны. Оно направлено на более легкое оформлении наследственных прав и передачу имущества лицам, заинтересованным в обладании им. Но как такой подход согласуется с законом?

С точки зрения материального права заявление пережившего супруга может иметь одно из двух значений. Если к моменту открытия наследства нажитое в браке имущество принадлежало единолично наследодателю, то заявление является не более чем доказательством изложенного в нем факта. Иное дело, если к моменту открытия наследства имущество принадлежало наследодателю и пережившему супругу на праве общей собственности. Тогда заявление пережившего супруга является ничем иным как односторонней сделкой (отказом от имущества). Спорно, возможен ли отказ от доли в праве собственности, ведь такой отказ затрагивает права сособственника. Но главное в другом. Принципом наследственного права является формирование наследственного имущества только за счет того, что принадлежало наследодателю на день открытия наследства (ст. 1112 ГК РФ). Приходится признать, что положение пункта 33 Постановления пополнило институт наследования принципиально новым способом приобретения наследства, а именно, приобретением его в результате отказа пережившего супруга от принадлежавшей ему супружеской доли в этом имуществе. Притом, что законом это не предусмотрено. Возможно, новелла устроит наследников, но вряд ли с ней согласятся кредиторы пережившего супруга, вмиг ставшего неимущим. Нарушенными могут оказаться и интересы наследников пережившего супруга.

Это разъяснение породило на практике «разброд и шатанье». Кто-то пытается опираться на закон. Кто-то - на п. 33 Постановления, резонно полагая, что суды будет поступать также.

Творят право и нижестоящие судебные инстанции. Решения часто неожиданные. Прекращение обеспеченного обязательства влечет прекращение обеспечения (ст. 329 ГК РФ). Новация прекращает обязательство (ст. 414 ГК РФ). Суд принимает решение о том, что залог распространяется на новое обязательство, заменившее первоначальное. Режим совместной супружеской собственности может быть изменен только на основании договоров двух видов: брачного и договора о разделе супружеского имущества, для которых установлена обязательная нотариальная форма (ст. 38, ст. 40 Семейного кодекса РФ). Судебная практика соглашается с тем, что супруги могут приобрести квартиру (или иное имущество) в долевую собственность по договору купли-продажи (или иному), заключенному в простой письменной форме. И так далее, и тому подобное. Нетрудно представить, какой урон стабильности оборота наносит правотворческая деятельность судов. Тем более, что найти в судебных актах внятные аргументы, положенные в основу решений, чаще всего не удается.

Непредсказуемость судебных решений как коррозия разъедает правосознание. Эксперты в области права все чаще сталкиваются с просьбами рассмотреть проблему не с точки зрения закона, а с точки зрения последней (!) судебной практики. И не потому, что в законе можно разобраться и без эксперта, а потому, что правовые риски все больше и больше связаны с незнанием практики, а не закона.

Пренебрежение к закону, если так можно выразиться, витает в воздухе. Даже студенты - юристы, которые обременены не опытом, а книжным знанием, при разрешении казусов все чаще и чаще забывают о том, что спорные отношения урегулированы законодательно. Они ссылаются на постановление Пленума ВС РФ, либо просто на конкретное дело со сходной фабулой, и считают, что этого достаточно для принятия решения по спору.

Немало коллег оценивают тенденцию как новое (!) прогрессивное (!) веяние. А суть происходящего рассматривают как проникновение в континентальную правовую систему прецедентного права. Наглядно это показал круглый стол «Прецедентное право: pro et contra», организованный на Петербургском Международном Юридическом Форуме 2019 года.^[20]

 Основной аргумент в пользу прецедентного права известен: закон не поспевает за изменчивой жизнью. А потому прецедентное право, основанное на судебном нормотворчестве, эффективнее.

2

Чтобы сформировать собственное мнение по поводу этой проблемы необходимо, прежде всего, определиться с понятиями.

