Право на имя: некоторые проблемы правового регулирования и правоприменения (Скрябин С.В.)

Скрябин С.В. Право на имя: некоторые проблемы правового регулирования и правоприменения // Неимущественные права: Материалы междун. науч.-практ. конф. (в рамках ежегодных цивилистических чтений), посвященной 25-летию Гражданского кодекса Республики Казахстан (Алматы, 19-20 сентября 2019 г.) / Отв. ред. М.К. Сулейменов. - Алматы, 2020. - 336 с. С. 219-236.

I. Вводные положения.

Тема о личных неимущественных правах представляется весьма актуальной. В рамках цивилистических чтений эта проблематика затрагивалась лишь однажды, в 2004 году в контексте общих вопросов объектов гражданских прав[1]. Мне практически неизвестны серьезные научные изыскания в этой сфере, которые были бы проведены в Казахстане[2]. Поэтому обращение к данной теме просто необходимо. Особенно в контексте возможного совершенствования гражданского законодательства и правоприменительной практики в сфере неимущественных прав и благ.

Знакомство с теоретическими воззрениями о неимущественных благах и правах, как и собственный опыт цивилистической работы, представляет возможность высказать несколько суждений по заявленной тематике. Дальнейшее изложение будет структурировано на четыре раздела: (1) несколько общих тезисов о правовом регулировании неимущественных прав, (2) результаты общего анализа правового регулирования права на имя, (3) обзор примеров судебной практики применения соответствующих норм в Казахстане и некоторых зарубежных странах и (4) некоторые выводы и рекомендации.

 II. Общие положения о правовом регулировании неимущественных прав.

1. Имущественные отношения, входящие в предмет регулирования гражданского права, являются важнейшими. Имущественные - это такие отношения, предмет которых можно оценить на деньги. Неимущественные блага и права, как объекты права и правоотношений, как-бы вторичны. Они входят в предмет лишь при наличии одного из двух условий: (а) связанность с имущественными правоотношениями (п. 1 ст. 1 Гражданского кодекса Республики Казахстан (далее - ГК, Кодекс)) или (б) регулирование ГК «…поскольку иное не предусмотрено законодательными актами либо не вытекает из существа личного неимущественного отношения» (п. 2 ст. 1 ГК).

2. Первое условие - наиболее простое. Тут есть свои сложности, но если правоприменителем выбран верный ориентир (связь с имущественными отношениями), то проблем особых возникать не должно.

Однако, в чем же состоит эта связь? По нашему мнению, здесь можно говорить как о прямой взаимосвязи, так и о косвенной.

Пример прямой взаимосвязи прост и очевиден: лицу причинен вред здоровью (неимущественное благо), оно утратило трудоспособность, ему должен быть возмещен вред (ущерб). Эти правоотношения достаточно предметно регулируются Кодексом (ст.ст. 936 - 946 ГК и другие).

Косвенная взаимосвязь между имущественными и неимущественными отношениями не всегда явная. Однако есть несколько практических ситуаций, в которых она установлена. В качестве примера, приведем почивший в бозе вариант взыскания морального вреда юридическими лицами[3], к которому НИИ частного права Каспийского университета имел непосредственное отношение. Суть же нового положения Кодекса также проста: предполагая наличие у юридического лица определенных неимущественных благ и прав (например, деловой репутации), возможность их защиты увязана с нарушенными имущественными правами[4]. Для нас очевидно, что судебная практика должна сформировать достаточно точные ориентиры (правовые позиции), в которых установлена косвенная взаимосвязь нарушенных имущественных и неимущественных прав. Благо жизнь дает для этого немало поводов.

3. Еще одна проблема может быть связана с неопределенным (незакрытым) перечнем неимущественных благ и прав, перечисленных в числе объектов гражданского права[5]. Но и в том случае законодатель применил обычный прием: перечень неимущественных благ и прав открыт, что дает возможность дополнять его текущим законодательством. Полагаем, что для применения правил Кодекса к неназванным в нем неимущественным благам и правам достаточно наличия (а) общего правила о том, что любое неимущественное благо и право, получившее судебную защиту, включается в предмет гражданско-правового регулирования, или (б) подобное может быть зафиксировано на уровне нормативных постановлений Верховного суда Республики Казахстан (ВС РК) и, что не исключено, конкретным судебным решением, вступившим в законную силу. Мы считаем, что двум этим положениям важно придать нормативный характер.

4. Второе условие регулирования и защиты неимущественных благ и прав (п. 2 ст. 1 ГК) формулируется следующим образом: они регулируются «…поскольку иное не предусмотрено законодательными актами либо не вытекает из существа личного неимущественного отношения».

