Правовые проблемы международных торговых договоров
Фото: zakon.kz
Перед судьей, которому необходимо решить проблемы и споры, возникающие из международных торговых договоров, встает много сложных вопросов, прежде чем он может перейти непосредственно к вынесению судебного решения. Поскольку при этом затрагивается несколько систем правопорядка, то сначала он должен решить, на основе какого права ему необходимо вынести решение; правильный ответ на этот вопрос может затем привести к тому, что судья должен вынести решение по спору по иному праву, чем привычное для него национальное право, и это снова может быть иностранное право или международная конвенция. Разъяснения профессора, доктора Рольф Книпера.
Правовые проблемы
международных торговых договоров
Перед судьей, которому необходимо решить проблемы и споры, возникающие из международных торговых договоров, встает много сложных вопросов, прежде чем он может перейти непосредственно к вынесению судебного решения. Поскольку при этом затрагивается несколько систем правопорядка, то сначала он должен решить, на основе какого права ему необходимо вынести решение; правильный ответ на этот вопрос может затем привести к тому, что судья должен вынести решение по спору по иному праву, чем привычное для него национальное право, и это снова может быть иностранное право или международная конвенция. Разъяснения профессора, доктора Рольф Книпера.
Разумеется, решения зависят не от предпочтений судьи, а следуют юридическим правилам, которые я хотел бы в последующем осветить с различных точек зрения.
В принципе возникает четыре возможных ответа на вопрос о применимом праве:
Национальный закон о международном частном праве, относительно «the conflicts of laws» той страны, суду которой подсуден правовой спор, определяет, какие возможные национальные законы должны применяться.
Стороны, участвующие в правовом споре, поручают решение о применимом к спору праве не закону, а договариваются о том, по какому праву должен решаться их спор, исходя из принципа частной автономии и свободы договора.
Различные государства приняли решение настолько сблизить свои правовые системы, например, на основе модельных законов, что применимое право все еще должно быть определено сторонами, однако в результате едва ли возникает практическое различие, какое именно право будет избрано. Вообще, для данного высказывание необходимо предусмотреть некоторое ограничение, так как применимое право охватывает не только тексты законов, но включает также и судебную практику, которая, несмотря на единообразные законы, может развиваться по-разному.
Наконец возможны случаи, когда государства, которых касается правовой спор, присоединились к какой-либо международной конвенции, которая действует для конкретной сферы торговых отношений, или когда одно государство присоединилось к этой конвенции, а международное частное право другого государства указывает на применение права этого другого государства и, тем самым, также и конвенции. Это может стать сложным вопросом, имеющим в качестве результата то, что желаемый эффект от международной конвенции, а именно, упростить правовые рамки для транснациональных торговых отношений, может не возникнуть. Значение и жизнеспособность конвенции следуют именно из того, чтобы к ней присоединилось как можно больше государств, так как тогда возникает все меньше вопросов относительно ее действительности. Для сферы международной торговли на первом плане находится «Венская» Конвенция ООН о договорах международной купли-продажи товаров (CISG) от 11 апреля 1980 года, которую ратифицировали 65 государств. Эти государства охватывают более - объема мировой торговли, среди них находятся важнейшие соседние для Казахстана страны, а также важнейшие торговые партнеры Казахстана, тогда как Казахстаном она еще не подписана. Однако Казахстан присоединился ко всем важным международным конвенциям по транспорту, т.е. к таким конвенциям по транспортировке железной дорогой, автодорожным транспортом, воздушным и морским транспортом, так что здесь не возникает сложностей в применении.
Этот обзор показывает сбивающее с толку изобилие систем норм, которое становится более интенсивным за счет того, что определенные негосударственные организации, как Международная торговая палата в Париже, или межгосударственные организации, как Международный институт по унификации частного права в Риме (УНИДРУА), разработали правила, практическое значение которых для международных торговых договоров нельзя недооценивать.
Эти системы норм могут быть систематизированы двумя способами. На одном уровне могут быть противопоставлены:
-·международное частное право в узком смысле или коллизионное право, то есть соответствующее национальное право, которое определяет, какая из многочисленных возможных применимых правовых систем должна применяться к международному правовому спору, куда и относится также выбор права стороной,
- так называемое унифицированное право или предметное право, которое не делает отсылки, а решает непосредственно по существу дела, как например CISG или правила Международной торговой палаты, или УНИДРУА.