Во-первых, следует различать источники права и источники знания о праве. Источник права в контексте континентальной правовой традиции - нечто, дающее представление о норме, поскольку право - это нормативная система. Что является источником права, мы узнаем из Конституции страны и ее законов. Но как норма «живет», мы узнаем в результате анализа судебной практики, изучения оборота, из юридического быта.

Меткое выражение Бюлова приводит Ю. С Гамбаров: закон есть не действующее право, а только план или проекта будущего желаемого правопорядка, приготовление или попытка к его осуществлению.^[21] Любой опытный юрист знает, что одна и та же норма может различно применяться и толковаться в зависимости от места и времени. А зная это, сложно возражать тем теоретикам права, которые включают в него помимо правовых норм практику их применения, правосознание и т. д. Но как поможет такое понимание права практикующему юристу, который ежедневно должен принимать профессиональные решения? Из широкого понимания права «с непреложностью следует возможность отказа от выполнения или применения любого из действующих законов под тем предлогом, что этот закон не соответствует чьим-то представлениям о содержании права, нравственности, правосознанию, судебной или иной практике и т. п. На основе широкого понимания права … практически невозможно отличить правомерное поведение от неправомерного, юридически значимое от юридически безразличного, обязательное от необязательного и т.п.».^[22] Чтобы принять решение по конкретному спору часто приходится обращаться не только к практике, но и к ученым трудам. При широком понимании права и доктрина достойна называться источником права.

Во-вторых, следует различать судебное решение, вынесенное на основе норм позитивного права, и прецедент в системе англо-американского права. Судебное решение выносится для конкретного случая, с учетом обстоятельств дела. Если оно и содержит норму, то норму индивидуальную, рассчитанную только на конкретное правоотношение (не зря решение суда относится к категории индивидуальных, в отличии от нормативных, правовых актов). Судебное решение может содержать развернутую аргументацию, которая будет принята судейским сообществом в силу ее убедительности. Другой судья может использовать эту аргументацию, разрешая аналогичный спор. Но он не вправе обосновать свое решение ссылкой на решение по другому делу. Не вправе именно потому, что судебное решение не содержит норму права. Опираясь на положения Конституции РФ, Верховный Суд РФ разъяснил, что судебное «решение является законным в том случае, когда оно принято при точном соблюдении норм процессуального права и в полном соответствии с нормами материального права» (пункты 2 и 3 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2003 г. № 23 «О судебном решении»). Если мы будем называть судебное решение прецедентом - суть не изменится.

Прецедент в системе англо-американского права - тоже судебное решение, но оно функционирует в этой системе на совершенно иных принципах. Как убедительно показал в своей работе Л.В. Головко, «судебный прецедент вовсе не имеет в англосаксонском праве нормативного характера, не является источником права (в континентальном понимании) и ничуть не связывает суд при принятии решения, т.е. общепринятое в российских юридических кругах понимание судебного прецедента на деле является обыкновенным юридическим мифом».^[23^] Чтобы своим решением по делу создать прецедент, английский судья обязан изучить множество монографий, комментариев, иных источников, среди которых и имеющиеся прецеденты. Не будучи связан этими источниками, он обязан сослаться на них в своем решении и на их основе сформулировать свои аргументы. В противном случае его доводы не убедят коллег, и прецедента не будет. «В сущности прецедентное право имеет абсолютно доктринальный характер, заменяя собой то, что в континентальной Европе известно под наименованием «юридическая наука». Именно с научным юридическим сочинением, а не с нормативно-правовым актом и следует сравнивать легендарный и столь ныне модный в России судебный прецедент».^[24]

3.

Является ли обращение к прецеденту новым и прогрессивным явлением, как это видится его сторонникам?