Полагаем, что это правило Кодекса нуждается в переработке, оно представляется излишним и неопределенным.

Приведем только два аргумента:

(1) в регулировании подобных отношений есть очевидное пересечение публичного и частного права. Например, право на личную неприкосновенность защищается публичным (уголовным и административным) правом. Вопрос: гражданское право должно остаться в стороне? Ответ, на наш взгляд, очевиден - нет, наоборот, ГК должен обеспечить надлежащее регулирование соответствующих отношений;

(2) в цитируемом правиле Кодекса отдан приоритет законодательным актам перед самим ГК. Возможно, что в начале 90-х годов прошлого века подобное и было оправданным. Но сегодня все должно быть возвращено на свои места и для неимущественных благ и прав будет действовать тот же общий принцип: акты гражданского законодательства должны соответствовать ГК (п. 1 ст. 3 ГК). И никак иначе. Полагаем, что в этом случае снимаются возможные легальные ограничения применения правил Кодекса к неимущественным правоотношениям.

5. Мы соглашаемся с тезисом о том, что ГК не только защищает, но и регулирует отношения, предметом которых выступают неимущественные блага и права. Подобная дискуссия, на наш взгляд, не имеет сколько-нибудь серьезного ни научного, ни прикладного значения. Наглядным примером как раз и выступает право на имя, которое, несомненно, является неимущественным правом физического лица.

 III. Общий анализ правового регулирования права на имя.

Число действующих нормативных правовых актов, которыми регулируются правоотношения, имеющие своим предметом имя физического лица, весьма значительно. Перечислим наиболее важные общие нормативные положения.

Первоначально отметим, что законодатель прямо поименовал право на имя в качестве личного неимущественного права (п. 3 ст. 115 ГК).

Общие положения о праве на имя содержит ст. 15 ГК. Это базовые нормы, которые, тем не менее, находятся в определенной взаимосвязи с иными правилами Кодекса.

С момента принятия ГК редакция статьи изменялась дважды.

Законом Республики Казахстан от 12 января 2007 года № 225-III «О внесении изменений и дополнений в Гражданский кодекс Республики Казахстан (Общая и Особенная части)» в пункте 1 статьи 15 слова «включая фамилию и собственное» были заменены словами «которое включает фамилию и».

Законом Республики Казахстан от 21 мая 2013 года № 95-V «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам персональных данных и их защиты» п. 8 ст. 15 ГК был изложен в новой редакции, которая свелась к лишь к дополнению словами «, кроме случаев, предусмотренных законами Республики Казахстан». Очевидно, что подобным дополнением законодатель счел необходимым смягчить императивное правило п. 8 ст. 15 ГК в связи с принятием Закона Республики Казахстан от 21 мая 2013 года № 94-V «О персональных данных и их защите», ст. 9 которого допускает в определенных случаях сбор и обработку персональных данных лица без его согласия.

Изложенное позволяет сделать вывод о стабильности правового регулирования права на имя, т.к. изменения имели больше редакционные уточнения.

Согласно п. 1 ст. 15 ГК имя физического лица состоит из фамилии и имени, а также по желанию отчества. Юридическое значение имени состоит в том, что именно под ним лицо приобретает права и обязанности. В свою очередь право на имя дает лицу определенные возможности на его (а) приобретение, (б) изменение (п.п. 3-6 ст. 15 ГК) и (в) защиту (п.п. 8 и 9 ст. 15 ГК). Подобные возможности как раз и составляют содержание права на имя.

Само имя лицо получает при рождении, оно подлежит регистрации актами гражданского состояния (п. 3 ст. 15 ГК).

Приобретение имени ребенком, как и его изменение, традиционно регулируется законодательством о браке и семье. Согласно п. 1 ст. 63 Кодекса Республики Казахстан от 26 декабря 2011 года № 518-IV «О браке (супружестве) и семье» (далее - КоБСиС) ребенок имеет право на имя, отчество и фамилию. Важно отметить, что имя ребенку дается его родителями по их согласию или другими законными представителями (п. 2 ст. 63 КоБСиС). Закон содержит только некоторые требования к имени ребенка (собственно имени, фамилии и отчеству, см. п.п. 2, 3, 5 и 6 ст. 63 КоБСиС), все прочее отдано на усмотрение родителей или иных законных представителей. Возможные споры разрешаются судом (п. 4 ст. 63 КоБСиС).