На другом уровне могут быть противопоставлены:
- государственное право, к которому с самого начала относится не только национальное «международное частное право», но также и международные конвенции, введенные в национальное право после ратификации и, разумеется, также национальные законы, которые ориентируются на модельные законы;
- поправки негосударственных или межгосударственных организаций, которые не могут иметь непосредственно прямого действия и становятся действенными только тогда, когда стороны договорятся об их применении. Сюда относятся широко распространенные условия INCOTERMS Международной торговой палаты в редакции 2000 года, также как и «Принципы УНИДРУА для международных торговых договоров» 1994/2004 или «Принципы европейского договорного права» 2000 года.
Теперь необходимо охарактеризовать важнейшие системы норм, применяемые к международным торговым договорам.
Национальное коллизионное право
В своем докладе я опишу в основном суть немецкого коллизионного права, так как соответствующее казахстанское право не может быть представлено лучше, чем оно представлено профессором Сулейменовым, который написал на эту тему обширный научный труд. Однако я могу с самого начала сделать оговорку о том, что право обеих стран в большей своей части совпадает.
Центральным принципом, также как и в материальном гражданском праве обеих стран, является принцип частной автономии: «Договор подчиняется избранному сторонами праву», как это сформулировано во Вводном Законе к Гражданскому Уложению Германии (ст. 27 EGBGB), регулирующему международное частное право, при этом подразумевается право любой страны, а не только право тех стран, из которых происходят стороны. Из ст. 27 далее следует, что этот выбор права должен быть выражен прямо, или он может определенно вытекать из положений договора, т.е. осуществляется по умолчанию, и тем самым в свободной форме. Точно также при намерении насколько можно больше уважать совпадающие интенции сторон в экономическом обороте и допускать, как можно больше гибкости стороны могут принять решение об условном выборе права, т.е. договориться, что в случае, если иск возникнет в стране X, должно применяться право страны X, в случае возникновения иска в стране Y, право страны Y. Стороны могут также договориться о так называемой частичной отсылке к праву одной страны и к отсылке к части права другой страны. В течение длительного времени мы рекомендовали Казахстану позволить аналогичную далеко идущую гибкость, что в настоящее время усложняется завышенными требованиями по осуществлению в письменной форме.
Разумеется, как и во всех сферах права, автономия сторон имеет свои границы. А именно, в принципе было бы возможным путем выбора права отказаться от выбора «нормальных» императивных предписаний, однако современные законы предусматривают исключения из этого принципа, в частности, преследуя намерение защитить социально зависимые, неопытные или слабые стороны по договору. Исходя из этой перспективы, немецкий закон предусматривает возможные ограничения свободного выбора права, применяемого к договорам, заключаемым с потребителями или работниками (ст. 29-30 EGBGB). На другой, а именно политической мотивации, основывается ограничение автономии путем запрета отказаться от выбора таких императивных норм, которые защищают существенные экономические, политические, социальные и культурные интересы государства и общества (ст. 34 EGBG). В качестве примеров я хотел бы назвать здесь императивные нормы антимонопольного права, права о биржах и биржевых сделках, права о страховом и биржевом надзоре или также права об аренде жилья. При этом в Германии действует императивное право вмешательства не только для немецкого права, но немецкий судья также и обязан применять зарубежные императивные нормы по праву вмешательства, как это, например, имело место в судебной практике при положениях об эмбарго или запрете на вывоз культурных ценностей.
К спорным не только для Германии вопросам относится вопрос о том, могут ли стороны ссылаться также на вышеназванные системы норм негосударственных организаций, как принципы УНИДРУА или Европейские принципы. На это единодушно дается положительный ответ, если правовой спор рассматривается в третейских судах, поскольку они в своих решениях и без того не связаны какой-либо материальной системой права. В судебных процессах в государственных судах, напротив, господствующее мнение, пожалуй, таково, что названные предписания могут быть интегрированы в договор, как общие условия сделки, и что, однако одновременно должно находить применение национальное государственное право, поскольку государственные суды не могут выносить решения в отрыве от государственного правопорядка. Я считаю это мнение убедительным, и по причинам его обоснованности принципами правового государства оно может быть рекомендовано для всех действий со стороны государства.