Вряд ли. Дискуссия о соотношении закона и судебного решения, закона и судебной практики является традиционной для юридического сообщества. Всегда находились авторитетные сторонники признания прецедента источником права и не менее авторитетные противники этого. ^[25]

Не можем согласиться и с утверждением о том, что придание судебной практике наряду с законодательством значения источника права, это шаг вперед для нашей правовой системы. Не можем, поскольку и история права, и его современное состояние подтверждают: эффективное правовое регулирование не зависит от типа права, от того, к какой правовой семье оно относится. Нет права хорошего и плохого. Эффективность права зависит от среды его «обитания». От культурной традиции и менталитета народа. От политики государства. От уровня экономического и социального развития. Можно перенять те или иные элементы чужого права. Но перенести среду, в которой они были эффективны, невозможно. Конечно, весьма притягательны судебные решения, в которых судьи предлагают внятные аргументы в их пользу, демонстрируя при этом высочайший уровень теоретического и практического знания. Но прав Л. В. Головко: «такая техника не имеет никакого отношения ни к предсказуемости судебных решений, ни к борьбе за правовую определенность, о чем предупреждал еще М. Вебер, ни к поиску легендарного «единообразия судебной практики».^[26] В цитируемой работе автор на основе глубоко анализа доктрины и практики, что называется с фактами руках, подводит читателя к выводу: «…не надо путать «судебный прецедент» и элементарную политическую борьбу за обладание нормативными полномочиями, т.е. борьбу за дополнительный источник власти. За «теоретическими изысканиями» многих российских апологетов прецедента скрывается желание получить право издавать циркуляры и ничего более. Собственно, такие циркуляры и так уже существуют в достаточном количестве (постановления пленумов, информационные письма и др.), но какое отношение к ним имеет прецедентное право?»^[27]

И наконец: можно ли заимствовать прецедентное право? Нет. Его творят профессионалы особого рода, воспитанные в особой атмосфере, впитавшие навыки особого типа юридического мышления, стандарты которого формировались веками. Эти стандарты являются неотъемлемой частью среды, в которой существует прецедентное право и в которой оно эффективно. Заимствовать эту среду невозможно.

4.

Отрицательное отношение к заимствованию прецедентного права или его элементов отнюдь не означает отрицание творческого начала в деятельности судов.

Разрешение спора может быть творческим процессом постольку, поскольку у судьи есть свобода в толковании применимых норм. Наиболее авторитетное (по числу ссылок на него) определение судейской дискреции или усмотрения дано Аароном Бараком, бывшим председателем Верховного суда Израиля: «Усмотрение - это полномочие, данное лицу, которое обладает властью выбирать между двумя или более альтернативами, когда каждая из альтернатив законна».^[28] Именно возможность судейского усмотрения позволяет видеть в законе не окаменевшее препятствие потоку жизни, а ограничение личного произвола того, кто принимает решение. Но чтобы закон именно эту роль, необходимо соблюдение двух условий. Во-первых, профессиональная грамотность судьи. Во-вторых, хорошее качество закона. В частности, норма должна быть сформулирована в тексте закона с высокой степенью абстрактности. Только тогда ее можно толковать применительно к разным ситуациям, оставаясь в ее рамках. Закон, написанный как пошаговая инструкция, не позволяет достичь цели правоприменения.

Невозможно отрицать и творческий потенциал, заложенный в судебной практике. Этим понятием мы описываем сложившуюся единообразную практику применения судами тех или иных норм. Традиционно такая практика находит выражение в специальных актах высшей судебной инстанции. В России это постановления Пленума Верховного Суда РФ. В отличие от судебного решения, основанного на конкретном толковании, Пленум предлагает толкование абстрактное. Считается, что акты абстрактного толкования обязательны для судов. Между тем прямое указание на это в законодательстве отсутствует. В силу ст. 126 Конституции РФ Верховный Суд РФ «дает разъяснения по вопросам судебной практики», а в Федеральном конституционном законе от 31.12.1996 «О судебной системе Российской Федерации» уточняется, что Верховный Суд РФ дает судам разъяснения «в целях обеспечения единообразного применения законодательства РФ».^[29] Поэтому и в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 19.12.2003 № 23 «О судебном решении» подчеркнуто, что в своей деятельности суд «учитывает постановления Пленума ВС РФ», но руководствуется законом. Конечно, суды не склонны отступать от разъяснений, выработанных Пленумом Верховного Суда РФ. Действует неписанная презумпция, что они верны. Но если в конкретном деле есть обстоятельства, которые не позволяют применить разъяснение Пленума без того, чтобы не вступить в противоречие с законом и целью его принятия, ради достижения какого идеала обязывать судью следовать разъяснению высшей судебной инстанции как формально обязательному указанию? Много лет назад Ю.С. Гамбаров афористично написал, что придание практике, даже устоявшейся и одобренной судейским сообществом, формально-обязательной силы «противоречило бы общепризнанному теперь принципу свободы судебного суждения и увековечивало бы раз сделанные в судебной практике ошибки».^[30]