Изменение имени физического лица достаточно предметно регулируется законом и зависит от ряда факторов. Например, фамилия может быть изменена при вступлении в брак (ст. 31 КоБСиС), изменении фамилии родителями (п. 1 ст. 64 КоБСиС) и других случаях. Важно отметить два обстоятельства:

(1) изменение имени и (или) фамилии ребенка, достигшего возраста десяти лет, производится только с его согласия, полученного в присутствии законных представителей (п. 6 ст. 64 КоБСиС); и

(2) перемена имени, отчества, фамилии физического лица подлежит государственной регистрации[6] и производится по личному заявлению лица, достигшего шестнадцатилетнего возраста и желающего поменять имя и (или) отчество, фамилию при наличии уважительных причин, перечень которых имеет исчерпывающий характер (ст. 257 КоБСиС).

Таким образом, можно заключить, что приобретение имени физическим не зависит от его усмотрения. Оно определяется нормами брачно-семейного законодательства и, в определенной степени, зависит от усмотрения его родителей или иных законных представителей. Иначе говоря, имя физического лица имеет объективный характер. В свою очередь, изменение имени возможно при желании лица, достижении им определенного возраста и наличии одной из причин, указанных в законе. Следовательно, в изменении собственного имени возможно участие воли самого физического лица.

В свою очередь, защита права на имя, подчиняясь общим правилам ст. 9 ГК, имеет свои особенности. Прежде всего, следует отметить общий запрет на приобретение прав и обязанностей под именем другого лица. Его правоприменительное значение может быть достаточно широко, включая как гражданско-правовые, так и публично-правовые последствия. К числу первых, например, можно отнести действие в чужих интересах без поручения или с превышением полномочий. Последствие так же очевидно - обязанным становится само лицо, действовавшее подобным образом. Мы полагаем, что нарушение запрета является основанием для возмещения вреда (убытков), который может быть причинен в результате подобных действий. Именно об этом свидетельствует правило п. 9 ст. 15 ГК, говорящее о случаях неправомерного использования имени другого лица. Важно и второе предложение этого пункта статьи о возможном субсидиарном применении правил ст. 143 ГК, которое допускается при искажении либо использовании имени гражданина способами или в форме, затрагивающими его честь, достоинство и деловую репутацию. Примеры подобного искажения или использования имени, безусловно, должны быть установлены судом и некоторые из них мы приведем ниже.

В свою очередь, при установлении обстоятельств, предусмотренных п. 9 ст. 15 ГК, лицо получает еще две возможности защиты права на имя:

(1) опровержения распространенных сведений (п.п. 1-4 ст. 143 ГК), и

(2) возмещения убытков и морального вреда, причиненных распространением сведений, порочащих его честь, достоинство или деловую репутацию (ч. 1 п. 6 ст. 143 ГК).

Наконец, в отношении защиты права на имя действует общее правило о защите любых неимущественных прав - возможность возмещения морального вреда (п. 1 ст. 141, ст.ст. 951 и 952 ГК).

Таким образом, содержание правомочия защиты права на имя предоставляет лицу достаточно широкие возможности. Представляется, что наиболее важным аспектом защиты любого неимущественного права, в том числе и права на имя, будет субъективная оценка самого правообладателя всех обстоятельств нарушения, которую следует учитывать при рассмотрении подобных споров.

Однако есть еще как минимум две группы норм Кодекса, которые можно использовать в определенных аспектах при осуществлении и защите права на имя.

Во-первых, это правила о неимущественных правах автора (ст.ст. 963, 977 ГК и другие). Согласно подп. 2) п. 2 ст. 977 ГК автору произведения принадлежит неимущественное право на авторское имя, заключающееся в использовании произведения под (а) своим именем, (б) псевдонимом или (в) анонимно. В подп. 1) и 2) п. 1 ст. 15 Закона Республики Казахстан от 10 июня 1996 года № 6-І «Об авторском праве и смежных правах» (далее - Закон об АПиСП) законодатель разделяет:

(1) право авторства, т.е. право признаваться автором произведения и требовать такого признания, в том числе путем указания имени автора надлежащим образом на экземплярах произведения и при любом его публичном использовании, если это практически возможно; и

(2) право на имя - право указывать и требовать указание на экземплярах произведения и при любом его публичном использовании вместо подлинного имени автора его вымышленное имя (псевдоним) или отказаться от указания имени, то есть анонимно.

Иначе говоря, особенностью специального регулирования Закона об АПиСП является то, что право авторства понимается шире права на имя физического лица в его общецивилистическом значении.

