О ситуации в Актобе в последние дни сказано немало, однако хотелось бы представить вниманию читателей иной ракурс зрения, которым поделился в эксклюзивном интервью Zakon.kz известный эксперт-практик Алибек Киманов. По его словам, он еще год назад предупреждал людей, ответственных за профилактику радикальных и экстремистских настроений в Актюбинской области, что у них назревает взрыв. Превентивная идеологическая работа в Актобе провалена. Будет ли ответственность?
- Итак, Алибек Муратович, что же произошло в Актобе 5 июня?
- Произошло то, что назревало уже почти два года.
- То есть это был не спонтанный экстремистский выплеск?
- Отнюдь… Бог свидетель, я лично еще год назад предупреждал людей, ответственных за профилактику радикальных и экстремистских настроений в Актюбинской области, что у них назревает взрыв.
- И кого конкретно предупреждали?
- Конкретно? Это был руководитель областного управления по делам религий Бауржан Есмахан и директор реабилитационного и консультативного центра «Ансар» Аскар Сабдин. Мы встречались в Астане во время V Съезда лидеров мировых и традиционных религий. Но эти люди тогда не восприняли сигнал. Было даже мужское обещание Аскара, что если его методы не возымеют успех, он готов покинуть это поле деятельности.
- Что именно тревожило вас?
- Меня тревожило, что криминализуются радикальные религиозные группы.
- Какие же это религиозные, если радикальные. Религиозные и радикальные – понятия несовместимые.
- Конечно, религиозными их назвать сложно. У них весьма ограничены познания в области ислама, они в основном сконцентрированы на непризнании мусульман мусульманами и дозволении себе по этой причине посягательства на их имущество и даже жизни. Главный критерий для них – совершение человеком намаза. Кто не совершает, тот для них кафир, неверный. Под такой гребень они подводят 90 процентов населения Казахстана и рисуют себя обладателями «истины», которым приходится мучиться во «вражеской среде».
- Понимаю. Речь идет о такфиритах?
- Именно о них. Причем безбашенных. У некоторых людей они чисто по-рэкетирски, в стиле 90-х, забрали бизнес, причем даже у намазханов – людей, совершающих намаз. Логику искать тут бесполезно. Самое прискорбное, что эти оголтелые такфириты-бандиты позволяют себе выдвигать некие обвинения своим жертвам и тут же наказывать их. Таков портрет наиболее одиозных из них, другие – послабее в этом помутнении, но их затягивают первые харизматы.
Ясное дело, в таких условиях, когда нет связки сил профилактики с радикальной средой, рано или поздно вмешается силовой подход, и тут круг автоматически замыкается. То есть мы имеем радикала, которому в приемлемой и доступной форме не довели нормативного понимания тех религиозных вещей, радикальные трактовки которых сделали его радикалом. По заявлению пострадавшего, к этому радикалу возникают вопросы у полиции. Так как сам радикал себя оправдал тем, что принял решение отобрать что-то у другого лица якобы по шариату, то он рассматривает претензии полиции как действия против религии. И тогда у него вызревает желание дать «ответку» правоохранителям. В таких условиях, безусловно, силовой подход справедлив. При этом концентрация должна быть на обезглавливании ячеек, нейтрализации лидеров, с остальными – профилактика и переубеждение.
Профилактика религиозного радикализма – работа сложная, требует постоянной самоотверженности, поэтому приходится в прямом смысле слова дневать и ночевать с людьми, которые носят в себе радикальные убеждения. Ну а что поделаешь? Тут нужны люди по призванию. При этом еще и деньги выделяются на эту работу, не бесплатно же.
- Каковы еще факторы радикализации?
- Конечно же, фактор ДАИШ и сирийские настроения. Только в прошлом году из Египта были возвращены жители Актюбинской области, которые симпатизировали ДАИШ, и их не пропустили через надлежащую систему переубеждения и дерадикализации. В самом актюбинском регионе и без того были люди, уязвимые к идеологии ДАИШ. И что? Пошла волна оттока жителей области в Сирию.
- То есть опять сбой?
- Ну да. Я уже сказал про отсутствие прямых связей корректоров с переубеждаемой средой. Тут опять же непросто. Радикальная среда целенаправленно отчуждена от нормального общества. Чтобы слова богослова восприняли, нужно обладать специфическими способностями.