Только если - в намеченных здесь границах - стороны не избрали применимое право, судья должен по объективным критериям с применением своего национального закона о международном частном праве решить, по какому национальному материальному праву должен быть решен международный спор.
Хотя техника урегулирования в Казахстане и в Германии различна, обе системы правопорядка в подавляющем большинстве случаев приходят к одинаковым результатам. Казахстанское право перечисляет для большинства договоров, от каких видов обязательств должен зависеть выбор применимого права, в то время как немецкое право, как и большинство других европейских законов, формулирует и устанавливает на более высоком уровне абстракции, что договор подлежит праву того государства, « с которым он обнаруживает наиболее тесные связи» (ст. 28 EGBGB), что означает - где должны быть исполнены характерные обязательства. По общему мнению, это не место, где производится выплата за услуги, товары, а место, куда, например, должен быть доставлен предмет купли-продажи, или где должны быть выполнены услуги, т.е. происходит именно то, что перечислено детально в казахстанском праве. Также и здесь, как всегда, имеются исключения, из которых я хотел бы назвать лишь одно, а именно земельные участки. Здесь применяется право того государства, на территории которого расположен земельный участок.
Конвенция ООН о договорах международной
купли-продажи товаров (CISG)
Краткое описание национальных коллизионных норм свидетельствует о том, как сложно определить применимое по содержанию право, в особенности тогда, когда стороны не выбрали, какое право должно применяться, или если возможным является применение нескольких систем права. Поэтому не удивительно, что в связи с интенсификацией международной торговли была сделана попытка создать единое материальное право, чтобы избежать трудностей в поисках о применимом праве. Уже в начале 20-го века по этому поводу начались дискуссии, причем при выборе метода - то есть редактирование модельных законов, которые можно рекомендовать для принятия всем странам, или издание международных конвенций, которые рекомендуется подписать всем государствам - предпочтение с самого начала было отдано подписанию конвенций.
При первых попытках кодификации, достигших лишь умеренных успехов, которые возможно в меньшей степени были обусловлены недостаточностью содержания и в большей степени - недостаточной прозрачностью имеющихся разработок, Венской конвенцией (CISG), принятой в апреле 1980 года после дипломатической конференции в Вене, длившейся несколько месяцев, был достигнут настоящий прорыв. Вначале эта Конвенция была также воспринята скорее нерешительно и потребовалось время до 1-го января 1988 года, чтобы - после предоставления десятой ратификационной грамоты Генеральному секретарю ООН, как этого требует ст. 89 CISG, - она вступила в силу. Но уже в первые годы стало ясно, что речь идет о тексте, которому не противостоят идеологические и (правовые) культурные барьеры. Ничто не подтверждает это более отчетливо, чем тот факт, что США, Народная Республика Китай и Италия представили свои ратификационные грамоты в один и тот же день, 11-го декабря 1986 года. Как было сказано выше, в настоящее время членами этой конвенции являются более 65 государств, и ее диверсификационная способность сохранилась, если только учесть, что в нее входят Сингапур и Австралия, Германия и Франция, Канада и Россия, Ирак и Израиль, Киргизстан и Узбекистан. Поэтому Казахстану необходимо настоятельно рекомендовать ускорить процесс принятия этой Конвенции и также ратифицировать ее.
Содержание CISG оценивается как современное и, в соответствии с этим, Конвенция оказала влияние на новшества в национальных законодательствах, как, например, реформу обязательственного права в Германии или скандинавское обязательственное право. Тем не менее, имеются некоторые уязвимые пробелы. Не отрегулированными, например, являются вопросы исковой давности, или включения общих условий сделок, или специальных правил для ведения электронной коммерции. Для этих областей правовых проблем действуют либо специальные конвенции и модельные законы, либо необходима ссылка на иные регулирующие механизмы.