Во-вторых, правила Кодекса о наименовании юридического лица (ст. 38 ГК). Здесь обращают внимание нормы, определяющие состав (структуру) наименования юридического лица (например, возможность использования в наименовании собственных имен участников, возможности совпадения наименований различных юридических лиц (п.п. 1 и 2 ст. 38 ГК)), а также его защиты посредством исключительных прав на фирменное наименование через призму товарного знака (ч. 4 п. 2 ст. 38 ГК, и, в определенной степени, ст.ст. 1020-1023 ГК об исключительном праве на фирменное наименование).

Очевидно, что в наименовании юридического лица, в отличие о права на имя лица физического, имеют значение несколько иные факторы. Обобщенно их можно назвать субъективными, т.к. наименование юридического лица зависит от усмотрения его участников, которое ограничено законом лишь определенным образом. Поэтому за определенными изъятиями, наименование юридического лица может иметь любое содержание.

Однако наиболее значимыми для темы нашего исследования имеют не правила о содержании (структуре) права на именование юридического лица. Первостепенное значение приобретают правила о его защите посредством конструкции исключительного права (ст. 964 ГК). Полагаем, что в данном случае вполне уместна аналогия закона (п. 1 ст. 5 ГК) и соответствующие правила вполне применимы для защиты имени и деловой репутации как обычных физических лиц, так и индивидуальных предпринимателей.

И, наконец, заключительный, как можно полагать, аспект осуществления и защиты права на имя. Речь идет о псевдониме, праве на него.

Как показывает практика, важным является и вопросы соотношения прав на имя и псевдоним. Это становится все более актуально, особенно в контексте развития социальных сетей, публикаций в них, возможности распространения информации в том числе и под вымышленными именами (ники, никнеймы и т.п.).

А между тем, о псевдониме, праве на него, в законодательстве Казахстана содержится немного норм. Приведем основные их них.

Псевдоним, как вымышленное имя, упоминается в п. 2 ст. 15 ГК. Далее, он указан в качестве возможности использования произведения автором (подп. 2) п. 1 ст. 977 ГК), начала действия авторского права (п. 3 ст. 982 ГК). Примерно аналогичные правила содержатся и в специальном законодательстве (см. п. 3 ст. 9, подп. 2) п. 1 ст. 15, п. 4 ст. 28 Закона об АПиСП).

Помимо указанных норм право на псевдоним упоминается в перечне прав журналиста (подп. 8) ст. 20 Закона Республики Казахстан от 23 июля 1999 года № 451-І «О средствах массовой информации», далее - Закон о СМИ) с некоторым отличием. В последнем случае речь идет не о вымышленном имени, а об условном. Мы не видим сколько-нибудь значимых причин заниматься противопоставлением и/или сравнением содержания терминов «вымышленное» или «условное» имя. Следуя логике п.п. 1 и 2 ст. 3, ст. 6 ГК применение и толкование термина «псевдоним» следует осуществлять в соответствии правилами Кодекса. Более того, в определенном смысле оба этих значения являются синонимами.

Наиболее важным представляется то, что приобретение, осуществление и защита права на псевдоним никак особым образом не регулируется ни Кодексом, ни специальным законодательством, что представляет широкое усмотрение для лиц при определении составных частей псевдонима. Оно, фактически, может быть любым и зависеть только желания и предпочтения его обладателя.

М.А. Рожкова, комментируя примерно аналогичные положения ст. 19 Гражданского кодекса Российской Федерации (ГК РФ), указывает четыре положения, имеющие отношения к правовому регулированию права на псевдоним:

1) для гражданина предусмотрена возможность в допускаемых законом случаях использовать псевдоним (вымышленное имя);

2) псевдоним физического лица может использоваться другими лицами в их деятельности только с согласия этого лица;

3) использование псевдонима гражданина другими лицами допустимо только при исключении:

- возможности введения в заблуждение третьих лиц в отношении тождества граждан и

- возможности злоупотребления правом;

4) к случаям использования псевдонима подлежат применению нормы, регламентирующие право на имя (выделено автором)[7].

Заслуживает внимания вывод автора о том, что «…право на псевдоним является разновидностью «общегражданского» права на имя в широком понимании (охватывающим ФИО, псевдонимы, прозвища, сетевые ники и т.п.). Вследствие этого как и имя гражданина, которое в соответствии с п. 1 ст. 150 ГК РФ отнесено к нематериальным благам, псевдоним является неотчуждаемым и не может передаваться по сделке или переходить от правообладателя к другому лицу по иным основаниям»[8].

Далее М.А. Рожкова приводит примеры судебной практики, которые свидетельствуют о пробелах в правовом регулировании права на псевдоним, возможности регистрации псевдонима в качестве товарного знака и его защиты.