В правовой системе Республики Казахстан особое место отведено нормативным постановлениям Верховного Суда Республики. В Конституции Республики Казахстан (ст. 4) нормативные постановления признаются «действующим правом». В ст. 7 Закона Республики Казахстан «О правовых актах» (ст. 7) они включены в перечень основных нормативных правовых актов. А из ст. 5 Закона следует, что эти постановления содержат разъяснения по вопросам судебной практики. То, что акты высшей судебной инстанции являются правовыми, бесспорно. А какое свойство они приобретают, будучи отнесенными к нормативным? Рассуждая формально, предложенные Судом разъяснения судебной практики должны приобрести значение правовых норм. В таком случае в их структуре должны выделяться гипотеза, диспозиция и санкция. Должны быть определены место разъяснений в иерархии нормативных актов, правила их действия во времени, порядок обжалования разъяснений как несоответствующих закону и т. д. Если законодательство Республики Казахстан содержит указанные установления, то нормативные постановления являются источниками права. Если не содержат, понятие «нормативное постановление» нужно истолковать иначе. Например, так: это постановление Верховного Суда, которое принято не по конкретному поводу, а потому не является индивидуальным (ненормативным в терминологии Закона «О правовых актах» - ст. 3 Закона) правовым актом.

Возвращаясь к российской правовой системе, подчеркнем, что Пленум Верховного Суда РФ вправе разъяснять нормы действующее законодательство, но не вправе создавать их. Между тем, не единичны примеры того, что Верховный Суд вместо того, чтобы в соответствии со ст. 104 Конституции РФ воспользоваться правом законодательной инициативы, творит право в буквальном смысле слова. Парадокс в том, что замаскированные под акты толкования права новые нормы невозможно оспорить. Процедура обжалования постановлений Пленума Верховного Суда РФ законодательством не предусмотрена.

5.

Почему в современном российском правопорядке торжествуют идеи прецедента, а авторитет закона падает? Безусловно, причин тому несколько. Некоторые нащупываются интуитивно; говорить о других невозможно без специальных исследований, в том числе социологических. Но две причины очевидны.

Во-первых, плохое юридическое образование. Отсутствие выверенных методик обучения помноженное на обилие появившихся в 90-е и позже юридических вузов, для которых попросту не хватает квалифицированных преподавателей, сформировало армию юристов, не способных толковать и применять закон. Закон они вынуждены подменять собственным или чужим «революционным правосознанием». Говоря об образовательных методиках, мы имеем в виду приемы формирования у будущих специалистов юридического образа мысли и стандартов юридической аргументации.