Естественно, не обошлось без того, чтобы, учитывая идеологическое и культурное многообразие редакторов и участников Конвенции, было необходимо найти целый ряд компромиссов. Например, ст. 16 CISG предусматривает в отличие от большинства континентально-европейских кодификаций возможность отзыва оферты, в то время, как ст. 29 CISG отказывается от англосаксонской доктрины «consideration»; конвенция исходит из свободной формы заключаемых договоров (ст. 11, 29 II CISG), но позволяет сторонам-участникам договора объявить о неприменимости этих норм, как это, к сожалению, сделала Россия; как это принято в континентальной Европе, конвенция предусматривает исполнение обязательства в натуральной форме продавцом, но позволяет судьям в тех странах, которые предпочитают с самого начала монетарную компенсацию, что имеет место в англосаксонском правовом поле, отказаться от вынесения решения об исполнении обязательства в натуре (Art. 28 CISG). Могут быть приведены и дальнейшие примеры относительно ограничений и компромиссов, куда относится ограничение относительно движимых предметов в ст. 1-3. В целом, в большей части по единому мнению научных кругов и практики данная конвенция (CISG) представляет собой текст, который соразмерно учитывает интересы покупателей и продавцов, равномерно распределяет риски и выражает это более ясным и прозрачным стилем, чем это делают многие национальные своды законов. Тем самым, она наиболее привлекательна для малых и средних предприятий, являющихся сторонами по договору, поскольку они не могут позволить себе расточительные и дорогостоящие затраты на редактирование текстов договоров.
Продавец обязан поставить товар, передать документы и доставить имущество за соразмерные сроки и в соответствующее место. Если это прямо не оговорено в договоре, эти параметры устанавливаются согласно стандартам экономической целесообразности. Какой товар соответствует условиям договора, четко характеризуется в договоре, и покупатель обязан проверить это соответствие и в короткое время заявить о недостатках товара, если он не хочет потерять возможность обжалования. Он обязан выплатить стоимость товара и принять товар (ст. 25 и сл. CISG). Все отношения в целом регулируются на основе принципа взаимного доверия, т.е. «верность договору и доверие» (ст. 7 CISG).
Обе стороны - продавец и покупатель - имеют четыре основные возможности правовой защиты при нарушении договора. Они могут:
- потребовать его исполнения (ст. 46/62 CISG),
- прервать или задержать со своей стороны исполнение договора (ст. 58/71 CISG),
- дополнительно к другим средствам правовой защиты потребовать возмещения убытков, если исполнение было в сфере влияния другой стороны и неисполнения можно было разумно избежать (ст. 45/61/79 CISG),
- в случае существенного нарушения договора в смысле ст. 25 CISG и как последнее средство, договор, может быть расторгнут в одностороннем порядке (ст. 49/64 CISG).
Дополнительно, для продавца существует такая возможность, как снижение закупочной цены (ст. 50 CISG).
Можно было бы описать значительно больше, например, что ни одна из сторон не может прибегнуть к некоторым средствам правовой защиты, если сторона знала и не могла не знать о какой-то проблеме (например, ст. 35 III CISG);
что покупатель может снизить цену и потребовать возмещения убытков в ограниченном объеме, несмотря на упущение известить о недостатках товара своевременно, если для этого упущения имеется разумное оправдание (ст. 44 CISG); что возмещение убытков включает упущенную другой стороной предвиденную ею выгоду (ст.74 CISG); что сторона имеет право требования на проценты от просроченной суммы при просрочке в уплате цены (ст. 78 CISG).
Все эти принципы являются конкретизацией принципа коммерческой верности и доверия договору и подтверждают уравновешенность регулирующего механизма конвенции. Этот принцип, также как и международный характер правил и условий сделок должен учитываться соответствующими национальными судами (ст. 7 CISG). Для того, чтобы приблизиться к этим целям и упростить единообразное толкование Конвенции, УНСИТРАЛ взял на себя честолюбивую, и еще в недостаточной степени оцениваемую задачу - обеспечить универсальное действие принципов права - путем сбора судебных решений всех стран -участников, их систематизации, перевода, опубликования и всемирного доступа к уже опубликованным решениям: как в качестве «Case Low on UNCITRAL Texts» (CLOUT), так и в дайджесте решений. Обе эти возможности могут быть применены с использованием вэб-сайта UNCITRAL: https://www.uncitral.org.