Можно согласиться с подобным использованием (осуществлением) права на псевдоним. Подобное следует из общего принципа диспозитивности гражданского права и правоотношений. Однако, для нас несомненным представляется три положения, которые должны быть учтены как при приобретении, так и при защите права на псевдоним в текущей редакции Кодекса:

(1) содержание вымышленного имени зависит только от усмотрения его обладателя. Следовательно, оно имеет субъективный характер;

(2) очевидна вторичность псевдонима в отличие от реального имени физического лица;

(3) при совпадении имени реального лица и вымышленного имени другого право на псевдоним, в силу своей вторичности, должно уступить праву на имя. Иначе говоря, в подобных случаях реальное лицо может запретить использование своего имени в качестве псевдонима другим лицом.

Следует отметить, что в известных нам трех нормативных постановлениях Верховного суда Республики Казахстан, ни один из указанных выше аспектов не получил какой-либо развернутой характеристики и внятных правовых позиций о правах на имя и псевдоним, их соотношении, осуществлении и защите[9]. Между тем, практика применения соответствующих положений Кодекса свидетельствует от важности и необходимости выработки соответствующих правовых позиций[10].

Изложенный выше анализ нормативного регулирования права на имя позволяет заключить следующие предварительные выводы:

1. В законодательстве Казахстана сформирована достаточно обширная база нормативных правовых актов, предмет которых преимущественно связан с вопросами приобретения и изменения имени физического лица, отдельными аспектами его защиты. Вопросы осуществления права на имя решены недостаточно четко. В законодательстве по этим вопросам имеются пробелы. Существующая судебная практика, включая нормативные постановления, не восполняет отсутствие регулятивных правил. Особенно в контексте осуществления права на имя. В подобных случаях следует использовать общие положения об осуществлении гражданских прав, содержащиеся в ст. 8 ГК, с учетом особенностей юридической природы права на имя как неимущественного права.

2. Нормы о праве на имя применяются только в отношении физических лиц. Право на наименование юридического лица имеет самостоятельное регулирование (ст. 38 ГК) и, соответственно, применение. Однако отдельные положения вполне оправданно использовать в контексте аналогии закона (например, ч. 4 п. 2 ст. 38 ГК, и, в определенной степени, ст.ст. 1020-1023 ГК об исключительном праве на фирменное наименование).

3. Имя гражданина имеет объективный характер, не зависит от усмотрения его обладателя, присваивается в установленном законодательстве порядке третьими лицами и может быть, при наличии определенных условий, изменено. Имя состоит из двух составляющих: фамилия и имя. Отчество является факультативным элементом[11].

4. Недостаточность и, соответственно, пробельность правового регулирования права на псевдоним требует надлежащего упорядочения. Субъективный характер псевдонима, его вторичность от реального имени физического лица, делает возможным при совпадении имени реального лица и псевдонима судебного запрета использования своего имени в качестве псевдонима другим лицом.

IV. Практика применения законодательства.

В этой части мы, во-первых, сделаем анализ конкретной ситуации, связанной с осуществлением и защитой права на имя, и, во-вторых, проведем обзор судебной практики по защите права на имя, сложившейся в Казахстане и некоторых зарубежных странах.

1. Скрябин vs газета «Казахстанская правда» и журналистка Казанцеа.

Первоначально фабула дела.

Газета «Казахстанская правда» систематически под именем «Сергей Скрябин» опубликовала 5 статей на правовую и политическую тематику (1) «Ресурс госуправления - новое поколение» (№ 113 (25358) от 26.07.2007 г.), 2) «… Имеет кардинальное значение» ((№ 126 (25371) от 14.08.2007 г.), 3) «Лучший опыт и логика жизни» (№ 128 (25373) от 16.08.2007 г.), 4) «Особенности текущего момента» (№ 129 (25374) от 17.08.2007 г.), 5) «Курс высшей школы демократии» (№ 136 (25381) от 29.08.2007 г.[12]). Как оказалось, имя «Сергей Скрябин» использовалось редактором отдела политики нашей газеты О.П. Казанцевой в качестве псевдонима.

Первоначально мы не собирались обращаться в суд, пытаясь в досудебном порядке урегулировать ситуацию. Было две просьбы: 1) прекратить нарушение прав на имя и 2) в очередном номере газеты опубликовать информацию, опровергающую наше авторство в отношении вышеуказанный статей. Газета отказала в этом. Основанием послужило утверждение о том, что совпадение псевдонима с именем имело случайный характер.