Первое – умение говорить с радикалами на одном религиозном языке, ведь не секрет, что они не признают имамов ДУМК. Конечно, такфириты сами относят себя к салафитам, однако сегодня они же не признают авторитет саудовских шейхов. То есть тот же пожилой Фаузан – для них оппонент и враг, так как выступает против такфира, обвиняет ДАИШ и не признает его «джихад». Поэтому выход в другом.
К примеру, нужно конкретно владеть системой аргументов и доводов по таким понятиям как джихад, такфир, ирджа и мурджиизм, а также по тематике Судного дня, вопросу прихода Имама Махди и пророка Исы Масиха и так далее. Необходимо раскрыть красоту мазхаба Имама-Агзама Абу Ханифы и богословской школы имама «аль-Худа» (прямой путь) Абу Мансура аль-Матуриди, а также суметь обосновать и сформировать нормальное восприятие к светскости. И все это со ссылкой на конкретные аяты Корана, хадисы, мнения классических ученых ислама, иначе тебя просто будут игнорировать. Но и это еще не все.
Важен характер человека, который переубеждает радикала. Важны его манеры, внешний вид, умение быть убедительным и настойчивым и так далее.
- И этого всего вы не видели в Актобе?
- Все случалось, события говорят сами за себя.
- Находите ли вы сходство последних событий с тем, что было пять лет назад?
- Безусловно. Но тогда сетовали на то, что не было отлаженной идеологической системы. А сегодня прошло уже пять лет, и мы наступили на те же грабли, которые бьют по нам еще сильнее. Самое обидное, что государство не сделало выводов после 2011-2012 годов по Актюбинской и некоторым другим западным областям страны – ни по адекватным, по факту работающим идеологическим мерам в отношении радикальных адептов, ни по подготовке кадров антитеррора-контрэкстремизма, ни по социальному фактору.
Сегодня немало критики по поводу того, что учинившие теракт жители Актюбинской области при своей якобы малой организованности стали вполне серьезным и ощутимым испытанием для силовой системы. Так же было и в 2011 году в окрестностях поселков Шубарши и Кенкияк. Тогда спецназовцам пришлось очень тяжело. Но ведь надо было сделать выводы.
Кроме того, с того же времени известна тактика так называемых джихадистов: нападение на патрульные службы и завладение табельным оружием, нападение на оружейные магазины и вооружение всей группы, захват складов воинских частей и формирований, массированная атака на специальные и правоохранительные органы, освобождение осужденных единомышленников. Примерно это и сделал в свое время террорист Максат Кариев в городе Таразе.
Заложник последней ситуации в Актобе Бердыбек Сапарбаев (аким Актюбинской области – Т. Н.), он, как говорится, не при делах, он человек в области новый, но ему приходится отвечать и за всех разгребать, и то он пытался что-то предпринять, сразу подняв вопрос о напряженной религиозной ситуации, да и когда привел за собой из Восточного Казахстана нового имама, который быстро оценил религиозную обстановку в Актобе и сделал официальное заявление в прессе. Кстати, очень хорошо могу отозваться о предыдущем имаме Абумуталли. Но акиму Сапарбаеву не дали довести начатое до конца.
Нельзя недооценивать критичность ситуации в Актобе
- Какие уроки следует извлечь из того, что произошло?
- Нельзя недооценивать критичность ситуации в Актобе! К сожалению, и это важно сегодня осознать, в глазах общественности террористические события и экстремистские проявления поставили под сомнение эффективность инициированной и подписанной главой государства госпрограммы по противодействию религиозному экстремизму и терроризму на 2013-2017 годы. А как мы будем теперь выглядеть перед нашими иностранными партнерами и наблюдателями? В зарубежной прессе уже идет критика наших правоохранительных органов.
Кстати, 22 мая этого года вышел призыв некоего представителя ДАИШ «Абу Мухаммада аль-Аднани» совершать экстремистские операции там, где власти препятствуют выезду в Сирию. А сдерживание происходит по всему миру: и в Америке, и в Европе, и в России, и в Казахстане, и в других странах. Оно и правильно.