Было бы прекрасно, если бы и казахстанские судебные решения в скором времени появились в этом списке. Непосредственно после присоединения к конвенции можно было бы предпринять некоторые шаги в этом направлении. Таким образом, через некоторое время удастся получить для неопределенных правовых понятий, которые неизбежны в текстах законов и которые могут быть конкретизированы только судебной практикой, единообразную интерпретацию. Судьи смогут получить информацию о том, что понимают их коллеги по всему миру под «существенным нарушением договора» (ст. 25 CISG), под «коротким» (ст. 38 CISG) или «разумным» (ст. 39 CISG) сроками, и, тем самым, смогут противостоять опасности, которая существует и при принятии единообразных модельных законов, а именно то, что единообразный текст интерпретируется по-разному.
Тексты негосударственных организаций
В отличие от описанных выше норм, тексты правил негосударственных или межгосударственных организаций не имеют прямого, обязательного для исполнения, действия. Эти правила могут быть интегрированы в договор на основе соглашения сторон по договору, или, при их первостепенной значимости и широком распространении, могут перерасти в торговый обычай и тогда они будут учитываться. Я хотел бы остановиться более подробно на двух примерах.
III. 1. Принципы УНИДРУА для международных торговых договоров были разработаны в 1994 году и имеются сейчас в редакции 2004 года. Под сокращением УНИДРУА скрывается основанный в 1926 году Лигой наций «Международный институт по унификации частного права», который был заново создан в 1940 году, как межгосударственная организация. Данная организация находится в Риме и включает в настоящее время 61 государство. Среди этих государств находятся соседние для Казахстана страны, как Россия и Народная Республика Китай, однако ни сам Казахстан, ни какая-либо иная центрально-азиатская страна в эту организацию не входят. Указанные принципы были разработаны в тесном диалоге с CISG. Поскольку речь идет о негосударственном, не обязательном для исполнения документе, представляется более упрощенным заимствовать современные разработки, поэскпериментировать с ними и подготовить таким образом путь для официальных нормативных документов. В этом смысле примером может служить рассмотрение общих условий сделок, которые еще не введены в CISG, но в ст. 2 УНИДРУА нашли современный способ для уравнивания интересов сторон.
Как мы смогли заметить, из негосударственного характера указанных принципов следует, что стороны могут интегрировать их содержание в свои договоры путем соглашения сторон (так указано в преамбуле к этим принципам). Но они не представляют собой «систему правопорядка», на которую могут сослаться стороны, если они хотят решить свой спор в государственном суде. Иначе это выглядит для споров, рассматриваемых в третейских судах, поскольку эти суды не привязаны к системе правопорядка государства.
III.2 Документ ИНКОТЕРМС Международной торговой палаты (МТП) дает толкования распространенным торговым терминам или trade terms, применяемым единообразно в международной практике. Они способствуют ясности и прозрачности при установлении обязанностей продавца и покупателя при поставке товаров в сфере транснациональных торговых сделок, распределяют риски и являются основой для расчетов закупочных цен и услуг по страхованию. Первоначально эти термины были сформулированы в 1936 году, а последняя редакция была сделана в 2000-м году.
ИНКОТЕРМС охватывает всю палитру возможностей при передаче объектов купли-продажи. На одной вершине шкалы находятся правила отгрузки «с завода, франко-завод» EXW, при которых продавец выполнил свое обязательство по передаче товара, если он предоставил товар в распоряжение покупателя, который обязан забрать товар «с завода». Далее обязательства по надежной транспортировке смещаются путем соглашений FCA, FAS, FOB, CFR и CIF все больше в направлении к обязательствам продавца до „правил доставки» DDU, а на другом конце шкалы - правила DDP, согласно которым продавец несет обязательства по транспортировке, страхованию и оплате таможенной пошлины.
Здесь снова речь идет о негосударственной системе норм, которая применима в договорах лишь тогда, когда стороны установили и внесли это в договор. Ведутся споры о том, приняли ли эти правила характер торговых обычаев, которые необходимо учитывать без оговорок. По моему мнению, в интересах беспрепятственного транснационального передвижения товаров, ответ в этом смысле должен быть положительным тогда, когда используются торговые условия, соответствующие толкованиям, данным Международной торговой палатой. Исходя из такой точки зрения, правила ИНКОТЕРМС не действуют лишь тогда, когда стороны договорились об ином.