Последовало обращение с иском, который содержал четыре требования:

1) обязать ответчиков прекратить нарушение прав на имя;

2) обязать газету опубликовать в очередном номере на месте публикации информацию следующего содержания: «Статьи в газете …., подписанные «Сергей Скрябин», не принадлежат авторству кандидата юридических наук, доцента Скрябина Сергея Васильевича. Подпись «Сергей Скрябин» использована действительным автором указанных публикаций в качестве псевдонима»;

3) взыскать с ответчиков моральный вред в сумме 1 (один) тенге;

4) взыскать судебные издержки.

Как очевидно, главные требования имели неимущественный характер.

Дело было рассмотрено всеми судебными инстанциями, существовавшими в то время. Оно вызвало определенный общественный резонанс, различные комментарии, большая часть которых сводилась к тезисам о свободе слова, значимости прав отдельных СМИ и журналистов, их притеснениям со стороны чиновника. Свою позицию, первоначально, мы пытались объяснить, потом же перестали обращать внимание. И сейчас нет желания комментировать. Пусть это будет на совести авторов репортажей и статей. Здесь же ограничимся приведением правовых позиций судов (а) первой[13] и (б) апелляционной инстанций[14].

В Решении было констатировано отсутствие в законодательстве регламентации использования псевдонима и на этом основании были применены общие положения об осуществлении гражданских прав (п.п. 1, 3 и 4 ст. 8 ГК), применена аналогия закона (п. 1 ст. 5 ГК), процитированы правила п.п. 7-9 ст. 15 ГК. В результате было постановлено, что «…ответчик подтвердил, что после обращения истца в редакцию, она отказалась от использования в дальнейшем данного псевдонима, ею принесены устные извинения истцу при состоявшемся разговоре по телефону. В этой связи требование истца обязать ответчиков прекратить нарушение его прав на имя не подлежит удовлетворению» (с. 3 Решения).

Далее, ссылаясь на п. 4 ст. 143 ГК, п.п. 2 и 3 ст. 19 Закона о СМИ суд установил, что «…ответчик отказал в опубликовании опровержения принадлежности истца авторству ряда вышеуказанных статей. Доводы ответчика о том, что совпадение псевдонима с именем истца носило случайный характер не вызывают сомнения у суда. Между тем, учитывая, что имя человека имеет важное значение для защиты им своих прав и осуществления обязанностей, и что право на имя является личным правом человека, требование истца обязать ответчика опубликовать в очередном номере газеты «Казахстанская правда» на месте публикации информацию следующего содержания…» суд считает подлежащими удовлетворению» (с. 4 Решения).

Судом было отказано в возмещении морального вреда по причине того, что «…в рамках настоящего гражданского дела идет спор о праве на псевдоним» (с. 4 Решения), но была взыскана государственная пошлина с газеты.

Таким образом, судом первой инстанции были удовлетворены три требования из четырех.

Постановление апелляции изменило Решение и отказала в удовлетворении двух требований из трёх.

Мотивы принятого решения апелляцией были весьма просты. Коллегия посчитала, что «…ответчиком реализовано право на использование псевдонима, что согласуется с нормами гражданского законодательства и никоим образом не оспаривается истцом» (с. 2 Постановления). И далее, «Случайное совпадение псевдонима журналиста и имени истца опубликованных ею статьях сведений не соответствующих действительности, порочащих честь и деловую репутацию истца не имеет, поскольку псевдоним не имеет индивидуализацию в отношении истца» (с. 3 Постановления)[15].

Здесь нужно указать только на один тезис из ответа газеты на нашу претензию, который был продублирован апелляцией и вышестоящими инстанциям: «Что касается требования о публикации в газете опровержения принадлежности вашему авторству ряда статей, то оно удовлетворено быть не может, поскольку случайное совпадение имени и фамилии при отсутствии в подписи иных конкретизирующих аспектов, т.е. отчества, даты рождения, должности, научной степени и т.д., не является достаточным основанием для того, чтобы используемый псевдоним персонифицировался исключительно с Вашей личностью. Следовательно, возникший инцидент не подпадает под действие норм Гражданского Кодекса Республики Казахстан, на которые Вы ссылаетесь».

Таким образом, резюмируя вышеизложенное и несколько утрируя его, можно сформулировать следующие позиции казахстанских судов при решении вопросов защиты права на имя и осуществления права на псевдоним в конкретном споре:

1) физическое лицо не может требовать запрещения использования его имени в качестве псевдонима, если обладатель псевдонима отказался сам его использовать[16];

2) для индивидуализации физического лица недостаточно только имени и фамилии, как это имело место быть в рассматриваемой ситуации, а необходимы иные конкретизирующие аспекты (отчество, дата рождения, должность, научная степень и т.д.), что существенно расходится с результатами анализа действующего законодательства, изложенного выше;

3) порочащими сведения, в виде публикации в «главной» официальной русскоязычной газете страны, быть не могут и это никак не нарушает неимущественные права обладателя имени, которое использовал журналист в качестве своего псевдонима[17].