Возвращаясь к призыву ДАИШ, отмечу, что прошло две недели до организации террористической вылазки. Все в Казахстане знали об этом призыве, однако не сработали. Это тоже надо разбирать. Сколько еще будет таких призывов? И неужели реакция государственных органов будет такой заторможенной?
Жалко людей. Жалко убитых военнослужащих и гражданских лиц, их вдов и осиротевших детей. Жалко и то, что наши молодые люди стали, не родились, а именно стали экстремистами. Это тоже потеря.
- Может, надо провести какую-то ревизию госпрограммы и вообще, детализировать анализ этого момента?
- Насчет ревизии… Не знаю. Программа в целом хорошая. Для меня, например, вскрылись пробелы политики децентрализации власти, которую провели пять лет назад. В рамках этой идеи и замысла региональным властям дана воля самостоятельно выбирать должные меры регулирования и реагирования на те или иные ситуации, в том числе в сфере религии в подотчетной области. Но и при этом региональные власти должны сами отвечать за негативные последствия проводимой политики и принимаемых мер. Однако в Актюбинской области предшествующие власти и действующая система превентивной идеологической работы, видимо, не ответственно отнеслись к такой самостоятельности и доверию центра.
- Полагаете, нужны некоторые нововведения?
- Думаю, да. В частности, не хватает по определенным направлениям инспекторских функций у центральных органов. Может, инспектирование должно быть даже и комплексным. Например, Комитет (в прошлом – Агентство) по делам религий не может официально инспектировать областные управления по делам религий (УДР) с вынесением каких-то организационных выводов и требований, имеющих обязательную силу.
В целом отсутствуют и критерии для оценки эффективности деятельности управлений по делам религий. Среди таких критериев временем продиктовано, например, состояние адресной работы в целевой такфиритской или такфиро-«джихадистской» среде. Данное направление не должно быть уделом только правоохранительных и специальных органов. Иначе что тогда собой должно представлять направление УДР по профилактике религиозного радикализма, чем УДР будет тогда отличаться от ДУМК, которое просто поддерживает на плаву традиционный ислам. Например, профилактика социальной напряженности входит же в зону ответственности управлений внутренней политики и соцзащиты населения.
Да, нужны специалисты, совершенно по-новому видящие проблему религиозного экстремизма и владеющие новыми подходами к работе. Но это все реальные вещи. Например, в Карагандинской области управление по делам религий прекрасно обновляет арсенал мер и эффективно внедрило их в городе Жезказгане, откуда на 95% остановлен отток в Сирию и Ирак. То есть работать по-новому нужно и возможно. Осталось только специалистам проявить старание и усердие в овладении новыми методами.
Нормативный ислам, ханафитское богословие – реальный выход из ситуации
- Идеология по-новому... Как вы это видите?
- Не следует забывать, что сегодня приходится противостоять хоть и квази-, но государству ИГИЛ (ДАИШ). Понимаете, это не аморфная «Аль-Каида», которая ведет «джихад» ради «джихада» и скачет где-то по горам Вазиристана. Тут уже уровень идеологии и воздействия на сознание неподкованных в религиозном отношении людей совсем иной. Люди обманываются иллюзией «шариатского государства», «черным флагом», «черным паспортом», «амирами» и «кадиями», «байатом» (принесение присяги) и так далее. Поэтому и разъяснения должны быть более охватывающими, солидными, обоснованными, в привязке к патриотизму. Обязательно с параллельной психологической работой, направленной на коррекцию личности и компенсацию психологических пробелов и комплексов, может быть, даже душевных травм из периода детства и юношества.
- Кстати, периодически высказываются идеи по переходу из радикального салафизма в умеренный, при этом называются такие направления как мадхализм и суруризм. Что вы думаете по этому поводу?
- Я не поддерживаю данную идею и подход. Что касается указанных направлений, то по мне это как будто наркомана с тяжелого наркотика подсаживать на более легкий. Это не лечение. С правовой точки зрения, как способ профилактики экстремистских и террористических преступлений, еще понять можно. Но эффект временный. Завтра такой конвертированный адепт может и в новом направлении разочароваться, а потом снова откатиться к радикализму и экстремизму. Такой случай я уже встречал в практике мадхализма.
Кроме того, можно только представить, какие муки переносит сам человек, находясь в навязанных ему рамках. Это настоящее насилие над душой. Поэтому, конечно же, с точки зрения убеждений и идеологии такой подход не работает.