Во-вторых, авторитет закона падает из-за качества нормативного материала. В последние годы оно неуклонно ухудшается (в том числе и по причине снижения качества образования). Речь не о концептуальных решениях, а о текстах законов, их системе, используемых в них понятиях. Составители законопроектов мало заботятся о юридической технике. В силу презумпции добросовестности признаем, что своей деятельностью они отнюдь не подкапываются под стабильность оборота. Они просто не знают правил юридического языка и законов составления юридических текстов. Например, гражданско-правовые акты последнего поколения наполнены дозволениями: потребитель может, предприниматель может, кредитор может, должник может и т. д. Притом, что гражданское право - сфера диспозитивности, в которой разрешено все, что не запрещено. А потому специальное дозволение одного из возможных вариантов поведения по общему правилу должно толковаться как молчаливый запрет иных вариантов. Но тот, кто будет пытаться толковать такие акты по правилам, рискует прийти к абсурдному результату. И, в конечном счете, с досадой обнаружит, что составители закона просто описали наиболее вероятный, по их мнению, сценарий регулируемых отношений, не более того. Результат такой «праворазрушительной» деятельности в области правотворчества - все большее число случаев, в которых уяснить смысл закона по правилам толкования попросту невозможно. На что же опереться суду? На собственное представление о справедливом разрешении спора. На что опереться участникам оборота? На судебное решение.

Каково будущее прецедента в российском праве, покажет время. Важнее другое. Как скоро правоприменение перестанет походить на поиски черной кошки в темной комнате. Тем более, что иногда ее там нет.

[1] Назарбаев Н. определил основные задачи Плана нации «100 конкретных шагов». Акорда опубликовала статью Главы государства Нурсултана Назарбаева «План нации - Путь к казахстанской мечте». https://www.inform.kz

[2] https://forbes.kz

[3] Приветственное слово министра по инвестициям и развитию РК Исекешева А.О. участникам X Казахстанского Налогового Форума // Материалы X Казахстанского Налогового Форума (10 декабря 2015 г.). Алматы, 2016 г.

[4] Здесь необходимо учитывать еще тот факт, что до введения в официальный оборот казахстанской национальной валюты (тенге) советский рубль с ноября 1990 г. по ноябрь 1993 г. в результате павловской денежной реформы 1991 г., последовавшей затем девальвации, либерализации цен и никем уже не контролируемой гиперинфляции официально обесценился только по отношению к доллару в 3 917 раз!!! (с 0,6 рубля за 1 доллар в ноябре 1990 г. до 2350 рублей за 1 доллар по состоянию на 15 ноября 1993 г.). Те накопления граждан, которые были заморожены советским правительством на сберегательных счетах в 1991 г., а затем обменены на тенге, за 30 лет суверенитета Казахстана (с октября 1990 г. по декабрь 2020 г.) обесценились по отношению только к доллару в 291 817 раз!!! (такими темпами девальвации 1 млн советских рублей превратился бы за это время в 3,43 доллара). Не будем забывать еще и о том, что сам доллар в своем самостоятельном большом плавании на рынке за все это время тоже слабел в результате инфляции

[5] https://forbes.kz/

[6] https://kurs.kz/

[7] В соответствии с пресс-релизом Национального Банка РК № 65 от 15 декабря 2015 г. «Об инвестировании пенсионных активов ЕНПФ» 9 ноября 2015 г. Национальным Банком РК принято решение об инвестировании пенсионных активов только в государственные ценные бумаги РК (https://www.nationalbank.kz). Таким образом, все средства ЕНПФ были в экстренном порядке выведены из всех прочих рыночных активов и финансовых инструментов и полностью переведены в государственные ценные бумаги, что фактически означало срочное заимствование всех его средств бюджетом РК на неопределенное время. В соответствии с поручением Президента РК озвученном на расширенном заседании Правительства 10 февраля 2016 г. свободные пенсионные накопления в 2016 г. в сумме 1450 млрд тенге будут инвестированы по следующим направлениям: 1) 350 млрд тенге - на финансирование дефицита республиканского бюджета в 2016 г.; 2) до 500 млрд - на конвертацию в иностранную валюту для инвестирования на внешних рынках; 3) 600 млрд - на приобретение облигаций БВУ и национальных холдингов. Об этом сообщил Министр национальной экономики Досаев Е. на заседании Правительства 15 февраля 2016 г. (https://www.kazpravda.kz)

[8] Следует заметить, что переход к режиму свободно плавающего курса тоже не нов для нашего государства. 4 апреля 1999 г. об этом уже объявлялось стране устами Премьер-Министра РК Балгимбаева Н.У. (Аскаров Т. Тенге: краткий курс девальваций. https://forbes.kz)

[9] Совместное заявление Правительства и Национального Банка РК от 20 августа 2015 г. «О переходе к новой экономической политике: реформам в реальной экономике и новому режиму денежно-кредитной политики».