2. Позитивные примеры судебной практики по защите права на имя Казахстана и некоторых зарубежных стран.

Первоначально еще раз констатируем отсутствие ясно выраженных правовых позиций ВС РК об осуществлении и защите права на имя. Но есть отдельные случаи, в которых физическим лицам это удалось сделать.

Так, физическое лицо обратилось с исков в суд в связи с опубликованием в интернет и социальных сетях статьи-обращения, которое в числе прочих была якобы подписана истцом. Последний оценил сам факт использования его имени без его согласия в политических или иных целей как наносящий моральный вред. Суд удовлетворил требования истца и обязал ответчиков опровергнуть и удалить порочащие честь и достоинство сведения истца, связанные с использованием без согласия его имени, опубликованные на сайте. Был взыскан моральный вред в размере 200 000 тенге и судебные расходы. В требовании об обязывании ответчиков принести официального извинения отказано[18].

В другом случае, Европейский суд посчитал правомерным решение EUIPO о признании недействительным товарного знака NEYMAR, зарегистрированного ранее. В 2012 году м-р К. Морейра обратился в EUIPO с заявлением о регистрации товарного знака NEYMAR. Орган первоначально одобрил заявку, однако, после обращения в феврале 2016 года м-ра Неймара да Сильва, известного футболиста бразильского происхождения, признал регистрацию недействительной. Не согласившись с таким решением, м-р Морейра обратился в Европейский суд, заявляя, что на момент регистрации товарного знака NEYMAR ему не было известно о футболисте с идентичным именем и вообще о футболе в целом, а данное слово было выбрано им исключительно в силу фонетики. Суд, рассматривая дело, указал, что на момент подачи первоначальной заявки м-ром Морейра, Неймар да Сильва уже являлся известным футболистом, что подтверждается многочисленными упоминаниями в прессе. Более того, вопреки заявлениям Морейра, как свидетельствуют показания EUIPO, последний обладал большими знаниями в футболе, о чем свидетельствует обращение м-ра Морейора в EUIPO о регистрации товарного знака IKER CASILLAS, идентичного имени и фамилии другого известного футболиста. Таким образом, указывает Суд, попытки регистрации данных товарных знаков были ничем иным как попыткой получить выгоды от недобросовестного «эксплуатирования чужой славы»[19].

Наконец, заслуживает внимание примерно аналогичный случай использования чужого имени в качестве псевдонима, рассмотренного гражданской коллегией Верховного суда Российской Федерации (ВС РФ), ставшего резонансным, привлекшим внимание теоретиков и практиков, который вызвал ряд научных комментариев.

ВС РФ объяснил, в каких случаях недопустимо использование псевдонима, совпадающего с настоящим именем третьего лица. Это запрещено, если согласия на использование имени не было и в результате его носителю причинен вред. К такому выводу суд пришел, рассмотрев спор между историком и телеведущим Феликсом Разумовским, издательством «Азбука-Аттикус» и писателем-фантастом Евгением Рубяжевым, который писал под псевдонимом «Феликс Разумовский». Нижестоящие суды отказались запрещать использование псевдонима, так как истец не доказал своих исключительных прав на него, а имя является только средством индивидуализации, не предполагающим запрета иному лицу пользоваться таким же именем. ВС РФ, отменяя решения нижестоящих судов, указал, что «…право гражданина на имя, под которым он приобретает и осуществляет права и обязанности, включает в себя, в частности, не только право иметь имя, но и право при определенных обстоятельствах запрещать другим лицам пользоваться тем же именем. … использование имени конкретного физического лица в качестве псевдонима другим лицом в его творческой деятельности является правомерным при соблюдении двух условий: получения согласия на использование имени соответствующим физическим лицом, а также непричинения вреда носителю имени другим его носителем»[20]. Дело было направлено на новое рассмотрение в апелляцию[21].

М.А. Рожкова полагает, что возникновение такого правоприменительного ребуса есть следствие введения в российское законодательство об интеллектуальной собственности термина «средства индивидуализации» в качестве обобщающего для обозначения группы, включающей товарные знаки, знаки обслуживания, коммерческие обозначения, фирменные наименования и т.д. Для целей гражданского права под индивидуализацией гражданина автор предлагает понимать совокупность признаков (природных и социальных), которые позволяют выделить конкретное физическое лицо среди всех иных физических лиц. М.А. Рожкова, резюмируя свой анализ, считает, что «…имя физического лица является средством индивидуализации и подпадает под регулирование общих положений ГК РФ, а не его четвертой части (посвящен правам на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации - С.С.). При этом следует отметить, что термин «исключительные права» нередко употребляется для обозначения не разновидности интеллектуальных прав, а прав, пользующихся абсолютной защитой, - абсолютных прав, к категории которых относят и право собственности, и интеллектуальные права, и права личности, включая право на имя»[22].