Суруризм – он вообще близок к такфиризму, у них весьма политизированные религиозные воззрения и идеи, наподобие единого универсального «шариатского» правления, тот же практически игиловский «халифат». Это потому, что Мухаммад Сурур, от которого и пошел суруризм, изначально член сирийского (обратите внимание!) крыла повсеместно запрещенной религиозно-политической партии «Братья мусульмане» («Ихван уль-муслимин»). При этом знаний у суруритов опасно мало при их весьма набожном виде, который сбивает с толку неподготовленных верующих и придает их суруритским наставникам чуть ли не ореол святости. И ведь суруриты тенденциозны, их интересуют только их собственные интересы, а не религия на самом деле. И вообще, это все новые явления, поэтому оно лекарством быть не может.
Нормативный ислам, особенно ханафитское богословие – вот реальный выход из ситуации. За нас уже обо всем подумали более тысячи лет назад, надо только овладеть и правильно применить то, что уже есть.
Ситуация в Актобе и Атырау давит на Западно-Казахстанскую область
- И все же, какие еще меры следует предпринять?
- Думаю, всем силовым органам необходимо проводить мероприятия по повышению боевого духа и моральной устойчивости. В моей практике приходилось сталкиваться со случаями, когда полицейских фактически пытались так или иначе деморализовать или устрашить предупреждением о том, что, мол, скоро война, на чьей стороне они будут и т.п. Должны быть психологическая готовность и духовная устойчивость к вещам такого рода, чтобы не спасовать внутренне. Это главное. Ведь особенность актюбинской вылазки после приказа «аль-Аднани» заключается в том, что молодые люди пошли на смерть, они не собирались садиться в тюрьму или еще что-то, они шли умирать. А имеется ли в противовес этому симметричная готовность у наших силовиков? Вот это практический уже вопрос, хоть он и тяжело воспринимается.
Отдельно нужно сказать про различные подразделения спецназначений. Им бы я рекомендовал усиление теоретической подготовки и повышение тактических навыков ведения боевых действий именно в городских условиях, так как на это объективно будут заточены экстремисты в условиях степного Казахстана. Мы не Дагестан, у нас практически нереально возникновение подпольных «лесных братьев». Все будет внутри городских кварталов, а это в разы опаснее.
Нельзя исключать возможность использования в подрывных акциях женщин и подростков. Если хотите, это тоже сигнал, от этих категорий граждан обычно меньше всего ожидается опасность.
Уполномоченным в сфере религии государственным органам, в первую очередь, на местах следует постоянно повышать собственную квалификацию, глубоко исследуя генезис религиозного экстремизма и постоянно приобретая новые знания. Тут важно и международное сотрудничество. Много в этом отношении полезной информации есть в Египте, но на арабском языке. Посольство Египта в Астане всегда готово оказать необходимое техническое и консультативное содействие.
Духовному управлению мусульман Казахстана необходимо перейти от политики открытых дверей к активным попыткам зайти внутрь радикальных жамагатов и посредством диалога и конкретных знаний добиться авторитета и реально спасти как можно больше живых душ.
- Похоже, Актюбинской областью не закончится?
- Да, расслабляться рано. Аналогичные актюбинским наблюдаются тенденции в Атырау и Атырауской области. Все протекает одновременно. Там тоже пороховая бочка, причем давно, и никаких видимых подвижек там нет. Такое впечатление, что их буквально пронесло за счет того, что актюбинцы «выстрельнули» первые, а потом службы безопасности, видимо, сделали свое дело. Думаю, они локализовали ситуацию. Но это, получается, только заслуга силовиков, а не тех, кто должен проводить превентивную идеологическую работу. Превентивная идеологическая работа в Актобе провалена. Будет ли ответственность?
Ситуация в Актобе и Атырау давит на Западно-Казахстанскую область. Но Уральск пока держится, там вообще чувствуется отлаженная работа различных государственных и общественных сил, люди стараются и реагируют на советы друзей уже с 2014 года, и результат налицо. Неплохо с прошлого года пошла профилактика в Мангистауской области, а вот Атырау и Актобе надо бы подтянуться.
Торгын Нурсеитова