[10] https://news.mail.ru

[11] https://www.zakon.kz

[12] Пресс-релиз Национального Банка РК от 30 ноября 2015 г. №62 «О выпуске в обращение банкноты номинальной стоимостью 20 000 тенге». https://www.nationalbank.kz. Следует отметить, что указанные банкноты были отпечатаны и подготовлены к выпуску уже давно, еще в 2013 г., к двадцатилетнему юбилею казахстанской валюты - тенге, но после долгих дебатов и споров об их необходимости были запущены в обращение только спустя 2 года - 1 декабря 2015 г., как приуроченные к другому событию - государственному празднику Дню Первого Президента РК

[13] Пресс-релиз Национального Банка РК от 21 января 2016 г. № 1 «Предварительные итоги 2015 г. и текущая ситуация на финансовом рынке». https://www.nationalbank.kz

[14] Ротбард М. Государство и деньги: как государство завладело денежной системой общества. 3-е изд. Челябинск, 2008. Социум, с. 139

[15] Киришев Б.К. Денежно-кредитная политика: концепция и механизм. Алма-Ата, 1990. Гылым, с. 46

[16] Уильям Петти о деньгах и налогах / Под ред. Порохова Е.В. Алматы, 2015. ТОО «Налоговый эксперт», с.22

[17] Ротбард М. Государство и деньги: как государство завладело денежной системой общества. 3-е изд. Челябинск, 2008. Социум, с. 116-117

[18] Ротбард М. Государство и деньги: как государство завладело денежной системой общества. 3-е изд. Челябинск, 2008. Социум, с. 143-144

[19] По законодательству РФ имущество, нажитое в браке, принадлежит супругам на праве совместной собственности, за исключениями, установленными законом (ст. 34, ст. 36 Семейного кодекса РФ). В случае смерти одного из супругов пережившему супругу принадлежит доля в праве на общее имущество супругов, равная одной второй, если иной размер доли не был определен брачным договором, совместным завещанием супругов, наследственным договором или решением суда (ст. 256 Гражданского кодекса РФ).

[20] Видео запись дискуссии можно посмотреть на сайте Петербургского Международного Юридического Форума по ссылке https://spblegalforum.ru/ru/Video.

[21] Гамбаров Ю. С. Гражданское право. Общая часть. М, 2003 г. С. 345.

[22] Лейст О. Э. Сущность права. Проблемы теории и философии права. М, 2002. Доступно на сайте https://topuch.ru/o-e-lejst-sushnoste-prava-problemi-teorii-i-filosofii-prava/index.html.

[23] Головко Л.В. Судебный прецедент как ненормативный способ легитимации судебных решений // Вестник гражданского права. 2010. № 6. Доступно в СПС «КонсультантПлюс».

[24] Там же.

[25] См. например: Барон Ю. Система римского гражданского права. СПб, 2005. С. 66 - 69. Гамбаров Ю. С. Ук. соч. С. 342 и след.

[26] Головко Л. В. Ук. соч.

[27] Там же.

[28] Барак А. Судейское усмотрение. М., 1999. С. 13.

[29] Для сравнения: в Законе РСФСР 1981 г. «О судоустройстве РСФСР» было установлено, что «…руководящие разъяснения Пленума Верховного Суда РСФСР обязательны для судов, других органов и должностных лиц, применяющих закон, по которому дано разъяснение…».

[30] Гамбаров Ю. С. Ук. соч. С. 348.