Е.А. Останина, комментируя указанное выше определение ВС РФ, приводит несколько тезисов в виде вопросов и ответов, некоторые из которых представляют интерес для темы нашей статьи.

Так, автор считает, «что требование о запрете использования не может быть удовлетворено, если на момент рассмотрения дела псевдоним уже стал именем. С требованиями о публикации опровержения и компенсации морального вреда все обстоит несколько сложнее. Административный акт регистрации перемены имени, как и любой иной административный акт, не должен иметь обратной силы. Следовательно, если будет доказано не просто совпадение имени и псевдонима, но факт злоупотребления правом на псевдоним со стороны ответчика, требования о компенсации морального вреда и публикации опровержения могут быть удовлетворены»[23].

Далее, говоря о соотношении псевдонима и имени, Е.А. Останина приходит к выводу о том, что в п. 4 ст. 19 ГК РК речь идет о запрете заведомо недобросовестного использования чужого имени, относящегося к случаю злоупотребления правом[24].

Наконец, Е.А. Останина выделяет три правовых последствия использования авторского псевдонима как весьма своеобразного объекта гражданских прав.

«Во-первых, несмотря на коммерческую ценность, нельзя согласиться с тем, что право на псевдоним может принадлежать не автору, а другому лицу.... Так же, как право на имя неразрывно связано с лицом, носящим имя в силу закона, право на псевдоним неразрывно связано с лицом, использующим псевдоним.

Во-вторых, поскольку право на псевдоним имеет определенную коммерческую ценность, можно обсуждать такое последствие его нарушения, как возмещение убытков (ст. 15 ГК РФ).

В-третьих, одним из доказательств того, что лицо, использующее чужое имя в качестве псевдонима, злоупотребляет правом, может быть то, что это лицо извлекло выгоду из совпадения своего псевдонима с именем другого лица»[25].

Завершить этот раздел мы полагаем важным выводом проф. Агаркова о неправомерном пользовании имени, что составляет предмет особого иска - требование воздержания от употребления имени истца.

«Неправомерное пользование именем истца может выразиться в разнообразных формах, начиная с присвоения его в качестве наименования собственной личности и кончая обозначения им действующего лица в литературном произведении или даже какого-нибудь предмета, напр. товара. Достаточно того, чтобы ответчики употребляли его так, что третьи лица могли бы связать полученное представление с личностью истца. Нет надобности доказывать, что кто-либо уже сделал нежелательные для субъекта права выгоды. Нужно только, чтобы они были возможны»[26].

Изложенное позволяет заключить, что право на имя в подобных ситуациях может и должно получить защиту. Оно имеет безусловное преимущество при его использовании в качестве псевдонима другим лицом.

 V. Выводы и рекомендации.

Проведенный анализ позволил заключить следующие выводы и рекомендации:

Во-первых, необходимо уточнить предмет правового регулирования Кодекса, исключив, либо существенно изменив второе условие регулирования и защиты неимущественных благ и прав (п. 2 ст. 1 ГК).

Во-вторых, перечень неимущественных благ и прав, регулируемых и защищаемых гражданским законодательством, нужно формировать посредством включения в Кодекс общего правила о том, что любое неимущественное благо и право, получившее судебную защиту, включается в предмет гражданско-правового регулирования.

В-третьих, важно расширить предмет нормативных постановлений ВС РК о защите чести, достоинства, деловой репутации и возмещении морального вреда, включив в эти документы ряд правовых позиций об осуществлении лицом права на имя, вопросы приобретения и осуществления права на псевдоним.

В-четвертых, следует законодательно регламентировать, хотя бы в виде общих положений, правила о приобретении и осуществлении права на псевдоним. В противном случае нельзя исключить случаи, когда вымышленные имена будут использоваться для дискредитации конкретных лиц. Приведенные примеры, как представляется, могут коснуться всех и каждого, разнорабочего и президента. Развитие социальных сетей, приобретение прав и обязанностей в сети Интернет под различными «никами» и иными вариациями вымышленных имен, существование публично-правовых запретов лишь добавляют актуальности. Приведенные примеры, как представляется, весьма показательны.